Книга Разящий клинок - Майлз Кэмерон

Он хотел сделать голос приятным, но потерял хватку, а легкие его марионетки были безжизненны. Когда он заговорил, вылетели мухи. Марионетка исторгла смрад и каркнула.

Де Марша замутило. Но слова Шипа он перевел.

– Ты некромант, – сказал сэр Хартмут.

Тело Шипа не шелохнулось.

– Чего ты хочешь? – осведомился сэр Хартмут.

Это смахивало на общение с самим сатаной и легионом его падших ангелов, но сэра Хартмута не прозвали бы рыцарем дурной славы, не якшайся он с разными дьяволами. Он даже действовал заодно с другими некромантами. Запах был ему знаком.

Он знал и еще кое-что, отчего на губах его заиграла улыбка.

Шип был не дурак. Увидев людскую реакцию на куклу, он отшвырнул ее, ибо проявил беспечность и допустил гибель тела. Бросив его, он захватил себе новое – одного из воинов-нерях.

Новый хозяин был высок и худощав. Ничуть не красавец – чисто хорек, зато все работало.

– Ну вот, так-то лучше, – заметил Шип. – Мне нужен союзник на севере. Я хочу очистить земли Диких от человеческой скверны полностью. Прямо сейчас я помогу захватить Тикондагу в обмен на свободный проход на юг мимо укреплений и глубокие южные погреба для снабжения моей армии.

– Твоей армии? – переспросил сэр Хартмут.

– Я призову Диких, и она придет. Орда боглинов, какой не видел свет. И целый океан силков. Виверны, Стражи, ирки, тролли и создания, которые людям и не снились. – Шип раскинул руки. – Я низведу на землю небесный огонь.

Сэр Хартмут подкрутил усы.

– И как ты будешь перевозить свое войско?

Шип пожал плечами, наслаждаясь самим этим действием.

– О мелочах позаботится мой капитан. – Он показал на юношу.

– Чем ты готов поклясться? – спросил сэр Хартмут.

Шип покопался в памяти. Он соображал, пока его марионетка не выдала кривую улыбку.

– Моим именем.

– На таких условиях я готов заключить союз. – Сэр Хартмут повернулся к де Маршу, который изо всех сил старался сохранить бесстрастное выражение.

– Последнее, – сказал Шип.

Сэр Хартмут напомнил ему обо всем ненавистном в людях, особенно о борьбе с ними.

Тот поднял бровь. Несмотря на бацинет, это был выразительный жест.

– Мне достанется Гауз. А Мурьены будут убиты – все до единого. – В голосе Шипа обозначилась сталь.

Хартмут отвесил поклон.

– Рад сообщить, что я даже не знаю, кто это – Гауз. Что же касается Мурьенов… – Он щелкнул пальцами.

На расстоянии орлиного полета – более чем в двухстах милях восточнее – ворожила Мэг. Как и Морган Мортирмир, и Красный Рыцарь, и все мужчины и женщины, способные обуздать потенциальную силу и передать ее тем, кто в состоянии исцелиться. В овине воняло дерьмом и кровью. Людей уносили в места почище, как только вправляли им кости и зашивали животы – или как только глаза их навсегда закрывались от боли.

Далеко не вся эта работа была герметического свойства. Даже при содействии Амиции с далекой Южной переправы, даже при всем усердии в обучении и практике кровь зачастую приходилось отчищать вручную. Йозеф бен Мар Чийя, яхадут, трудился, пока не падал, сраженный сном; потом вставал и снова брался за дело, неизменно дополняя герметическое искусство мастерством лекаря.

Он был не один, кто трудился еще и в реальности.

Отец Арно три дня не покладал рук. Мортирмир покачал головой над горой требухи, которая некогда была пищеварительным трактом, и отпустил душу раненого на покаяние; Мэг сидела марионеткой с обрезанными нитками, уже не в силах оплакивать возлюбленного и мальчишек, которые умирали, заглядывая ей в глаза и цепляясь за несбыточную надежду; когда же Красный Рыцарь осознал, что полностью истощил потенциальную силу и больше ничего не может сделать, он поднял взгляд и увидел отца Арно склонившимся над Помойным Уиллом – парнишкой всего лишь с рассеченной ногой. Рана была получена во дворе овина, загноилась и теперь могла стоить мальчику жизни.

Священник что-то пробормотал и содрогнулся. Он воздел руки и помолился. И еще раз, и снова.

А паренек умер.

Отец Арно поднялся с колен и протяжно выдохнул. Затем перекрестил лоб паренька и молвил:

– Да пребудет с тобою Христос в твоем странствии. Пусть тебе впредь сопутствует не боль, а радость. – Он подошел к другой груде мяса на пропитанной кровью соломе – когда-то эта груда была человеком по прозвищу Камышун. Однако на сей раз он и пытаться не стал лечить его раны. – Я просто сменю повязку, – объявил он бодро.

Глядя на священника, Габриэль хотел что-нибудь сказать, но ничего не шло в голову. Поэтому он остался стоять столбом, положив руку ему на плечо. А потом пошел искать Мэг.

Та сидела на стуле, на который рухнула, свершив последнее чудо герметической медицины. Рядом была ее дочь Сью; Кайтлин де Тоубрей держала Мэг за руку. А сзади стоял Плохиш Том.

Мэг подняла глаза.

– Я не сорвусь, – сказала она.

Габриэль Мурьен взял ее за другую руку.

– Не стану прикидываться, будто не думал об этом.

Мэг отвернулась.

– Когда-нибудь это должно было случиться. Неужели по-настоящему сильный практик теряет разум? Ужасно. Боже нас упаси.

Он сколько-то простоял подле нее на коленях. Внезапно и без предупреждения Кайтлин – уже совсем на сносях – издала надрывный стон и ударилась в слезы, а мигом позже к ней присоединились Мэг и Сью.

Габриэль Мурьен сохранил способность расплакаться – не очень громко, и слез было мало.

Плохиш Том схватил его за плечо задолго до конца плача по Ланторну.

– Тебе нужно выпить, – сказал он, вывел Мегас Дукаса из овина и увлек через грязь и кровь в зеленые поля.

Шатер герцога стоял на чистой лужайке.

Том подвел Красного Рыцаря к стулу и усадил. Тоби омыл ему руки. Габриэль следил, как стекает застарелая кровь. Быть может, излишне пристально.

– Том, кровь у меня и под ногтями, – заметил он.

– Ну да. Ты же людей убивал.

Тоби налил вина. Подтягивались другие. Красный Рыцарь увидел госпожу Элисон, которая, само собой, отличилась в бою с истриканцами, и Гельфреда, возглавившего ту последнюю операцию. Мысли немного путались.

– Зачем ты пошел к Мэг? – спросил он.

Том вытянул ноги.

– Да как же, утешить вдову, – ответил он. – Сделал ей предложение, – продолжил он и как бы с обидой добавил: – Она отказала.

– Изюминке не говори, – посоветовал Красный Рыцарь и поднял кубок.

– Старые боги – ты и правда злая скотина! – отозвался Том, пристукнув своим о стол. – Слишком слабое пойло. Я возьму медовухи.