Книга Тяжелые времена - Хиллари Клинтон

Я прошла на сцену и начала свое выступление:

— Сегодня я хочу поговорить о работе, за которую мы принялись, чтобы встать на защиту определенной группы людей, чьи права до сих пор ущемляются во многих странах. Чаще всего это невидимое меньшинство. Их арестовывают, избивают, запугивают и даже убивают. Ко многим из них относятся с презрением и жестокостью их же сограждане, в то время как власти, уполномоченные защищать их, смотрят в другую сторону или зачастую даже присоединяются к этой жестокости. Им не дают возможности работать и учиться, выгоняют из собственных домов и стран, заставляют скрывать или отрицать то, кто они на самом деле, чтобы защитить себя…

У некоторых слушателей на лицах появилось любопытство: о ком же идет речь?

— Я говорю о геях, лесбиянках, бисексуалах и транссексуалах, — продолжила я.

Я с гордостью произносила каждое слово этой речи, но несколько строк особенно запечатлелись в моей памяти. Думая о Дэвиде Като, я напрямую обратилась ко всем смелым активистам ЛГБТ-сообщества, которые вели сложную борьбу в уединенных, опасных местах по всему миру:

— У вас есть союзники в США. И у вас есть миллионы друзей среди американцев…

Помня все свои беседы с иностранными руководителями, которые вскидывали руки и заявляли: «Наш народ ненавидит геев, он поддерживает эти законы, что мы можем сделать?» — я напрямую обратилась к этим руководителям:

— Быть лидером, по определению, означает стоять впереди своего народа, когда это необходимо. Это означает защищать достоинство всех граждан и убеждать свой народ делать то же самое…

И, повторяя свою пекинскую речь и свои слова, произнесенные в Госдепартаменте годом ранее, я сказала:

— Относиться к числу представителей ЛГБТ-сообщества, как и являться женщиной или представителем определенной расы, религии, племени или этнического меньшинства, вовсе не означает обладать меньшим человеческим достоинством. Вот почему права геев — это права человека, а права человека — это права геев.

Проснувшись на следующее утро, я поняла, что моя речь имела успех: парикмахер, делавший мне в то утро укладку, был геем, и он театрально упал на колени и благодарил меня. Я засмеялась и попросила его, во имя всего святого, встать. Как обычно, моя прическа не могла ждать.

Моя речь разнеслась по всему миру, мой телефон разрывался от звонков. Очень многие смотрели мое выступление в прямом эфире. Я была рада этому по многим причинам. Я ожидала, что некоторые африканские делегаты покинут зал, но они не сделали этого. Мне присылали очень много фотографий и видео с гей-парадов по всему миру, выражение «Права геев — это права человека» стали изображать на плакатах, флагах и футболках. Я гордилась тем, что Америка снова выступила в защиту прав человека, как она это делала уже много раз.

В конце своего срока пребывания в должности госсекретаря я получила письмо от одного из сотрудников дипломатической службы, находящегося в Латинской Америке. Это письмо стало очень важным для меня. Там прозвучала следующая мысль: «Я пишу вам не как сотрудник Госдепартамента госсекретарю, но как муж и отец, как человек. Я хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали для моей семьи за последние четыре года. Я очень долго мечтал стать сотрудником дипломатической службы, но, пока вы не стали госсекретарем, я не рассматривал всерьез такую возможность. Когда вы распорядились, чтобы Госдепартамент признавал однополые пары семьей, то, что мешало мне, неожиданно исчезло с моего пути». Он продолжил писать о своем счастье, что его муж, с которым они вместе уже семь лет, смог присоединиться к нему за границей, как результат, у них появились близнецы. Он даже прислал мне фотографию своей счастливой семьи. «То, что с трудом можно было представить три года назад… что мы будем дипломатами своей страны, что наши отношения будут признаны государством, что мы сможем стать отцами, — стало реальностью».

* * *

Когда в 2013 году я покинула Госдепартамент и начала работать в «Фонде инициатив Билла Клинтона» в Нью-Йорке, я хотела продолжать работать над «великим незавершенным делом XXI века». Приближавшаяся 20-я годовщина Четвертой Всемирной конференции по положению женщин в Пекине помогла мне сосредоточиться. Я гордилась тем, как много было сделано за это время. Однако мы все еще были далеки от «полного и равного участия» женщин.

Мелани открыла в Джорджтаунском университете научный центр по вопросам женщин, мира и безопасности, в котором я согласилась быть учредителем. Теперь, когда не летали по всему миру каждый день, мы стали больше говорить и думать о ходе истории и будущем того движения, которому мы посвятили много лет. Я позвонила Мегги Уильямс и попросила ее разработать вместе с нами стратегию действий. Вместе с Челси и нашей прекрасной командой в Фонде Клинтона, в том числе с Джен Кляйн и Рейчел Фогельштейн, которые играли ключевые роли в Госдепартаменте, мы составили необходимый план.

На ежегодной встрече «Глобальной инициативы Клинтона» в Нью-Йорке в сентябре 2013 года я объявила, что Фонд Клинтона займется оценкой прогресса, который сделали женщины и девушки после Пекинской конференции, и составит план, как добиться полного и равного участия женщин и девушек во всех сферах жизни. Я сказала, что пришло время объективно взглянуть на то, что мы сделали, на то, сколько еще предстоит сделать, и на то, как мы собираемся завершить это незавершенное дело.

С такими партнерами, как Фонд Билла и Мелинды Гейтс, мы начали работать над «глобальной оценкой» (в цифровом формате) статуса женщин и девушек, подготавливая ее к 20-й годовщине Пекинской конференции в сентябре 2015 года. Я хотела, чтобы каждый мог увидеть результаты, которых мы достигли, и задачи, которые еще не были выполнены. Мы предоставили доступную информацию, которой можно делиться и пользоваться адвокатам, преподавателям и политическим лидерам, чтобы планировать реформы и осуществлять необходимые изменения.

Я также хотела создать «Платформу действий», которую мир одобрил в Пекине, и спланировать программу XXI века, чтобы ускорить полное участие женщин и девушек в жизни своих государств, во всем мире, в том числе в тех сферах, которые еще в 1995 году были недоступны. Например, никто из нас в Пекине не мог себе представить, что Интернет и технологии мобильной связи изменят наш мир, или понять, что значит, когда в развивающемся мире женщин, пользующихся Интернетом, на 200 миллионов меньше, чем мужчин. Когда мы уравняем эту «цифровую разницу», появится много возможностей для участия женщин в экономической и политической жизни своей страны.

В конце концов мы стали называть нашу новую инициативу «Без потолка: проект полного участия». Название было использовано в шутку из моего выражения «18 миллионов трещин в стеклянном потолке», которое стало популярным в конце моей президентской кампании, однако оно означает гораздо больше. Не нужно быть политиком или бизнесменом высокого уровня; женщины и девушки повсюду до сих пор упираются в потолки, которые удерживают их стремления и делают для них сложным, если не невозможным, следовать своим мечтам.

Вскоре после создания проекта «Без потолка» я услышала удивительную историю. Стивен Массей, мой коллега из Белого дома во время президентства Билла Клинтона, оказался в Пекине и гулял по книжному магазину. Это был большой и современный магазин, но тихий и почти пустой. Неожиданно Стивен услышал то, что едва мог поверить своим ушам. Через громкоговоритель прозвучала знакомая фраза: «Права человека — это права женщин, а права женщин — это права человека, раз и навсегда». Это был мой голос. Они проигрывали запись моей речи в магазине. Как многое изменилось за двадцать лет! В 1995 году правительство Китая закрыло кабельное телевидение, по которому показывали мое выступление. Теперь это полемическое выражение стало «фоновой музыкой» для покупателей, частью ежедневной жизни. Стивен достал свой смартфон, записал видео и отправил его мне. Увидев это, я засмеялась. Было ли это хорошим способом продавать книги? Причем именно в Китае?