Книга Ураган в подарок - Анна Игнатова

Лодка уже ткнулась носом в берег, человек пристроил лопасти весел на бортах и уже ступил сапогами в воду, вылезая к ребятам, а глюк все не заканчивался.

– Здоро́во, ребятки. Вам молочка, картошки? Сальца есть чуток, банка огурцов соленых еще осталась.

Ракитин поборол желание дернуть деда за бороду или ухватить за нос, ограничился тем, что протянул руку для рукопожатия. Дед помедлил, вытер свою ладонь о флисовый жилет, поддернул штаны и протянул руку в ответ. Рука его была сухая и крепкая, как доска. Дед не был массовой галлюцинацией, убедился Боря, он просто привез парное молоко на лодке. Пятьдесят рублей литр.

– Ну. А чего ж мне клиентов терять? – объяснял дед Александр Алексеевич, разливая молоко в кружки – по пятнадцать рублей кружечка. – Дорогу завалило, а так-то я прямо по лесу на своем транспорте гонял, ну. А туристы охотно молоко берут, парное-то, а чего ж. И огурцы тож, ну. Их на вечер оставляют. А молочко – с утра, а чего ж, хорошо. А чего мне клиентов терять из-за стихии? Стихия сама по себе, а я сам по себе, ну. Я вас всю неделю жду, так чего ж? Лодочку взял, на ней поплыл, река-то свободна. И колдобин на ней нет, гладенько еду, а чего ж. А туристы все равно к берегам жмутся, чего их по лесу ловить… Все здесь, ну.

Под носом у ребят нарисовались молочные усы. Целый литр взяли для Вампира, который в данный момент спал, как и положено тяжелому больному.

Ромка тоже купил себе кружку молока на дорожку. А чего ж… И Борька купил, и Мотыльков с Арсеньевым. Арсеньев только спросил из занудства: «Свежее?» – и купил две кружки – на первое и на второе.

А Катя, хозяйственная такая, картошки еще взяла и сала. Александр Алексеевич попросил без сдачи, забрал купюры и протянул коричневую ладонь за монетками. Катя заискала по карманам. Нужно было двадцать семь рублей, а находилось только пятнадцать. Смирнова ссыпала их деду, виновато улыбнулась, сказала: «Вот…», вздохнула, но дед ладонь не убирал, разглядывая пятно на рукаве тельника.

– У меня мелочь есть, – торопливо протянул руку Ракитин.

– Ты уезжаешь, увидимся только в школе, – сухо ответила Катя, не глядя на Борину руку с его деньгами. – Отдать не получится.

– Кать, у меня тоже есть, вот, – опомнился несчастный Клочков и тоже протянул руку с мелочью Смирновой.

Теперь к ней тянулись три руки: две дающие и одна просящая. Катя попятилась, собираясь спрятаться за Машу.

И тут появилась Гольдина. Необычайно веселая, сияющая, как прежде, и улыбающаяся, только не во весь рот, а не размыкая губ. Приучилась уже. Волосы были расчесаны и собраны в золотистый хвост, скрепленный изогнутой сверкающей заколкой. Гольдина прекрасно выглядела.

– Так, отлично, что происходит? – замурлыкала она в прежнем регистре. – Ого, молоко! Отлично, очень молочка хочется!

– А всё для тебя, красавица, – тут же оторвался от своего пятна на рукаве Александр Алексеевич. – Всего пятнадцать рублей кружечка, ну!

– Пятнадцать рублей – это замечательно, – промурлыкала Гольдина и сгребла с дедовой ладони монеты. – А молока мне сюда налейте, – показала она на кружку Маши. – Машуль, ты не возражаешь? Мою искать долго.

Маша беззвучно открыла и закрыла рот, потом кивнула. Гольдина положила монеты в карман брюк, махнула золотым хвостом прямо перед носом у деда и уселась на ближайшее бревно с видом королевы, наконец-то добравшейся до трона. Закинула ногу на ногу, сцепила на колене прекрасные руки и участливо спросила:

– Как же вы к нам попали с молоком? Разве что по воздуху, как волшебник?

И снова улыбнулась, не размыкая губ. «Что-то наша Несмеяна повеселела», – шепнул Ромка Ракитину.

Дед хмыкнул, крякнул, взял канистру с молоком, снова поставил на землю, забегал глазами, замялся… Догадливые Клочков и Ракитин отдали ему всю мелочь, которая была у них в зажатых кулаках. Белое молоко полилось в Машину синюю кружку с изолентой на ручке, вспениваясь парной шапкой. Скорее, пока шапка не осела, Александр Алексеевич чуть не с поклоном протянул кружку Гольдиной.

– На лодке приплыл, а чего ж, – улыбнулся он до ушей. – Сейчас по воде лучше всего, ну.

Гольдина пила молоко, и с каждым глотком глаза ее все увеличивались и увеличивались. Она опустила кружку и вытаращилась на деда. Потом вскочила со своего шершавого трона и крикнула, обращаясь к ребятам:

– По воде, конечно, по воде! Вы уже договорились, парни? Насчет Вампира?

Клочков хлопнул себя по лбу, Катя охнула, Маша завизжала от восторга, Рябинин восторженно ухнул.

– Даша, ты умница! – воскликнул Миша Лакин. – А мы-то молоко пьем… Александр Алексеевич, надо раненого доставить в цивилизацию.

– Куда? – осторожно переспросил дед.

– Ну, к дороге куда-нибудь, чтобы машину можно было поймать и в город его отвезти, – взял слово Ракитин. – Ему в больницу срочно надо, у него переломы, на него дерево свалилось. Нам его не вынести отсюда, чтобы безопасно, чтобы не повредить… Ну, завалило всё, видите, – и, как учитель указкой, показал Боря рукой на полегший лес.

– Молочка больше не будете? – дед аккуратно завинтил канистру и поставил ее на дно лодки.

– Александр Алексеевич, очень хорошо, что вы к нам приплыли, вы нас просто спасаете, – с чувством произнес Ракитин.

Александр Алексеевич покосился на его забинтованную руку, почесал бороду и спросил:

– Ты, что ль, раненый этот? Вроде сам хорошо ходишь, ну…

– Да не я! – замотал головой Боря.

Тут загалдели все разом:

– Да не он!..

– Он там, в палатке…

– Нога сломана, мы шину привязали…

– Ребра тоже, ему дышать трудно!..

– Носилки-то нормальные не сделать, веревки мало!

– Он под завал попал…

– Вампир раненый-то…

– Его деревом придавило, Александр Алексеевич!..

– Осиной? – уточнил молочник, кое-что уловивший в этом гвалте.

– Сосной, – ответил за всех подошедший внезапно Олег Борисович. – Здравствуйте. Спасибо за помощь. Очень вовремя.

Дед задумчиво провел ладонью по лысине, стряхивая налипшие соринки. Он порядочно упарился с этими туристами…

– Посмотреть можно на этого упыря вашего? – тускло спросил он.

– Да, конечно! – Катя широко шагнула к лагерю и оглянулась: – Идемте! Я провожу. Это в нашей палатке, вон там, зелененькая.

Подтянув лодку подальше на берег и навертев чалку на корень вывороченной сосны, Александр Алексеевич пошел за Катей. Остальные сопровождали. Ракитин пихал локтем Рябинина и строил ему зверские рожи, означающие, что еще не все потеряно.

– Не радуйся раньше времени, может, он еще не согласится, – шепнул Ромка.

Но и Ракитин радовался. И Мотыльков тоже. И девочки. И все снова шли вместе и очень сильно радовались, а чего ж! Сейчас на лодке-то быстро отвезут, ну! И не надо никого бросать!