Книга Тысяча ночей и еще одна. Истории о женщинах в мужском мире - Ханан Аль-Шейх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глаза его сверкали от ярости. «Даю тебе неделю, не больше, чтобы найти убийцу. А если не найдешь, то я прикажу тебя повесить – и это так же верно, как то, что ты Джафар Бармесид, мой визирь, а я – Гарун аль-Рашид, повелитель правоверных».
Тут все вскочили на ноги, кроме носильщика, который с тревогой спрашивал то у одного, то у другого:
– Что происходит? Что на вас всех нашло?
Купец, которому так не терпелось выяснить причину странного поведения женщин этого дома и которого его спутники звали господином, тоже поднялся и снял тюрбан, явив свой светлый лик, блистающий, как серебро, и высокий рост, внушающий страх и уважение. Теперь сомнений быть не могло: все поняли, что находятся пред калифом Гаруном аль-Рашидом, облаченным в несравненные шелковые одежды, которые привезла ему из далекого Китая его жена, высокородная Зубейда. Рассказчик также сбросил халат купца – и перед собравшимися предстал Джафар Бармесид. Три ошеломленных дервиша и три столь же удивленные хозяйки покаянно склонили головы.
– Просим прощения, о повелитель правоверных, что мы отнеслись к тебе столь дурно и не выказали должного почтения.
Закупщица схватила носильщика за плечи и толкнула его на пол, лицом вниз. Гарун аль-Рашид посмотрел на Джафара и сказал:
– Везуч ты, старый прохвост-визирь: похоже, Аллах снова явил тебе свою милость. Что за чудесное совпадение! Но радоваться еще рано. Мы не знаем пока, кто тот проклятый раб, который навлек на беднягу эту напасть. Ты будешь помилован, только когда приведешь его ко мне.
– О повелитель, – спокойно отвечал Джафар, – молю тебя проявить терпение и дослушать мою историю – обещаю тебе, что в ней есть еще одно совпадение, куда чудеснее, чем то, что внезапно нашелся этот убийца, стоящий сейчас перед нами.
Удивленный, Гарун аль-Рашид обратил свой взгляд на третьего дервиша, но тот только молча пожал плечами.
– Можешь продолжать, – сказал калиф.
– Когда повелитель пригрозил мне казнью, дав всего неделю, чтобы найти убийцу, я вернулся к себе во дворец и решил покориться судьбе. Три дня я твердил себе, что найти убийцу невозможно даже волшебнику, как невозможно найти горчичное зернышко в дремучем лесу. Отчаяние поселилось в моей душе.
Я заперся дома, ожидая, когда свершится моя судьба и воля Аллаха. На шестой день – сегодня – я подписал завещание в присутствии судей и свидетелей, затем созвал родных и попрощался с ними, а особо простился с младшей дочерью, звездой моих очей. Я привязан к ней всей душой, а она отвечает мне невинной и наивной любовью ребенка. Она часто говорила мне: «Ах, отец, как бы я хотела, чтобы ты был такой маленький, чтобы я могла посадить тебя в карман и доставать оттуда каждый раз, как по тебе соскучусь». Сердце у меня разрывалось от одной мысли о том, что придется с ней расстаться, и мне тоже захотелось уменьшиться так, чтобы забраться к ней в карман.
И в этот страшный час появился гонец и призвал меня к калифу.
Я был удивлен, потому что до срока мне оставался еще целый день. Неужто повелитель решил приблизить срок моей казни? В последний раз я обнял мою дочь, поднял ее и прижал к груди, желая держать ее так до Судного дня, а не расстаться с ней тем же вечером. Сквозь одежды я почувствовал, что в кармане у нее лежит что-то круглое.
– Что у тебя в кармане, дитя мое? – спросил я.
Она достала из кармана яблоко и показала мне:
– Смотри, отец, на нем вырезано имя нашего господина, повелителя правоверных, – наш раб Райхан продал мне это яблоко за два динара.
И тут все ахнули, а визирь Джафар продолжал.
– Я и думать забыл о том яблоке, когда с тяжелым сердцем покинул дом и семью, дабы пасть в ноги великодушному повелителю, хоть и знал, что он никогда не берет своего слова назад, и боялся его сурового суда. Повелитель сидел в своих покоях, попивая вино и беседуя с поэтом Абу Нувасом – тем, что слагает такие чудесные и забавные стихи. Я удивился: ведь калиф призывает к себе Абу Нуваса, когда хочет развлечься и отдохнуть от забот. Абу Нувас повернулся ко мне с чашей в руке и весело рассмеялся…
И тут третий купец впервые поднялся со своего места: он сбросил бурнус и предстал перед всеми в своем подлинном обличье, молодой и стройный, с золотыми волосами под тюрбаном, который он снова надел на голову, прежде чем прочесть эти строки:
И, охваченный волнением, третий дервиш воскликнул: «Велик Аллах!»
Джафар продолжал:
– Бедный Джафар, – сказал мне калиф. – Ты верно прослужил мне много лет – так разве я позволю тебе провести последнюю ночь на нашей земле в одиночестве, терзаясь предчувствием смерти? Давай переоденемся купцами, пойдем по улицам города и посмотрим, как живут люди. Возможно, вид чужих несчастий тебя утешит, и, кто знает, может быть, удача сулит нам последнее приключение, которое позволит радостно вспоминать о тебе.
Есть у повелителя правоверных обычай гулять по улицам Багдада переодетым, и мы провели так много необычайных вечеров – но ни один не был так удивителен, как сегодняшний. Мы печально бродили по улицам без особенных происшествий, покуда, проходя мимо вашего дома, не услышали голоса и музыку и не увидели ярко горящий свет. Мы постучали к вам, надеясь развлечься. Мы и не думали, что по воле Аллаха получим здесь ответ на обе загадки разом. Надеюсь, добрая госпожа, что этим мы выполнили свою часть договора, и теперь вы простите меня и обоих моих товарищей?
Хозяйка дома склонила голову в глубоком смятении, а Гарун аль-Рашид рассмеялся.
– Может быть, Джафар, ты и помилован, но не подобает тебе радоваться тому, что другие попали в неловкое положение. Разве не помнишь, как ты возражал против того, чтобы постучаться в этот дом, как боялся, что его обитатели пьяны и могут оскорбить меня. Как я доволен, что мы с Абу Нувасом настояли на своем, вошли и вмешались в то, что нас не касается, хоть ты и пытался нас удержать! Нам угрожали смертью, но, к счастью для тебя, третий дервиш, у которого еще не зажила рана на месте глаза, признался в своем преступлении с великой простотой и мужеством. Осталось закончить еще одно важное дело, за которое ты в ответе. Где Масрур?
– Твой палач у ворот и, как всегда, ожидает твоих приказаний, о повелитель.
Визирь хлопнул в ладоши, и в тот же миг палач Масрур вошел и поклонился калифу до земли.
– Масрур, приведи мне Райхана, раба визиря, да поскорее!
Как только Масрур ушел, поэт Абу Нувас встал и склонился перед калифом.
– О повелитель правоверных, дозволишь ли прочесть несколько строк?
Калиф милостиво махнул рукой.