Книга Золотая жатва. О том, что происходило вокруг истребления евреев - Ян Гросс

Европейский континент был ареной грабежа еврейской собственности от Атлантики по самый восточный предел победного наступления вермахта. На всем пространстве немецкого господства местное население, хотя и само подвергалось ограблению и дискриминации оккупантами, пользуясь случаем, принимало участие в грабеже. В разных точках Европы разными способами выражалось удовлетворение от экспроприации евреев. Например, на острове Корфу 9 июня 1944 г. за подписями бургомистра, префекта и коменданта полиции появилось объявление следующего содержания:

Как и повсюду в Греции, евреи были сконцентрированы на острове Корфу в ожидании высылки в трудовые лагеря. Всё правоспособное население Корфу приняло это административное распоряжение с удовлетворением, как приносящее нашему любимому острову много пользы.

Сограждане, жители Корфу — теперь торговля в наших руках!

Теперь мы будем пожинать плоды наших трудов!

Теперь запасы продовольствия и материальных ценностей возрастут с пользой для нас, и только для нас!

Еврейская собственность законно принадлежит греческому государству, а тем самым всем нам и каждому из нас! Она будет принята Префектурой и перейдет под ее управление…[126]

Но вот еще один пример, на сей раз долговременного действия, во Франции, где в 1943 г., в предчувствии надвигающегося поражения Германии, возникли общества для защиты интересов тех французов, которые выкупили «аризированную» еврейскую собственность. Под измененными названиями эти организации продолжали свою деятельность и после освобождения. Их задачей было защищать своих членов от реституции еврейских предприятий или возвращения жилья законным владельцам. Аргументом их было: «Те, кто приобрели аризированную еврейскую собственность, защищали таким путем французские интересы». Покупая собственность, которую немцы намеревались ликвидировать, ее покупатели «сохранили значительные блага в интересах народного хозяйства»[127].

Евреи, выходившие после войны из своих убежищ или возвращавшиеся из немецких лагерей в родные места — в Салоники, Париж, Прагу или Лодзь, — сталкивались с активной неприязнью со стороны тех, кто в межвременье перехватил их мастерские, объекты хозяйственной деятельности, жилье и рабочие места. И потому не приходится удивляться, что, например, в апреле 1945 г. сотни людей устроили демонстрацию на улицах Парижа с выкриками: «Смерть евреям!» и «Франция для французов!».

Охота на евреев

Перехват еврейской собственности во времена оккупации происходил многими способами, в том числе и в результате дружеских отношений между знакомыми. Евреи отдавали свое имущество на сохранение полякам, к которым питали доверие. Во многих случаях результат был спасительным, так как они таким образом получали материальные средства, достаточные для выживания, на так называемой арийской стороне. Однако очень часто польские знакомые не сдерживали слово (см. цитируемый ниже текст Рингельблюма), отказывались вернуть депонированные товары и не раз выдавали скрывающихся еврейских владельцев немецкой полиции.

Эммануэль Рингельблюм описывает это явление в большом эссе о польско-еврейских отношениях, написанном незадолго до смерти, когда он скрывался в Варшаве в 1944 г.:

Один из важнейших хозяйственных вопросов в польско-еврейских отношениях — это вопрос о еврейских пожитках и товарах, отданных на сохранение полякам. Опыт в этой сфере был очень печальным. Война деморализовала людей, всю жизнь бывших честными и порядочными, которые теперь без колебаний присваивали имущество евреев и не желали в большинстве случаев делиться хотя бы частью этих вещей. Евреев рассматривали как «покойников в отпуске», которые раньше или позже погибнут. В подавляющем большинстве случаев, почти в 95 %, им не возвращали ни товаров, ни вещей, стереотипно ссылаясь на их отнятие немцами, кражу и т. п. Еврейские вещи неоднократно становились причиной шантажа и доносов. Чтобы избавиться от нежелательного претендента, его выдавали властям. Нам известны и многие случаи бескорыстного хранения вещей, мебели, товаров, ценностей и т. п. Это не раз подвергало арийцев опасности доносов, ревизии и т. д. Эти благородные поляки спасли и спасают по сей день жизнь на арийской стороне для евреев, которым эти вещи нередко служат единственным средством к существованию. Но, как это бывает на войне, подлость перевешивает. Число этих благородных личностей, устоявших перед искушением присвоить чужое добро, невелико, как невелико и число идеалистов, укрывающих евреев[128].

Неожиданно для работы такого рода, что Рингельблюм называет конкретную цифру — «почти 95 %». Конечно, ее не следует принимать в буквальном смысле, поскольку то, что происходило в оккупации, не поддается точному количественному учету, — но эта цифра обладает большой силой убеждения: ведь это не впечатление случайного наблюдателя, а оценка историка-профессионала, который организовал многочисленную исследовательскую группу, Онег Шаббат, систематически собирающую данные об условиях жизни и смерти польских евреев при немецкой оккупации. Архив Рингельблюма, хранящийся в Еврейском историческом институте, как указывает само название, был создан благодаря его вдохновению.

Даже после войны немногие, кто уцелел во время Холокоста, были вынуждены обращаться в суды, чтобы вернуть имущество, присвоенное прежними знакомыми[129]. Жадность, страсть к обогащению, алчность — вот тот импульс, который, по мнению обычных людей, толкнул хуту на преступления геноцида в Руанде[130]. Подобное же происходило и с евреями в оккупированной Европе.