Книга Рыжая Соня и Осенняя Луна - Энтони Варенберг

«Дело не в нем, – подумала Соня. – А в том, что происходит, если к чему-то прикасаюсь я.»

– На Островах меня бы не поняли, – сказала она вместо этого. – Да? Ну, того, что у меня нет семьи, и я даже не стремлюсь ее создавать. Там ведь женщина всегда – только дополнение мужчины, я верно понимаю?

– Главное различие между людьми Хайбории и людьми Островов в том, что первые все независимы и своенравны, а у нас независимость – преступление. Человек всегда чему-то принадлежит. Своему роду, клану, монастырю. Его жизнь определяется именно этой принадлежностью, причастностью, то есть тем, частью чего он является и местом, которое занимает в этом целом, будь то семья или нечто иное, – объяснил Призрак. – Как у пчел. Не бывает одной пчелы, есть рой. Но не стадо, если ты улавливаешь разницу.

– Да, – кивнула Соня.

– Поэтому у каждого есть свое место и предназначение, определенное раз и навсегда, и у женщины в том числе. Это же совершенно естественно.

– Но ты не часть роя. Ты сам по себе.

– А кто сказал, что, став таковым, я нашел счастье? Острова всегда живут во мне.

– Жалеешь, что их покинул?

– Так решил Единый, – отозвался Осенняя Луна. – Может, Он пожелал меня испытать. Я не знаю. Но мне точно известно, что люди Островов будут всегда преследовать меня, пока я жив.

– Но ты покинул Острова уже очень давно, – заметила Соня, только тут впервые осознав, что Таймацу по возрасту не старше Эльбера. – Неужели они до сих пор не успокоились? Не забыли о тебе и готовы продолжать мстить?

– Конечно. Но только это не месть, Соня. Они должны меня уничтожить. Такова наша истина. Измена клану не знает пределов времени, неких сроков, по прошествии которых она бы забылась, и смывается только кровью. Если те, кто отправился за мной, не выполнят долг, они убьют себя. Например, в том случае, если я умру не от их руки, раньше, чем меня настигнут. Поступив иначе, они сами сделаются предателями, покроют себя и свой род позором, потеряют лицо, а хуже этого ничего не бывает. Пока я скрываюсь от них, потому что хочу вернуться на Садацугу и там принять смерть. И потому, что не все завершил здесь, в Хайбории. Не все понял.

Соню отчего-то охватила тревога. Будто порыв холодного ветра коснулся души, и она едва сдержалась, чтобы не передернуться.

– Эти люди пока далеко, – полуутвердительно проговорила она.

– Не думаю. Они умны и терпеливы. Несколько раз я сбивал их со следа, но теперь чувствую, как сужается круг их поисков, – возразил Призрак.

Соня дотронулась до его руки. Островитянин повернул голову и посмотрел на нее пристально и грустно, и было что-то еще, почти неуловимо мелькнувшее в его взгляде, чего она не поняла.

– У тебя тоже нет семьи, – сказала Соня. – И ты вечный странник. Как и я. Ты можешь понять меня лучше, чем кто-то другой. И не видеть во мне какого-то… урода.

«Ты могла бы разделить со мной эти странствия, и в твоих объятиях я бы умер счастливым», – подумал Таймацу, едва не задохнувшись от этой неожиданной мысли, что обожгла его, точно огнем.

– Ты – неприкаянная душа, – сказал он вслух, и его негромкий голос прозвучал, по обыкновению, ровно. – Но это не страшно. Всему свое время, дочь Рыси. Когда-нибудь в твоей жизни появится достойный человек, рядом с которым ты обретешь покой.

* * *

Дичь попалась в ловушку. Но Соню это обстоятельство ничуть не обрадовало. Когда они вместе с Эльбером снимали с кольев на дне глубокой ямы возле самого входа еще теплое окровавленное тело, она испытывала скорее страх и почти смятение.

– Кто этот человек?

– Впервые вижу, – мрачно отозвался Эльбер. – Но он хотел проникнуть в дом незамеченным. Наступил на потайную доску, вот и поплатился. Может быть, вор. Или шпион.

– А может, и нет. Его станут искать. Пошел и не вернулся, кто угодно насторожится. Придется похоронить где-нибудь здесь же, в саду.

– Ну нет. Лучше отвезти на городское кладбище. Впрочем, я не знаю, – раздраженно сказал Эльбер. – Я его не убивал. Почему мне надо вообще об этом думать?!

– Понятно, что у тебя есть занятия поважнее какого-то покойника, и ты намерен заниматься только своей драмой, хоть камни с неба вались, – зло произнесла Соня. – Какая досада, что приходится отвлекаться на всякие пустяки! Как бы ты ни желал витать исключительно в облаках, я тоже не собираюсь в одиночку решать все возникающие вопросы. Ты великий актер, драматург, да еще иллюминат в придачу, ладно, пусть так, но я что-то не припомню, когда нанималась к тебе в служанки. Поэтому бери-ка этого покойника, заверни во что хочешь и закопай хоть под собственной оградой, но так, чтобы его не сразу нашли, иначе у нас будут крупные неприятности с властями Бельверуса.

– Хорошо, я сделаю это, – тоном непонятого и оскорбленного в лучших чувствах дарования ответил Эльбер. – Но где бы я его ни закопал, вопрос таким образом не решится. Мертвый не расскажет, кем он был и зачем приходил.

Соня вынуждена была признать его правоту. Брезгливостью она не отличалась и падать в обморок при виде мертвецов приучена не была. Внимательно осмотрев безжизненное тело, девушка сделала некоторые выводы.

– Какой-то он… слишком обыкновенный. Человек без всяких особенностей, таких сколько угодно, и по одежде ничего сказать нельзя – в Бельверусе каждый второй так одевается. Вот только кольцо на пальце, – она приподняла еще не успевшую окоченеть руку и указала на узкое медное колечко, – свидетельствует о его принадлежности к служителям, скорее всего, тайной охраны. Если я не ошибаюсь, на его внутренней поверхности можно прочитать кое-что любопытное, – не колеблясь, Соня стянула кольцо с пальца и повернула так, что стали ясно различимы мелкие буквы. – Ну, конечно. Его зовут, то есть звали, Аймор.

– Ну и что? – спросил Эльбер.

– Только то, что такие кольца носят исключительно люди Коувилара. Ты не знал? Это их отличительный знак. За убийство, даже случайное, такого человека кара одна – смертная казнь. И конечно, он предуведомил своих, куда направляется. Они ничего не предпринимают без того, чтобы сообщать вышестоящему начальству о своих планах. Скорее всего, этот парень был подослан для того, чтобы обыскать дом.

– Мы что-то нарушили? Что здесь искать?

– Им виднее. Искать или подбросить нечто такое, что в один момент сделает нас неблагонадежными.

– Но зачем?..

Соня начала терять терпение.

– Затем, – произнесла она отвратительным менторским тоном наставника, который готов схватиться за розгу, если его тупой ученик немедленно не уразумеет простейшее арифметическое действие, – что мы – аквилонцы, то есть инородцы, причем состоятельные, и нас давно пора как следует тряхнуть, чтобы в казну посыпались денежки! А самих приравнять к рабам или убить, если больше с нас толку не будет. Мы здесь не имеем никаких прав, да еще шпионим в пользу Аквилонии или занимаемся контрабандой, мало ли что.