Книга Псы границы - Андрей Быков

Ещё бы им не согласиться, хмыкнул я, на чужой счёт угоститься, дураком надо быть, чтоб отказаться. Да и пригодимся мы ещё друг другу…

Значительно позже, когда основная масса народу уже нагулялась и начала разбредаться по домам, от старосты прибежал посыльный мальчишка с приглашением к господам солдатам проследовать в баньку. Мол, всё уже давно натоплено и приготовлено. Вас ждут!

Потом, позже, когда уже шли от трактира по дороге к дому старосты, я за рукав оттянул Дворянчика в сторону и тихим шёпотом произнёс:

— Слушай меня внимательно, Дворянчик! Мне с местными проблемы не нужны. Нам тут два года службу тащить. И поэтому ты либо учись с людьми нормально разговаривать, либо помалкивай в тряпочку и на рожон не лезь…

— Почему это я с деревенским быдлом сюсюкаться должен!? Кто они, и кто — я!?

— А кто — ты? — насмешливо бросил я, — никто! И звать тебя — Никак! У тебя даже имени своего нет. Одна кличка — Дворянчик. А потому делать ты будешь то, что я тебе скажу. Иначе тебе — конец! Понял? И учти: больше я за тебя ни перед кем извиняться не буду. Да я лучше сам тебя пришибу, чем до такого позора перед деревенскими опускаться. Всё! Иди… в баню…

Дворянчик, судорожно скривившись, хотел было что-то сказать, но, натолкнувшись на мой жёсткий взгляд, лишь раздражённо выдохнул, развернулся и быстро зашагал по улице, догоняя остальных. Вот так-то, парень. А ты думал, я тебя теперь до небес вознесу оттого, что при всех графом назвал? Перетопчешься…

Банька у старосты Будира оказалась знатная. Каменные стены, обшитые изнутри духмяной доской подолгу не выпускали тепло. А большая печь, сложенная из местного камня, пыхала таким жаром, что подойти к ней было просто невозможно. На трёхступенчатом полке можно было разместить весь наш отряд и ещё оставалось довольно много свободного места. В углу, в корыте с горячей водой, отмокали свежие дубовые и берёзовые веники. Там же стояли кадки с горячей и холодной водой для мытья и несколько шаек. На лавке лежали мочалки и несколько кусков мыла. Соскочив распаренными с полков, мы охлаждались в дубовых кадках, наполненных речной водой и стоявших в боковой пристройке. А в предбаннике на столе блестели запотевшими боками несколько кувшинов с охлаждённым домашним пивом.

— Да, хорошо, — довольно выдохнул разомлевший после парилки Циркач, отхлебнув пивка из кружки, — давно я так не парился…

Как следует напарившись, мы сидели и переводили дух в предбаннике, попивая пиво и довольно покряхтывая и жмурясь.

— Подумаешь, — дёрнул щекой Дворянчик, — баня… Жарища, духота, теснота…

— Тебе не понять, — качнул головой Степняк, — То-то ты первым из парилки выскочил…

— Баня — для мужичья деревенского, — наставительно ответил граф, — а мы, дворяне, принимаем ванну, либо моемся в больших деревянных чанах с горячей водой.

— А у нас дома баня другая была, — вступил в разговор Одуванчик, — У нас жар был сухой.

— Как это? — не понял Цыган.

— Ну… Вот здесь мы воду на камни раскалённые брызгали. От них пар шёл. И воздух влажными и горячим делался. Так?

— Ну?..

— А у нас в степи воды мало. Потому и на камни мы её не льём. Сидишь на полке в сухом жаре, прогреваешься, потом исходишь, сколь терпеть сможешь. А уж когда совсем невтерпёж делается, насквозь пропотеешь, из парилки выскакиваешь и, как здесь, в кадку с водой холодной прыгаешь. В ней же потом и с мылом моешься. Вот так и паримся…

— Интересно, — качнул головой Циркач, — сухой жар… Я бы хотел попробовать.

— Вот и полезло из тебя твоё полумужичье происхождение, — тут же едко бросил Дворянчик, — сразу видно — не дворянин…

— Слушай ты… голубокровый… Рот закрой, пока тебе в него мочалку не вогнали, — лениво процедил Циркач

— Кто? Ты, что ли?

— Слушай, Дворянчик, — повернулся я в его сторону, — ну, что ты за человек, а? Люди после бани вышли, пиво пьют, отдыхают после дороги… Тебе обязательно надо кому-то настроение испортить? Или мне твой язык подрезать, чтоб меньше всякого дерьма болтал?

Дворянчик что-то там невразумительно пробурчал и замолк, приложившись к кружке с пивом.

Мы посидели ещё немного. Помолчали. Тут вдруг ко мне повернулся Хорёк и без всяких предисловий задал вопрос:

— Послушайте, сержант, а почему вы не дали нам разобраться с этими деревенскими мужиками там, в трактире? Или вы побоялись, что мы с ними не справимся?

— Вот-вот, — тут же встрял в разговор возмущённый Дворянчик, — где это видано, чтобы всякая деревенская голытьба так с потомственным дворянином разговаривала? Да будь это хоть в самой столице, мы бы их быстренько уму-разуму научили!

— Возможно, — сделав глоток, согласился я, — возможно, будь это в столице, вы крестьян и проучили бы. Но здесь — не столица. Здесь — пограничье, фронтир. У них, что ни год, с горцами набегающими стычки проходят. Так что это вам не забитые селяне из центральных провинций, а вполне даже подготовленные бойцы. Но дело даже не в этом…

— А в чём? — полюбопытствовал Зелёный.

— В чём?… А вот скажи мне: мы для чего сюда прибыли?

— Ну… пост пограничный установить…

— Верно. А для чего?

— Понятно, для чего, — ухмыльнулся Зелёный, — чтоб границу королевства нашего охранять.

— Так… А королевство — это что?

— Как — «что»? — Зелёный недоумённо переглянулся с остальными, — ну, страна наша… люди…

— Вот! — наставительно поднял я палец, — это ты верно сказал: люди! А вот теперь ответь мне: те сельчане, что здесь живут, они тоже к нашему королевству относятся?

— Ну, конечно! Они ведь на нашей земле живут, нашему королю подчиняются.

— Вот видишь! А вы их бить собрались. Кто ж бьёт того, кого защищать должен?

— Они первые начали! — опять завёлся было Дворянчик.

— Уж ты-то помалкивай, — бросил я ему, — кто бы говорил…

— Сиди уже, — приобнял его за шею Степняк, и ухмыляясь, добавил, — а то сержант тебя обратно к папочке отправит…

Вспомнив, что я нагородил в трактире, заулыбались и остальные.

— Да, сержант, — уважительно покачал головой Цыган, — я чего только не слышал в своей жизни… Но чтоб вот так с ходу, безостановочно и, (главное!), правдоподобно «ездить по ушам» слушателям… Такое не часто встречается. Где ж вы так наловчились?

— Жизнь всему научит, — улыбнулся и я, — ну, так вот, парни. Подведём итог. Нам с местными надо жить в дружбе и взаимопонимании. Иначе ничего путного у нас тут не получится. Надеюсь, это всем понятно?

Возражений не последовало. Похоже, поняли все.

«Уж не знаю, как другие, а мне этот сержант нравился. Хоть и жёсткий он, и гоняет нас, как шкетов неразумных, а всё же чувствуется в нём отношение к нам человеческое. Я это особенно заметил, когда он историю Одуванчика выслушал, да разрешил ему куклу сестрёнкину оставить. И как потом, в трактире, за Дворянчика заступился, не отдал деревенским под наказание. У меня мастер-кузнец такой же был. Всегда за меня, да и вообще — за своих, заступался. А глянешь на него — страхолюдина, каких мало! Упаси Высший с таким по ночи на улице повстречаться — сам на дорогу замертво рухнешь. А сердце у него было доброе. Особо он детей любил… Вот и десятник наш, похоже, из таких же будет. А то, что он вместо имени Степняком меня обозвал, так поначалу мне тоже, как и остальным, обидно было. Всё ж таки, у меня своё имя есть, отцом-матерью дадено. А потом — ничего. Привык. Даже нравиться стало…»