Книга Последняя из рода Болейн - Карен Харпер

Мария сделалась пунцовой и быстро переводила глаза с одного лица на другое, мучась страхом: а что скажет по поводу подобных шуток отец? Она встретила взгляд Вильяма Стаффорда. Он не смеялся со всеми вместе, а выглядел весьма раздосадованным.

Франциск бережно принял из ее рук поднос и поставил на край стола, накрытого белоснежной скатертью. Потом решительно взял ее правую руку и крепко прижал к своему теплому, сильному, одетому в атлас телу.

— Полагаю, господа, что дочь английского посланника должна играть более важную роль в союзе двух наших великих народов. Кроме того, она подходит французскому королю больше, чем любая другая дама, присутствующая здесь сегодня. Чистота наших цветов — белого и золотого — уже сама по себе обязывает нас держаться вместе!

Он снова рассмеялся и, держа Марию под руку, пошел дальше, непринужденно беседуя с гостями и поднимая бокал в ответ на их льстивые тосты. Мария, впрочем, сколь ни была поражена и захвачена происходящим, заметила под темно-синими с золотом небесами синьора да Винчи важные подробности: мимолетный снисходительный взгляд королевы Клод, довольную улыбку сестры короля Маргариты, горечь в глазах Франсуазы дю Фуа. Наконец она немного успокоилась, увидев гордо улыбавшегося отца, который коротко кивнул ей, но все никак не могла прогнать из памяти неодобрительное выражение на лице дерзкого сэра Вильяма Стаффорда. Еще она думала о том, что прочитал бы в ее глазах Леонардо да Винчи, случись им встретиться сейчас, когда она шествовала под разрисованным им вощеным небом.

Глава седьмая

10 января 1519 года

Замок в Амбуазе

При дворе королевы воцарилась привычная гнетущая тишина: Клод, которой исполнился двадцать один год, в пятый раз за четыре года брака носила во чреве очередного королевского отпрыска и чувствовала себя дурно. Ее молодые жизнерадостные фрейлины снова тайком перешептывались в коридорах, тихонько делясь сплетнями и старательно приглушая хихиканье. Двадцать любимиц фортуны — фрейлины, которые присутствовали на роскошных церемониях в Париже, — слишком быстро перестали служить объектом восхищенных пересудов, и жизнь вернулась в будничную колею регулярных молитв, чтения, учебы и вышивания.

Для Марии Буллен, однако, отведенное королеве крыло Амбуазского замка с его монотонными повинностями и гнетущей тишиной на этот раз казалось желанным убежищем. Покои Клод — тихая гавань, в которой можно было набраться сил перед той бурей чувств и девятым валом событий, которые вполне могут бросить ее на коварные рифы власти Франциска, где влияние королевы утрачивает силу. Жаклин, Жанна, Эжени и ее собственная сестренка Анна могут роптать вполголоса и сетовать на то, что порядки стали еще строже, но Мария втайне радовалась выпавшей ей передышке.

Правда, слава о прогулке об руку с королем на банкете в Бастилии невероятно подняла ее престиж и влияние среди фрейлин. Анна заставляла сестру рассказывать и пересказывать все подробности, однако ни одной из своих слушательниц Мария так и не сказала ни слова о невеже Вильяме Стаффорде, о долгом поцелуе, который запечатлел на ее устах Франциск перед тем, как возвратиться к своей властной сестре; не сказала и о королевском обещании (произнесенном шепотом на ухо): они встретятся снова — вскоре и наедине.

Именно мысль об этом и пугала ее. Мария знала вполне достаточно о порядках при дворе и ничуть не заблуждалась относительно намерений короля. Она видела его красноречивый пронзительный взгляд и ощутила, как пробежались его пальцы по тугому золотистому корсажу, когда король бросил ей на прощание «adieu». Как драгоценен был для нее каждый волшебный миг, проведенный рядом с ним! И как страшилась она такого будущего, когда окажется подле короля!

Детские грезы о Франциске теперь развеялись. Казалось, Мария заледенела, ей никак не удавалось вызвать снова те сказочные мечты, которые без конца пленяли ее воображение с той самой далекой минуты, когда он взглянул на нее своими колдовскими глазами в замке Клюни, в холодных покоях принцессы Марии Тюдор. Теперь все было совсем иначе. Франциск был не воображаемый, а живой, из плоти и крови, и юная фрейлина уже не могла управлять его желаниями и галантными манерами, как управляла ими в своем послушном воображении. Она боялась за свою репутацию, боялась того, что отец и королева Клод оттолкнут ее, если она опозорит их своей связью с королем. Но, с другой стороны, разве не было в этом и чести — стать избранницей короля? Мария зябко передернула плечами, хотя сидела прямо перед большой жаровней в прихожей королевы.

— Тебе холодно, Мари? А мне кажется, здесь скорее душно. — Проворные пальчики Анны на минуту зависли над ткацким станочком, зажав тонкую малиновую нить.

— Нет, Анна, я не замерзла.

— После поездки в Париж ты стала так много времени терпеливо высиживать здесь, — заметила Анна, слегка прищурив миндалевидные карие глаза. — Раньше ты была рада хоть ненадолго сбежать из этих унылых покоев. — Она заговорила совсем тихо. — Должно быть, на твое настроение, Мари Буллен, сильно действует меланхолия Ее величества, когда она в положении.

— Не смейся надо мною, Анна. Сегодня на улице пасмурно. А если тебе так хочется развлечься прогулкой или поискать приключений на ледяном ветру в парке, Жанна с большим удовольствием составит тебе компанию. Я же останусь в ожидании распоряжений Ее величества. Кроме того, скоро сюда должны прийти королева-мать и мадам Алансон, а уж с ними скучать не приходится. По правде говоря, королевство держится на них не меньше, чем на самом короле.

— А ты часто мечтаешь повидать его снова, Мари? Как это здорово, когда великий король по-настоящему знает тебя, отличает от прочих и уделяет тебе внимание! Разве тебя не прельщает мечта о власти?

— Его величество всего лишь явил свою доброту, Анна. Я же говорила тебе — случилось так, что наряды наши были схожи, а я случайно попалась ему на глаза. Вот и все.

— Трусишка, — поддразнила ее Анна и рассмеялась. — Когда я в следующий раз увижу нашего отца, непременно спрошу, что он обо всем этом думает.

— Не стесняйся оставить меня одну, сестренка, если тебе больше нравится додумывать все самой. — Мария быстро поднялась со своего места, уронив с колен несколько льняных нитей.

— Милая сестра моя Мари воистину обнаруживает ту же горячность нрава, в которой она всегда укоряла нас с Джорджем. — Анна шутливо округлила глаза, поддразнивая Марию, а та наклонилась и собрала пряжу с пола и со скамеечки для ног.

Она сердилась больше на себя и интуитивно искала убежища в комнатах королевы, куда ни Анна, ни другие фрейлины добровольно за ней не последуют.

В покое королевы, от которой лишь недавно вышел ее исповедник, огонь еле теплился. Королева Клод полулежала на диване, держа на коленях раскрытый молитвенник, а по бокам, словно безмолвные стражи, застыли две придворные дамы. Живот королевы стал уже довольно большим. Мария обратила внимание на то, что с каждой новой беременностью (а они следовали одна за другой с малыми перерывами) живот королевы опускался все ниже и разбухал быстрее. Королева медленно перевела взгляд на Марию, глаза ее горели черными угольками на белом лице. Всем казалось, что левый глаз Клод косит, и это очень нервировало ее фрейлин.