Книга Осколки Солнца - Таис Сотер

И с его улыбкой, а точнее с прикусом, было что-то не так. Что именно, я понять не успела. Заметив мой пристальный взгляд, мужчина поспешно встал.

— Что с вами? Проголодались?

— Что-то вроде, — смущенно ответил Михаил, отчего-то прикрывая рот ладонью. — Пожалуй, поищу еды.

— А если меня обнаружат монахи?

— Достаточно будет потушить свечи, чтобы нас не заметили. Но я буду рядом.

Михаил, очевидно, пробирался в подвалы монастыря не в первый раз, так как он легко смог найти головку сыра и сырокопченую колбасу, вернувшись уже минут через десять. И не забыл позаимствовать из погреба бутылку вина.

— Неправильно всё это, вот так вот брать без спроса у монахов.

— Я возмещу, — заверил меня Михаил. — В конце концов, помощь нуждающимся — это одна из задач иезуитов.

— А зачем вино? Вы же не любите его запах.

— Хм, ты это помнишь?

Я пожала плечами.

— Сама не знаю, почему вспомнила. Кажется, мы давно знакомы, раз я знаю о ваших привычках.

Михаил развел руками.

— Я безуспешно пытался пригласить тебя на свидание, и думать не мог, что получится именно так. Немного выпить тебе не помешает. Тебя качает от слабости и усталости. Поешь, а потом я посмотрю твою шею.

— Зачем? Вы врач?

— Ты чудовищно любопытна и слишком недоверчива для жертвы.

— Потому что я не жертва! — возмутилась, прижимая к себе открытую бутылку. — Я художница. О! Точно! Я художница!

— Твой разум очень гибок. Полагаю, на восстановление тебе понадобится лишь несколько дней.

Немного подвинув меня на импровизированном сидении, он отломил половину колбасы, и уставившись в потолок, начал меланхолично её жевать. Судя по лицу, ему это не доставляло ни малейшего удовольствия.

Сыр оказался слишком соленым, а колбаса острой, и нехитрый обед приходилось обильно запивать. Неудивительно, что вскоре меня повело. Я поставила наполовину выпитую бутылку вина рядом, и откинулась назад.

— Уф-ф-ф… Ой, прости!

Легла я прямо на мужчину. Но прежде, чем успела отползти, меня сцапали и загребли в объятия. Точнее попытались. Теперь я упиралась руками в плечи наглеца, касаясь плотно сжатыми коленями его бедра. Его же рука вполне вольготно расположилась на моей талии.

— Мишель?

— Как ты меня назвала? — хмыкнул он. — Впрочем, мне нравится. Не дергайся, Клэр. Просто… побудь немного со мной. Обещаю, что не обижу.

Вино ли было тому виной, или усталость, но я положила голову на грудь, и позволила себе расслабиться. И вскоре заснула. Сон был некрепкий, прерывистый, но всякий раз, вздрагивая от запоздалого страха, я слышала тихий, успокаивающий голос, и снова забывалась.

Чтобы проснуться от ощущения того, что мне вылизывают шею. Еще не придя в себя, я оттолкнула настойчивого кота, и перевернулась на другой бок.

— Потом покормлю. Иди приставай к другим.

Только когда не смогла нащупать край одеяла, поняла, что я совсем не в кровати, и кота у меня нет. А единственный, кто находится рядом — это мужчина, который помог мне в отеле, и именно его я только что оттолкнула.

Я пощупала свою многострадальную шею. Кожа была чуть влажной и неприятно щипала. Но никаких ран или порезов я не чувствовала, хотя на срезанных и валявшихся рядом бинтах все еще виднелась засохшая кровь.

— Что вы делаете? — требовательно спросила я, поспешно сползая с мешка, не спуская при этом взгляда с расслабленного мужчины.

Михаил пригладил растрепавшиеся вьющиеся волосы, и небрежно пожал плечами.

— Я лишь только проверил, что у тебя под бинтами. Что с тобой случилось?

— Не знаю, — с досадой ответила, нервно неприлично задравшуюся юбку. — Но вы ведь сейчас…

— Да?

Следил за моими суетливыми движениями Михаил с интересом, разозлившим меня еще больше. Но смущение преодолеть так и не удалось. Не могу же я прямо так и спросить: «зачем вы, месье, облизывали мою шею?». Да и не думаю, что существует вменяемый ответ на этот вопрос.

Остается только следить за этим типом тщательнее. Если подумать, весьма странная ситуация с этим моим спасением, и нашим дальнейшим путешествием по катакомбам. И почему я раньше это не замечала?

— Куда мы идем? — требовательно спросила я.

— В надежное место. К моему знакомому.

— Я хочу домой.

Михаил склонил голову, будто бы в сомнении.

— Куда?

Я на мгновении растерялась, и уже менее растерянно ответила:

— Домой. Вы же должны знать, где я живу. Если мы знакомы не первый день.

— Там небезопасно, — уклончиво сказал Михаил.

Но сомнения уже захватили мой разум, и просто принять этот ответ я не могла.

— Почему? Что мне угрожает?

Помимо того, чтобы застрять вместе со спятившим иностранцем, который вытворяет непотребные вещи. О! Еще одна монетка в копилку моей памяти. Он иностранец. Хотя стоило догадаться раньше, хотя бы из-за имени.

— Я не хочу тебя пугать, Клэр. Давай подождем, пока твоя память вернется, и я все объясню.

— Спасибо вам за все, но думаю, что нам дальше не по пути, — вежливо, но твердо заявила я Михаилу. — Полагаю, монахи, не откажут мне в помощи.

Носки пришлось снять. С ними я в туфли, отсыревшие и холодные, не влезала. Но мне всего- то нужно было подняться наверх, в монастырь. Вот же иезуиты удивятся!

Мои опасения не оправдались. Останавливать меня Михаил не стал. И даже помог.

— Куда… в какую сторону мне идти? — неуверенно спросила я.

Мужчина молча указал мне путь.

— Я могу взять с собой свечу?

Он снова совершенно молча кивнул. Опасаясь, что он передумает, я схватила один из подсвечников, и поспешно зашагала в указанном направлении, оставляя Михаила одного. Правильно ли я сделала или нет, не знаю. Как и то, чем бы все закончилось, если бы встретилась с монахами.

Я просто не дошла. Стоило мне дойти до лестницы, как меня скрутил приступ паники. Ноги подкосились, и я почти упала на ступеньки. От резкого движения свеча потухла, оставив меня в полной темноте. Нет, нет, нет. Я не справлюсь одна. Мне не стоило уходить. Темнота, живая, неуютная, но почти безопасная, когда рядом находился Михаил, тут же окутала меня коконом. Даже дышать стало тяжелее. Пальца коснулось что-то противно-шевелящееся, и я, придушенно всхлипнув, отпрянула.

— Мишель! Мишель! — отчаянно позвала я. — Михаил!

— Клэр, сейчас.

Шелест шагов, и вот меня уже поднимают и отряхивают.

— Ты упала, ударилась? — в голосе его слышалась тревога. — С тобой всё в порядке?