Книга Мое чужое сердце - Кэтрин Райан Хайд

Я обхватил одной рукой Виду под лопатками, другой – под коленками.

Она не была тяжелой.

И не проснулась.

Абигейл накинула на нее пальто, словно одеяло.

По пути от двери к машине я уловил легкий стук, что-то упало на дорожку.

Я принялся было указывать Абигейл, догадавшись, что упал утешительный камень. Едва не сказал: «Поднимите это».

Казалось постыдным позволить, чтобы весь тяжкий труд пошел насмарку. Лишить Виду возможности восторжествовать над твердым камнем.

Только меня рот подвел, его будто морозом сковало.

На обратном пути к крыльцу я подобрал камень, прекрасно понимая, что я наделал. Я его не крал. Такого я бы никогда не сделал. Нет, то было еще хуже. Я придержал что-то от Виды, что-то важное. То, за чем она позже придет или что позже мне придется вернуть.

И я понимал: поступаю так все время.

Не понимал только, как перестать.

Едва вернувшись в дом, я вытащил камень из кармана и принялся тереть большим пальцем.

Майра,

Вида была здесь прошлой ночью. Все было очень странно. Пришлось позвонить ее матери, попросить приехать и забрать дочь. Я стоял на улице, глядя вслед отъезжавшей машине, и в тот самый момент, когда глядел, почувствовал, как что-то уходит из меня. Походило на то, будто что-то прямо из моих органов вытягивалось, следуя за уезжавшими по улице. Так, стоит кому-нибудь ухватиться на нитку свитера и потянуть ее, то теоретически можно и без одежды остаться.

Чувствовал ли я, будто это сердце Лорри уходит насовсем или девушка, прятавшая его в себе, сказать не могу.

Так что, по-вашему, мне было делать, Майра? Как справляться с такими чувствами?

Полагаю, утром я мог бы позвонить приятелю и сообщить, как только что вымыл лицо, как себя чувствую.

Только я не звонил. А знаете, почему? Вы умная, так что, наверное, знаете.

Потому что приятель сказал бы так: «Классно, Ричард! Ты обязательно выдержишь. О, и кстати, Ричард, жизнь продолжается, она идет дальше».

Вы понимаете, что я стараюсь вам втолковать. Ведь понимаете, Майра? Теперь от меня непременно будут ждать, что я одолею это. Это прошло. Нет у меня больше цепенящего шока. Нет больше на него права. Туман рассеялся, и теперь в своих чувствах я волен во всем.

Все выбивается из рук.

Ричард,

часу не пройдет, как я выеду из дома. Дорога займет почти двенадцать часов. И это при том, если, проезжая Сан-Франциско, я не попаду в часы пик.

Просто ничего не предпринимай, Ричард.

Я приеду как смогу быстро.

С любовью,

Майра

Дорогой Ричард,

ПРОШУ, НЕ НАЖИМАЙТЕ КЛАВИШУ «УДАЛИТЬ».

Просто послушайте секундочку, ладно?

Прежде всего я прошу прощения за то, что взяла ваш электронный адрес с компьютера моей мамы, и надеюсь, вы не сбеситесь из-за этого, но ведь я много раз звонила вам, а вам, похоже, это не очень-то нравилось, и я боялась, что вы начнете орать.

Дело не в том, что до меня не дошло, что вы не желаете никакого сближения со мной. То есть какое-то время я считала, что мы пребываем в том пространстве «может быть», только я испытала его довольно сурово и оно сделалось реально определенным очень быстро. И не такая я дура, чтоб не понять этого. И еще не такая я дура, что не способна устыдиться того, что устроила, когда вы того от меня не хотели.

Слеплена я во многом из того же теста, что и любая другая. Кроме моего сердца.

Я говорю о своем старом. Все время забываю.

Думаю, тот факт, что у меня сердце, которое когда-то было у вашей жены, сильно отличает меня от всех остальных, и думаю, тот факт, что я постоянно жила, готовясь умереть, возможно, тоже кое-что меняет.

Только я больше похожу на всех других, чем вы, наверное, считаете.

А пристаю я снова к вам потому, что потеряла утешительный камень и должна получить его обратно. Обязательно. Я должна найти его. Больше шестидесяти лет назад Эстер привезла его из самой Германии, на пароходе она втерла в него все свои беды и тревоги, а поскольку она только-только была освобождена из концлагеря и поскольку никто больше из ее семьи оттуда не вышел, то, думаю, ее бед и тревог хватило бы на целый пароход. Прошу простить за каламбур. В общем-то, он у меня не нарочно вышел.

Короче, совершенно потрясающе было то, что она дала его мне, и мне нельзя его потерять. Никак нельзя.

Последний раз, когда он был у меня, я лежала на вашем диване и потом уснула, так что, думаю, если вы поднимете диванные подушки, то отыщете его. Я определенно думаю, что он там. На деле, я знаю это. Должна. Обязана знать. Иначе он пропадет, а этого нельзя допустить. Пропажи, я имею в виду. Ему нельзя пропасть.

Спасибо, что не нажали на «удалить». Этого, если вы дочитали до сих пор, вы не сделали.

С любовью (не опасного типа),

Вида

Здравствуйте, Вида.

Ваш утешительный камень у меня.

Я должен покаяться.

Зачем – у меня особого понимания нет, поскольку обычно я не большой охотник до покаяний. Нужно, чтобы я почувствовал себя весьма плотно припертым к стене, прежде чем позволю себе изречь что-то подобное. Может быть, это оттого, что вы всегда говорите правду. Прежде мне ни разу не попадался никто, всегда говорящий правду. По крайней мере, я такого не замечал.

Может быть, вы вдохновили меня.

Я отыскал ваш камень за диванными подушками и опустил его в кармашек вашей пижамы. Что, полагаю, было глупо, потому как место не очень-то надежное. Я слышал, как камень стукнулся о дорожку, когда я нес вас из дома к машине. Мог бы сказать что-нибудь Абигейл. Едва не сказал. Вместо этого просто подобрал камень на обратном пути и с тех пор держу его у себя.

Такое впечатление, что, сознавшись, чувствую себя немного лучше. Уверенности, правда, нет. В последнее время мои чувства так замутились. Будто мне нужна карта, чтобы пробираться среди них, а все карты устарели и неправильные.

Я вам камень отдам, само собой, только в данный момент здесь Майра, что делает время неподходящим для визита. Майра – это моя теща. Мать Лорри. Она приехала помочь мне кое с чем. Вроде как остаться в живых и не разлететься на миллион кусочков.

Видите? Вам опять удалось. Вдохновили меня сказать правду. Особой уверенности, хорошо это или плохо, нет.

Словом, если у вас будет терпение еще ненадолго, то я позабочусь, чтобы камень благополучно вернулся домой, к вам.

С наилучшими пожеланиями,

Ричард