Книга Что такое жизнь? - Эрвин Шредингер

Позвольте сделать еще несколько замечаний. Сознание нельзя испытать во множественном числе, только в единственном. Даже в патологических случаях расщепления сознания или раздвоения личности два сознания чередуются и никогда не проявляются одновременно. Во сне мы играем роли нескольких персонажей, но поочередно: разговаривая и действуя от лица одного из них и нетерпеливо ожидая ответа или реакции другого персонажа, мы не осознаем, что в реальности сами же и контролируем его движения и речь, как и свои собственные.

Откуда вообще возникла идея множественности, которой столь страстно противостояли авторы Упанишад? Сознание ощущает себя тесно связанным и зависимым от физического состояния ограниченного участка материи – тела. (Вспомните изменения сознания в ходе развития организма – пубертатный период, старение, старческое слабоумие – или влияние на сознание лихорадки, опьянения, наркоза, травмы головного мозга и т. п.) Таких сходных тел существует очень много. Поэтому множественность сознаний или умов кажется весьма правдоподобной гипотезой. Наверное, поэтому с ней так легко согласились и обычные люди, и подавляющее большинство западных философов.

Это почти сразу ведет к изобретению душ, число которых соответствует числу тел, и к вопросу, являются ли они такими же смертными, как тела, или же бессмертными и способными существовать самостоятельно. Первый вариант непригляден, а второй откровенно забывает, игнорирует или отвергает факты, на которых основывается гипотеза множественности. Звучат и более глупые вопросы: есть ли душа у животных? Или даже: есть ли душа у женщин – или только у мужчин?

Подобные экстраполяции, пусть и предварительные, должны заставить нас с осторожностью отнестись к гипотезе множественности, которая свойственна западным религиям. Не склоняемся ли мы к еще большей бессмыслице, если, отвергая их основные предрассудки, поддерживаем наивное представление о множественности душ, «исправляя» его заявлением о том, что души смертны и умирают вместе с соответствующими телами?

Единственная альтернатива – придерживаться собственного опыта, который говорит, что сознание единично и не может существовать во множественном числе, а кажущаяся множественность лишь обманчивая серия различных проявлений одной сущности. Такая же иллюзия возникает в зеркальной галерее, и точно так же Гауришанкар и Эверест являются одной и той же горой, видимой из разных долин[43].

Разумеется, в нашем сознании кроются хитроумные мысли, затрудняющие принятие этого простого утверждения. Например, говорят, что у меня за окном растет дерево, но в действительности я вижу вовсе не его. Благодаря некоему замысловатому процессу, лишь начальные, относительно простые стадии которого изучены, настоящее дерево отбрасывает отпечаток на мое сознание – и это то, что я воспринимаю. Если вы встанете рядом со мной и посмотрите на то же дерево, оно оставит след и в вашей душе. Я вижу свое дерево, а вы – свое (очень схожее с моим), но что есть дерево на самом деле, мы не знаем. За это сумасбродство несет ответственность Кант. На уровне идей, воспринимающих сознание как singulare tantum[44], его легко заменяют утверждением, что, очевидно, существует лишь одно дерево, а вся история с отпечатками – вымысел.

Однако у каждого из нас складывается впечатление, будто наш собственный опыт и воспоминания образуют единицу, отличную от таковой у любого другого человека. Мы называем это «я». Что такое «я»?

Полагаю, в результате тщательного анализа вы обнаружите, что это по сути картина ваших переживаний и воспоминаний, нанесенная на некий воображаемый холст. Однако, вглядевшись еще пристальнее, вы обнаружите, что ваше «Я» – не сама картина, а холст, на который она нанесена. Вы можете переехать в далекую страну, потерять связь с друзьями, почти забыть их; вы приобретете новых друзей и будете разделять с ними жизнь так же активно, как делили ее со старыми. И все менее важным будет становиться тот факт, что, живя новой жизнью, вы до сих пор помните старую. Возможно, вы даже начнете говорить о себе в третьем лице – «я в молодости», а герой книжного романа, который вы сейчас читаете, покажется вам более близким и определенно более живым и знакомым, чем тот человек, которым вы были в молодости. Однако не будет промежуточного разрыва, не будет смерти. И даже если умелый гипнотизер сотрет все ваши ранние воспоминания, вы не сочтете себя мертвым. Ни в одном из этих случаев вам не придется оплакивать погибшее личное существование.

И никогда не придется.

Примечание к эпилогу

Принятая здесь точка зрения перекликается с тем, что Олдос Хаксли[45] недавно – и весьма уместно – назвал «Вечной философией». Его великолепная книга прекрасно объясняет не только положение вещей, но и то, почему оно столь сложно для понимания и, следовательно, вызывает определенные возражения.

Сознание и материя

Лекции Тэрнера, прочитанные в Тринити-колледже Кембриджского университета, в октябре 1956 года

Моему знаменитому и любимому другу Хансу Хоффу с глубочайшей привязанностью

Глава 1

Физические основы сознания

Вопрос

Мир есть плод наших чувств, ощущений, воспоминаний. Нам удобно считать его объективно существующим. Однако проявления этого мира определяются вовсе не простым фактом существования. То, как он проявит себя, зависит от процессов, протекающих в особых частях этого самого мира, а именно – определенных событий, которые происходят в головном мозге. Это весьма странный вывод, и из него следует вопрос: что за особенности отличают мозговые процессы и позволяют им проявлять мир? Можем ли мы предположить, какие материальные процессы обладают этой силой, а какие – нет? Или, если выразиться проще, какие материальные процессы напрямую связаны с сознанием?

Рационалист может высказаться по этому поводу лаконично. Например, так. Исходя из накопленного опыта и по аналогии с высшими животными, сознание связано с определенными видами событий, имеющими место в организованной живой материи, то есть с определенными нервными функциями. Насколько далеко это «сознание» тянется «вглубь» или «назад» в царство животных – вопросы, на которые нельзя ответить, и их следует оставить праздным мечтателям. Еще непростительнее размышления о том, не могут ли другие события, например процессы в неорганической материи, а то и все материальные процессы, иметь некую связь с сознанием. Это чистая фантазия, столь же неопровержимая, сколь и недоказуемая, а следовательно, не несущая знания.

Тому, кто примет данную точку зрения и отмахнется от вопроса, следует напомнить о необъяснимой прорехе в подобной картине мира. Ведь появление нервных клеток и головного мозга у определенных видов организмов – весьма особое событие, значение и важность которого мы прекрасно понимаем. Это специальный механизм, посредством которого особь реагирует на изменение ситуации соответственным изменением поведения, то есть механизм адаптации к изменяющейся окружающей среде. Это самый сложный и искусный из подобных механизмов, и, включившись, он быстро получает ведущую роль. Однако он не уникален. Большие группы организмов, в особенности растений, достигают схожих результатов совершенно иным способом.