Книга Проклятие Гавайев - Хантер С. Томпсон

Он бросил взгляд на катушку, которую сжимал в побелевших пальцах.

— А у нас надежное оборудование?

— Надежнее не бывает, — уверил его Капитан Стив. — Главное, когда рыба схватит, отпусти катушку. Леска будет сматываться так быстро, что катушка разогреется и может взорваться, как бомба.

Катушка не взорвалась — не с чего было.

Зато бомба — взорвалась. Ничего, так сказать, личного; но я чувствовал — я обязан был это сделать.

Ральф и его семейство никогда не бывали к западу от Сан-Франциско, и единственные пальмы, которые они видели, стояли в Голливуде во дворе студии «Юниверсал». Но теперь, накануне Рождества, они вволю хлебнули Запада вдали от дома и друзей, заточенные в деревянной хижине на поливаемой прибоем дикой скале, на самом ее краешке, в самом центре Тихого океана, где никто не говорит на мало-мальски нормальном языке.

Когда речь заходит о Рождестве, более сентиментальных людей, чем англичане, не найти. Им обязательно подавай их британский снег и британскую слякоть, их полумертвых нищих, звонящих в колокольчики на каждом углу, новости о голодных бунтах по ящику и такой родной, до костей пробирающий холод, идущий от каменных стен, когда рождественским утром продрогшая до полусмерти семья радостно сползается в заиндевевшую гостиную к горшку с горящими углями. Они привередливы. Вряд ли их можно увлечь картиной Санта Ника, который в Рождество прилетает к ним на доске для серфинга с мешком, полным тараканов, и телевизионной программой, где нет ничего, кроме совершенно невнятного расписания футбольных матчей на следующие две недели.

Несколькими днями позже Кук узнал, что сам царь Гавайев прибыл в Кеалакекуа и намеревался посетить его. Джеймсу Кингу на это время было поручено возглавить лагерь и обеспечивать его безопасность. Туземцы не доставляли ему ровным счетом никаких хлопот. Иногда они взбирались на стену и с любопытством наблюдали за совершенно непонятными им действиями, совершаемыми Бейли и его помощниками, а также за впечатляющей работой плотников, которые своими удивительными инструментами обрабатывали дерево с неведомой туземцам легкостью и точностью.

Вожди, сопровождавшие царя, облаченные в церемониальные наряды и головные уборы, по мере того как их каноэ приближались к борту «Резолюшн», принялись петь стоя с великой торжественностью. Когда гости подплыли к кораблю, команда встречающих заметила, что во втором каноэ находился сам Верховный жрец Коа. Сгорбленный и трясущийся, он сидел, наряженный по случаю и окруженный ужасающего вида масками плетеной работы. Маски эти были покрыты пестрыми перьями, в глазницы их были вставлены раковины-жемчужницы, а искаженные рты утыканы собачьими клыками.

Царь остался сидеть, когда каноэ его подошло к сходням. Наряд царя был великолепен и венчался столь же великолепным головным убором из перьев редких птиц. Пение прекратилось, и сейчас же раздался голос. Стало вдруг ясно, что царь явился только для того, чтобы эскортировать Кука на берег, где будет проводиться церемония, и на борт подниматься не будет.

Кук отправился на берег в своем баркасе. Царь к этому моменту уже отослал своих охранников, которые покинули место действия в расстроенном порядке. Официальная встреча должна была иметь место в самой большой из палаток Бейли, и лейтенант внимательнейшим образом вглядывался в приближающуюся к берегу процессию царя и его свиты. Справа и слева от царя располагались его сыновья, позади же — несколько вождей, среди которых выделялись племянник царя вождь Камехамеха, человек свирепого вида с длинными волосами, обмазанными белой глиной и густо припудренными, сидящий с решительным и важным видом вождь Калиму, мужественный вождь Куа, а также несколько прочих — парад в равной степени и величественный, и экзотический.

Царь внимательно смотрел на Кука, терпеливо ожидавшего начала церемонии, несмотря на усталость, которая была написана на его лице. Будучи человеком преклонных лет и несколько сутулым, капитан тем не менее возвышался над всеми прочими участниками действа. Наконец царь встал и шагнул вперед без чьей-либо поддержки; его, как и Верховного жреца Коа, трясло как в лихорадке.

Только тогда, когда он разорвал на себе свои одежды и обернул ими плечи капитана, а также водрузил на его голову свой головной убор, наконец открылось лицо монарха. Как и лицо Верховного жреца, лицо царя шелушилось и было все покрыто язвами; его красные глаза слезились, но физиономия царя, несмотря на то что пристрастие к листьям кавы изрядно разрушило ее, сияла добротой и счастьем.

К удивлению лейтенанта, царем Гавайев оказался не кто иной, как Терреобу, которого они встретили недалеко от Мауи, и вот теперь сам царь Терреобу встречал великого бога Лоно.

Ричард Хау «Последнее путешествие капитана Джеймса Кука»

Южный мыс

Почти неделю мы пытались вывести катер Капитана Стива в море, но прибой был настолько сильным, что о том, чтобы покинуть бухту, не могло быть и речи.

— Выйти-то мы выйдем, — говорил он, — но назад нам уже не войти.

Через неделю беспробудного пьянства и тяжелых дум Капитан наконец решился. Если погода на самом деле вывернулась наизнанку, то по логике обычно бурные воды на другой стороне острова должны быть спокойными, как в бассейне.

— Никаких проблем, — уверял он меня. — Южный Мыс ждет нас, Большой Парень. Готовим катер…

Что он и сделал. Но прибой стал совершенно невыносимым, и через пять-шесть дней мрачного ожидания мой мозг окончательно расплавился. Мы ездили к вершинам вулканов, мы тяжело напивались, мы взрывали бомбы… Шторм шел за штормом, наши счета росли, а дни тянулись один за другим, как стада околевших животных.

По мере приближения Нового года стало ясно, что мы просто обязаны пойти на какой-нибудь совершенно отчаянный поступок, чтобы добраться до воды. Вместо ныряния, рыбалки да и просто купания мы с Жуаном вынуждены были заняться гольфом, игрой, за которую я не брался лет уже двадцать — с тех самых пор, когда мы с Биллом Смитом возглавляли дома, в Луисвилле, мужскую команду нашего колледжа и проигрывали все матчи, в которых только участвовали. «Зимние грезы» Скотта Фицджеральда — отличный рассказ, но и он не привил мне любви к гольфу достаточно сильной, чтобы в игре я нашел спасение от терзающего меня морского прибоя.

Вечером накануне дня, когда Жуан улетал назад в Колорадо, к своим баранам, у нас было что-то вроде отвальной, семейный ужин в ресторанчике в Коне. Раньше этим же днем к нам забежал Капитан Стив, который радостно сообщил, что ветер вроде поутих и мы могли бы назавтра рискнуть и выйти из бухты. Правда, к этому моменту Капитану уже никто не верил, да и путь до Южного Мыса занял бы не меньше двух дней… в общем, если бы это когда и произошло, нам бы пришлось отправиться туда одним.

Что касается Ральфа, то он остыл к воде полностью и навсегда. Единственная поездка на катере, которую он совершил, обернулась для него таким кошмаром, что всю свою оставшуюся энергию он сконцентрировал на поисках того, что могло его заинтересовать на берегу. Правда, путешествие в Жилище Вулкана его разочаровало, а потому теперь он решил взять по максимуму от призрака капитана Кука и легенды о царе Камехамехе, причем от обоих одновременно. Как только я сообщил Ральфу, что официальный памятник капитану Куку, стоящий на другой стороне залива Кеалакекуа, был фактически частью Англии, он загорелся идеей посетить этот уголок землицы британской, прилепившийся к земле чужой, и совершить то, что совершает в таких случаях любой житель Альбиона.