Книга Незримого начала тень - Елена Руденко

— Дабы разузнать о том злодее подробнее, мне надобно поговорить с вашей племянницей, — настойчиво произнес я.

Турок нехотя согласился.

— Надин очень напугана, — произнес он, — от страха она не может произнести ни слова, только плачет… Бедное дитя…

Мое лицо и жесты выражали всяческое понимание.

Послушная Надин немедля явилась на зов опекуна. Завидев меня, она немного оживилась, укрепившись в надежде, что убийца будет найден… Дядюшка, понимая, что в его присутствии разговора не получится, нехотя удалился, оставив нас пред взором своего слуги.

— Вы ищите убийцу, я знаю, — тихо произнесла барышня, не поднимая взора.

— Совершенно верно, — ответил я, боясь спугнуть собеседницу как охотник молодую лань, — вы можете мне помочь, если честно ответите на мои вопросы…

Я решил не говорить барышне о том, что ее убиенный возлюбленный сам совершил убийство и явно не одно…

— Я готова, — бесстрастно ответила Надин.

— Говорил ли вам Сайхан о своем брате? — спросил я.

Барышня вздрогнула и подняла на меня удивленный взор.

— Нет, Сайхан говорил, что остался один без семьи… — ответила она уверенно. — Почему вы решили, что у него был брат?

Разумеется, дядюшка не рассказал Надин о незваном госте.

— Вы никого не встретили в тот вечер? — спросил я.

Барышня отрицательно покачала головою.

— Было темно, лил дождь, — ответила она.

Меня занимал таинственный брат Сайхана. Неужто, действительно, объявился один из родственников? Но почему столь поздно? Я терялся в догадках. Европейской внешности, а вдруг кто-то из странников стал горцу названным братом? Известно множество случаев, когда образованные господа уходили жить в горы среди черкесских племен, предпочитая их суровую жизнь светским гостиным.

— Если явился кто-то, называющий себя братом Сайхана, — Надин поняла мои мысли, — я не смогу понять самозванец он или нет… Но зачем кому-то притворяться братом Сайхана? Я знаю, что мошенники выдают себя за родню умерших вельмож, но ведь Сайхан не был богат и знатен…

Надин едва сдерживала слезы.

А ведь барышня права. Зачем кому-то выдавать себя за брата горного хищника? Уверен, что вскорости братец явиться и ко мне, тогда я и получу ответ на терзающий меня вопрос.

Поблагодарив Надин за помощь, я покинул сей гостеприимный дом.

Яркое солнце, выглянувшее из-за тучи, ослепило меня, будто пытаясь подбодрить. Сев в коляску, я прикрыл глаза, подставив усталое лицо солнечным лучам. Мысли унесли меня. Да, первый луч солнца был единственным свидетелем убийства. Я спешно обругал себя за невольную философию, так при моей службе немудрено и спятить.

* * *

Граф Апраксин был явно в дурном расположении, о чем свидетельствовало и мрачное лицо Юрьева, похоже, его вызвали незадолго до моего визита.

— Разумеется, турок получит охрану! — произнес генерал, выслушав мой рассказ, — что касается внезапно объявившегося брата… Я уже имел честь услышать о нем… Он снимает квартирку на Кислых Водах… Говорят, лицом он очень некрасив, но на черкеса не похож… Откуда он взялся?

— Не имею чести знать, — ответил я.

Апраксин с раздражением махнул рукою.

— Может вы, подполковник Юрьев, хотите поделиться с нами своими соображениями? — спросил граф сурово.

— Никак нет… виноват-с, — не очень бойко ответил Юрьев.

— А мои люди кое что сумели разузнать! — сурово произнес Апраксин. — Госпожа Кравцова ездила на ночную прогулку… Весьма странно для барышни, не так ли?

— Совершенно верно! — ответил Юрьев. — Замечу, госпожа Кравцова весьма страдала от строгости брата-опекуна.

По их оживленным взорам, я легко смекнул, что господа желают уцепиться за подозреваемую. Строптивая барышня, убившая своего брата-тирана, ради долгожданной свободы, а потом хладнокровно избавившаяся от наемного убийцы. Жестокость под маской нежности. Подобная версия будто создана для светской болтовни!

— Я бы не торопился с выводами, — спешно произнес я, — за нами пристально наблюдает господин Ламанский, поэтому мы не имеем права на ошибку. Особенно, когда дело касается чести барышни, — твердо добавил я.

Апраксин помрачнел.

— Ламанский с радостью разрушит любые косвенные улики, дабы выставить нас на посмешище, — завершил я свою речь.

Пожалуй, упоминание о давнем враге графа смогло спасти Кравцову от спешных обвинений, вполне вероятных в подобной ситуации.

— Чертов Ламанский! — воскликнул Апраксин.

Подобная несдержанность в выражении чувств была весьма несвойственна хладнокровному графу. Как я заметил, только имя Ламанского могло вызвать у Апраксина нескрываемое раздражение.

— Увы, ваша версия слишком поспешная, — сурово обратился граф к Юрьеву, — Я хотел бы поторопить вас, Вербин! — перевел он взор на меня. — Я жду от вас доказательств… Нам не нужны неприятности из-за навязчивого Ламанского!

Я кратко отрапортовал, что рад стараться, к своему стыду понимая, что у меня нет ни одной идеи. Увы, в моем распоряжении не было даже косвенных доказательств чей либо вины.

— Позвольте заметить, а брат убитого черкеса… — попытался начать Юрьев.

— К дьяволу брата черкеса! — раздраженно воскликнул граф. — Вам надо охранять турка, вот и все… Не стоит предавать значения черкесскому братцу, он, явно, не свидетель убийства… Иначе бы не угрожал турку… Не поверю, что турок убил бы его собственноручно… А вот Кравцова… барышни иногда опаснее свирепого горца!

Апраксин вздохнул, явно погрузившись в воспоминания своей бурной юности. Вернувшись из дорог прошлого, граф велел нам продолжить свои служебные дела, посетовав на нашу медлительность. Мне с грустью вспомнилось мое имение под Калугой — царство властной тетушки, обосновавшейся там в обществе десяти мосек, будто в своем родном доме. Если я потеряю службу, мне придется составить ей компанию. А ведь эта тетушка, единственный человек, которого я боюсь… Помню, в раннем детстве, когда она приезжала к нам с визитом я прятался в чулане, выходя только тогда, когда настойчивый гувернер вытаскивал меня оттуда к столу.

Прогнав напрасные мрачные мысли, я приступил к делу. Следовало немедля разыскать объявившегося брата Сайхана. Я не разделял мнения Апраксина о полной непричастности нашего гостя к следствию убийства Кравцова.

* * *

Брат Сайхана встретил меня насмешливой улыбкой, но весьма учтиво. Я отметил его дорогую одежду. Шторы комнаты были задернуты, только токая полоска света немного рассеивала мрак в комнате. Из-за полумрака мне не удалось разглядеть лица собеседника, поскольку после ранения мои глаза плохо видят при слабом свете. Я сумел рассмотреть лишь руку собеседника, на которую падал луч солнца, пробивающийся из щели между шторами.