Книга Неизвестный Есенин. В плену у Бениславской - Сергей Зинин

Письмо пришлось дописывать вечером этого же дня, когда пароход причалил к пристани Спасска. Бениславская ошиблась. Она запамятовала, что Сергей Есенин учился не в Спасске на Оке, а в Спас-Клепиках, расположенных в глубине Рязанской губернии. Для нее это было не столь важно, для нее название Спасск прочно неотделимо от имени любимого. «Поездка во всем выходит исторической, — писала она Ане Назаровой, — Рязань, Спасск. «Кресты Рязани» (Р. Ивнев). А в Спасске он жил, учился. С какой нежной жадностью я вглядывалась в этот городок. Здесь первые шаги, здесь первый задор быть «знаменитым русским поэтом». Чувствуешь ли? А я первый раз уехала без авторского «Пугачева», без «пресвятой троицы». Сейчас жалею».

Вспоминала в поездке Сергея Покровского. В письме спрашивала Назарову: «Ну, а как он, мой бритый любимый поживает? Повеселел? Спокойнее? Лилии до сих пор цветут, нежные, ласковые. Все на них любуются. Только в моей каюте и есть цветы, моя соседка говорит, чтобы я их все время с собой носила, так мне хорошо с ними — «хоть рисуй». Ну, хватит. А то до Саратова не доеду. А карточку-то над кроватью я не взяла!».

Фотокарточку С. Покровского, подаренную им недавно, Галина повесила над своей кроватью в комнате. По своей инициативе. Письмо закончила традиционно: «Привет всем. Тебя, Янку, Соню и Сережу крепко, крепко целую. Галка». Это еще раз подтверждало, что Сергей Покровский прочно вписался в ее жизнь.

На пароходе пассажиры быстро знакомились. Трудно было не обратить внимания на черноволосую, с удивительными бровями одинокую девушку, которая не стремилась к общению. По этому поводу писала Ане из Самары: «Публика на пароходе поганая (почему, сама не знаю), вероятно, оттого, что мне покою не дают. Хотя это интересно. Видела бы ты, какие неприступные рожи я делаю при всяком даже взгляде на меня. Эти рожи уже мне создали «славу» «серьезной» девушки! Познакомилась только с одним моряком-петроградцем, уж очень жаль его стало — в глупое положение попал — подошел, что-то спросил, а дальше уйти не хочет и вместе с тем дальше ничего придумать не может. Я чуть не лопнула со смеху (а сидела все с той же серьезной миной)».

И опять интересовалась Покровским: «Ну, а мой бритый (в может, он еще не побрился — пусть скорей бреется), жив, здоров, невредим? А я без карточки, без «Пугачева», без карточки Сергея Есенина!».

Возвращение Есенина из-за границы

Бениславской о приезде Сергея Есенина предварительно никто не говорил, но очень скоро до нее стали доходить слухи о возвращении поэта. Она не знала, что в это время Есенин был занят не столько своими творческими делами, сколько выяснением отношений с Айседорой, которые обострились еще за рубежом. После возвращения в Москву Есенин и Дункан смогли вместе прожить всего 12 дней. Вырвавшийся на волю, поэт ушел в разгул.

А. Дункан, чтобы поправить материальные дела школы, 15 августа выехала в турне по городам Кавказа, Крыма и Украины. Договорились, что Есенин приедет к ней в Кисловодск дня через три, но он не смог выехать из Москвы. Встреча не состоялась.

Есенин спешно писал для публикации в «Известиях» очерк об Америке «Железный Миргород». Близкое знакомство с актрисой Камерного театра Августой Миклашевской воодушевило его на создание цикла стихов «Любовь хулигана». Продолжал работать над «Страной негодяев». Выискивал возможности издания в России сборника «Москва кабацкая». И когда Дункан, не дождавшись мужа, стала присылать телеграммы с напоминанием о встрече, то Есенин в ответной телеграмме сообщил ей о своих планах, требующих его присутствия в Москве:

«Дорогая Изадора! Я очень занят книжными делами, приехать не могу. Часто вспоминаю тебя со всей моей благодарностью к тебе. С Пречистенки я съехал сперва к Колобову, сейчас переезжаю на другую квартиру, которую покупаем вместе с Мариенгофом. Дела мои блестящи. Очень многого не ожидал. Был у Троцкого (…). Благодаря его помощи мне дают сейчас большие средства на издательство…».

Хотел ли этим посланием Есенин успокоить Дункан или он искренне верил в намеченные планы, но фразой «дела мои блестящи» он желаемое выдавал за действительность. Ничего не получилось у него с изданием журнала «Россияне», хотя встреча с всесильным Л. Троцким состоялась. Купить квартиру не было возможности из-за отсутствия средств, так как кафе «Стойло Пегаса» приносило мизерный доход. Более того, и Г. Колобов, и А. Мариенгоф обзавелись семьями, поэтому жить у них Есенину было неуютно.

Встреча с Надеждой Вольпин внесла ясность в их отношения. Узнав, что Надя не была ему верна, Есенин отверг ее оправдания (Вольпин говорила: «Вы мне не дали права на верность»), рвет с ней отношения, так как измен не прощал.

Увлечение актрисой А. Миклашевской не выходило за рамки поэтического вдохновения. К тому же Августа не скрывала своих чувств к человеку, от которого родила сына.

Есенина стали преследовать бытовые неурядицы, недружественная критика резко отзывалась в печати о его творчестве, ежедневно он оказывался в окружении знакомых и незнакомых любителей выпить за его счет. И он не мог не вспомнить о Бениславской.

Как только Галина узнала о возвращении Есенина в Москву, она написала записку Сергею Покровскому: «Доброе утро! А Сергей Есенин приехал-то! Наконец. Узел безнадежно запутывается».

Бениславская присутствовала на литературном вечере поэта 21 августа 1923 года в Политехническом музее. «Я была в отпуску, — вспоминала А. Назарова. — Мы с Галей были на вечере в Политехническом, где Есенин читал «Москву кабацкую» и отрывки из «Страны негодяев».

Гале и Ане пришлось пробираться к входу через огромную толпу желающих попасть на встречу с любимым поэтом. Появившийся на сцене Есенин не скрывал своего волнения. Он долго не мог начать говорить. После паузы в восстановившейся тишине раздался неуверенный его голос. Говорил сбивчиво, произносил отрывисто фразы, нарушал строгую последовательность рассказа. Из зала стали раздаваться недовольные реплики. Есенин переключился на воспоминания о пребывании в Америке, но начал рассказывать о том, как их встречали американские журналисты, что у них с Дункан было пятнадцать чемоданов, как… Из зала кто-то крикнул раздраженно: «И это все ваши впечатления?» После небольшой паузы Есенин со смехом сказал: «Не выходит что-то у меня в прозе, прочту лучше стихи!».

С чтения первого стихотворения публика была в его власти. «Это был триумф, — вспоминал поэт Рюрик Ивнев, — небывалый триумф поэта, покорившего зал своими стихами. Все остальное, происходившее на вечере: выступления других поэтов, в том числе и мое, — отошло на третий план. После наших выступлений, снова читал Есенин.

Вечер закончился поздно. Публика долго не расходилась и требовала от Есенина новых и новых стихов. И он читал, пока не охрип. Тогда он провел рукой по горлу, сопровождая этот жест улыбкой, которая заставила угомониться публику. Так закончился этот памятный вечер».

Вскоре встреча Есенина с Бениславской состоялась. Прежние к ней чувства вспыхнули с новой силой. «После заграницы, — вспоминала Г. Бениславская, — Сергей Александрович почувствовал в моем отношении к нему что-то такое, чего не было в отношении друзей, что для меня есть ценности выше моего собственного благополучия. Носился он со мной тогда и представлял меня не иначе как: «Вот, познакомьтесь, это большой человек» или «Она — настоящая» и т. п. Поразило его, что мое личное отношение к нему не мешало быть другом; первое я почти всегда умела спрятать, подчинить второму. И поверил мне совсем».