Книга Мисс Популярность - Екатерина Неволина

– А знаешь, Оксанка вовсе не плохая. Мы всегда над ней смеялись, а зря, – ответила Алька задумчиво. Но заметив, какое расстроенное выражение приняло Иркино лицо, рассмеялась, – а самая близкая подруга у меня уже есть. Сколько песочных куличиков было слеплено с ней вместе! Сколько мороженого съедено!

Наконец занятия закончились, итоги первой четверти были оглашены, и все девчонки, допущенные к участию в конкурсе, отправились в раздевалку.

Настино платье оказалось действительно выше всех похвал. Черное, с блестками и нежной голубой отделкой, очень эффектное и необычное, оно удивительно шло своей владелице.

Чуть погодя в раздевалку ввалились «ашки». И тут…

Алька увидела, что вокруг Тани Синяевой образовалась небольшая толпа, а сама Таня стоит, держа на вытянутых руках свое нарядное новое платье, посреди юбки которого зияет огромная дыра…

– Это мог сделать только кто-то из нас, – сказала вдруг староста девятого «А».

И все разговоры, ахи и охи внезапно стихли.

Таня молчала, в ее глазах стояли слезы.

– Найду, кто это сделал, точно убью! – «Ашка» обняла Таню и подозрительно оглядела собравшихся. – А теперь, девочки, не обижайтесь, но вытряхните, пожалуйста, сумки.

– Она что, всех обыскивать собирается? – возмутилась Ирка.

– Собираюсь. С Таней поступили подло! Хорошо, пусть та, кто сделал это, признается сейчас, и мы пообещаем не доводить это происшествие до сведения директора!

Таня по-прежнему молчала. Лицо ее выражало такое глубокое отчаяние, что у Альки сжалось сердце.

Все молчали.

– У нас мало времени. Вот-вот должен начаться конкурс. Хотя он, наверное, не начнется, раз так, – взволнованно заговорила Алька. – Найти того, кто испортил Танино платье, надо. Вот моя сумка. А Таня… Таня может взять мое платье. На самом деле я не так уж хотела участвовать.

Алька сказала это и сама почувствовала фальшь. На самом деле она очень хотела участвовать и, предлагая, ужасно боялась, что сейчас Танька возьмет и согласится.

Таня подняла голову и впервые за это время заговорила.

– Н-нет, не надо. Я тоже не так уж хотела…

И как раз в это время в дверь постучали.

– Девочки, вы готовы? – послышался веселый голос классной девятого «А», Вали.

Ее впустили, и вскоре Валя уже была в курсе происходившего.

– Тот, кто испортил Танино платье, действовал как трус и подлец. И рано или поздно он будет наказан. Не за это, так за другой подобный поступок. Недаром говорят, что злоба сама себя губит, – сказала Валя, строго оглядывая притихших девочек. – А с Таней… Таня, давай не будем терять времени. Пошли со мной. У меня есть платье, которое может тебе подойти.

Алька облегченно вздохнула. Ее жертва не потребовалась. Как хорошо, что Валя такая молодая и стройная!

– А как же жюри? Вы же в жюри должны быть? – спросила одна из «ашек».

– Обойдутся, – махнула рукой Валя. – Побежали, а то не успеем. Девочки, скажите, пусть выход Тани поставят последним. Мы быстро!

И она, таща за руку растерянную Таню, выбежала из раздевалки.

Осмотр сумок ничего не дал. Вернее, у нескольких девочек нашлись маникюрные наборы, ножницы из которых могли послужить для нечистых целей, но это только запутало все дело.

Зато все дружно решили до поры промолчать о происшествии, чтобы не сорвать конкурс.

Подошло назначенное время, и Зоя, осознавая свой высокий статус завуча, поприветствовала собравшихся, произнесла положенную, по ее мнению, вступительную речь и уселась за стол, за которым уже сидели вошедшие в жюри учителя.

Алька ужасно волновалась, поэтому едва слушала ответы девочек, которые выходили на сцену перед ней. Но вот подошла ее очередь. Она на секунду закрыла глаза, как делала всегда в детстве, когда чего-то боялась, и шагнула на сцену.

Альке казалось, что ноги ее внезапно стали деревянными, а коленки никак не хотели гнуться. Она смотрела прямо перед собой, но не различала лиц собравшихся в зале людей. «Все просто, – уговаривала она себя, – подойти к краю сцены, остановиться, улыбнуться, представиться».

– Александра Шустова, девятый «Б» класс, – как будто со стороны услышала она свой тонкий голосок.

Ей задавали какие-то вопросы, она отвечала, но все словно проходило мимо ее сознания.

– Наверное, Саша подготовила нам какое-нибудь стихотворение? – словно из параллельного мира донесся до нее голос Зои.

Разумеется, уж Зоя-то прекрасно знала, что за стихотворение подготовила Алька. Но вдруг, совершенно неожиданно для себя, вместо подготовленного стихотворения Пушкина Алька стала читать Пастернака, сама с удивлением слушая хорошо знакомые строчки:

На меня наставлен сумрак ночи

Тысячью биноклей на оси.

Если только можно, Aвва Oтче,

Чашу эту мимо пронеси…[4]

– Хорошо, Шустова, можешь идти, – сухо произнесла Зоя, когда Алька закончила. – Мы ждем следующую участницу.

Алька присоединилась к девчонкам из своего класса, среди которых уже были Настя и Ирка.

«Интересно, успеет ли Таня? Хоть бы успела!» – подумала Алька и сжала кулаки – на удачу.

Таня успела. Она появилась на сцене в темно-синем Валином платье и держалась уверенно и решительно. Подошла к краю сцены, улыбнулась:

– Здравствуйте, я Таня Синяева из девятого «А».

Последовал ряд вопросов, на которые Таня тоже ответила. И вот дошло дело до чтения стихотворения.

Таня сделала еще шаг и заговорила:

– Я прочту вам стихотворение татарского поэта Мусы Джалиля. Он писал свои стихи в концлагере. Они заучивались наизусть его товарищами и так дошли до нас. Потому что сам Муса Джалиль был казнен фашистами и не дожил до присуждения ему главной премии того времени. Стихотворение называется «Варварство» и посвящается всем варварам всех времен и народов. Тем, что были. Тем, что есть. Тем, что будут.

Они с детьми согнали матерей

И яму рыть заставили.

А сами они стояли —

Кучка дикарей —

И хриплыми смеялись голосами…

Она читала, и каждая строчка казалась пулей, сгустком боли, обжигающим ледяным ветром.

Алька чувствовала, что по щекам у нее текут слезы и она сейчас, как самая большая дура, плачет прямо на сцене.

Когда Таня произнесла последнее слово, в зале воцарилась мертвая тишина. Это было первое стихотворение о войне за сегодняшний вечер. Это было жесткое и страшное стихотворение, переворачивающее все.