Книга Дневник Пети Васина и Васи Петина - Тамара Ломбина

Вася облегченно выдохнул:

— Ну, кажется, пронесло…

Маша глянула на небо и встревоженно прошептала:

— Все только начинается, надо скорее найти большую елку, чтобы спрятаться.

Я краем глаза увидел, что у девчонок почти полные корзинки ягод, но нам уже было не до них.

Таких низких черных туч и так близко я раньше никогда не видел. Рядом блеснула молния, мы все на какое-то время ослепли. Не успели мы досчитать до двух, как грохнуло, затряслась земля, казалось, что у нас внутри тоже все дрожит. Такого страху я не натерпелся даже в ванне под кирпичами. Мы понеслись к какой-то елке, что бы укрыться от хлынувшего ливня. Сестрички, как мы заметили боковым зрением, бросились в другую сторону, к соседней елке. Молнии прорезали небо одна за другой, постоянно гремело и рокотало.

Когда мы чуть-чуть отдышались и немного пришли в себя, то увидели, как прямо перед на ми в воздухе возникли два светящихся шара величиной с грейпфрут. Один был белый, другой желтый. Раздавалось слабое шипение. Шары про плыли совсем близко от нас, замерли на мгновение, которое нам показалось вечностью, потом вроде исчезли. И в ту же секунду они были уже около елки, под которой укрылись наши подружки. Я почувствовал, что с кожей на голове у меня творится что-то неладное, она как будто сжалась, даже съежилась. Видимо, и Вася почувствовал то же самое, потому что он вначале как-то замычал, а потом стал показывать мне в сторону елки, где стояли девчонки. Такого я еще не переживал, даже глядя фильм ужасов. Даша и Маша, вытаращив глаза, смотрели на нас вначале молча, а потом дружно завизжали; я опомнился только тогда, когда понял, что мы с Васей тоже верещим, как Борька. Картинка была впечатляющая: у всех нас стояли дыбом волосы. А эти тихие переливающиеся «фрукты» парили над землей. Они опять проплыли неподалеку от нас, а потом вдруг просто исчезли, будто растаяли. Волосы вернулись наконец на место, на наши несчастные головы. Дождь становился тише, гроза уходила. Пахло свежестью. Мы, белые как мел, опустились на землю под елкой, ноги нас не держали. Запомнится нам эта земляника навсегда.

Через какое-то время над нами начала летать мокрая ворона. Крава, это была наша Крава!!! Нам стало как-то повеселее, дождь почти стих, вблизи послышался треск веток, и к нам, весело похрюкивая, прибежал мокрый Борька. Мы так обрадовались его появлению, как будто это он, как кнопкой от телика, отключил и дождь, и молнии, и эти страшные шары — шаровые молнии. Он бегал между нами и девчонками, так нам радовался, что мы были совсем не против того, что он своим пятачком тычется прямо в лицо.

Через несколько минут мы услышали крики наших пап и мам. Это Борька привел их за собой. Вот тебе и Борька, прямо как собака-спасатель. Потом мы побежали навстречу родителям, рассказали им, что мы пережили, рассказали, что это все из-за этих противных трюфелей. Но родители так испугались за нас, что даже и не вспомнили потом ни разу про этот деликатес, как уж они объяснились с Элен — мы не знаем.

Может быть, этому помог огромный чугунок деревенских клецок с «душой» и картофельные драники с жюльеном, которые приготовила этим вечером баба Нюра, может быть, гостеприимство дяди Димы и тети Люси, какая-то галантность дяди Димы, который умудрялся словами: пардон, мон ами, мерси, бон жур, силь ву пле — весело болтать как бы по-французски с Элен. Она много смеялась, ей было хорошо и уютно с нами, она и сама стала говорить по-русски лучше.

Одним словом, похоже, нам всем удалось загладить боль потери трюфелеи, но зато мы знаем, как родители нас любят, если прямо почти в эпицентре грозы бежали к нам, чтобы быть в самый страшный момент нашей жизни рядом.

Петя В.

Да, Петя опять расписался, как писатель, но тут уж и вправду ничего пропустить невозможно. Такой был день, такая была гроза!

Вася П.

В логове гробокопателей

29 июля. У нас все получилось! Сделать это можно было только в таком состоянии, в котором мы пребыв али после грозы и после встречи с шаровыми молниями.

— Это нам был знак, что сегодня мы должны все-таки доказать, что мы не какие-то неразумные дети, а настоящие мужчины, — заявил я Васе.

— Только я сразу же хочу тебе сказать, что можешь меня называть как угодно, но один на кладбище я не пойду, да и вдвоем тоже, — подумав какое-то время, заявил Вася.

— А втроем? — неожиданно даже для самого себя спросил я.

— Втроем, — растерялся Вася, — втроем я бы пошел… наверное.

— Нет уж, давай решай, — твердо заявил он, — иначе пойдешь один.

— Ну, давай втроем, — растерянно ответил мой храбрец.

— А третьим кто будет, твой папа? — опомнившись, съязвил Вася.

— Так по рукам? — протянул я Васе свои пять. Он вяло взял мою руку, но я так стиснул его кисть, что он даже присел.

— Ну а кто третий? — неунималея мой герой. От моего ответа Вася вначале обалдел, а по том начал хохотать, как больной:

— Да, этот толстяк просто, как ниндзя, рас кидает всех, особенно мертвецов.

— А что, живая душа, как говорит баба Нюра, — продолжал настаивать я.

— Нет, Петя, так не пойдет, про животных уговора не было, ты еще Борьку возьми с собой на кладбище, — слабо отбивался Вася.

— А чем мы хуже Тома и Гека, — убеждал я, — трусишку, — они ведь тоже втроем пошли на кладбище.

— Ага, — зло фыркнул Вася, — давай и мы: найдем дохлую кошку, вот уж тогда нам действительно нечего будет бояться, ведь сумасшедшим некого бояться, кроме самих себя.

Мы легли спать в десять часов, я поставил будильник на без пятнадцати двенадцать. Наверное, на нервной почве мы уснули мгновенно. Проснулись мы оттого, что будильник зазвонил на весь дом.

— Петя, — слабо сопротивлялся Вася, — давай не сегодня.

— Этого мы больше не обсуждаем, — твердо оборвал я Васины нюни, — находим Мурзика и — вперед!

Кота искать долго не пришлось, он любил спать на половичке у наших кроватей.

— Нет уж, — зашипел Вася, когда я взял нашего толстяка и положил его, как воротник, Васе на шею, — тащи этого обжору сам.

Но самое неприятное было, когда мы вы шли на улицу: темень, хоть глаз коли… просто ужас.

— Это луна зашла за тучки, — успокаивал я Васю.

А Мурзик даже не проснулся, когда мы его вешали друг другу на шею. Я был рад, что предложил его взять с собой: если честно, то мне самому было не так страшно, когда я чувствовал на своей шее этого безмятежного засоню.

На наше счастье, луна вышла из-за тучи. Мы огляделись, и меня, как и Васю, удивило то, что все выглядело как-то не так, как днем.

Было такое ощущение, что все вокруг переместилось, как будто деревья перебежали со своего места, изменились очертания привычных предметов, тень таинственности окутывала все.

— Возможно, что солнечный свет — это одно, — со страху начал философствовать Вася, — а отраженный — это другое. Пока лучи отразятся от лунной поверхности, с ними что-то происходит, и они начинают искажать земной мир.