Книга Дипломатия России. Опыт Первой мировой войны - Станислав Чернявский

Очевидно, для подобных нелестных отзывов об обстановке в консульском округе имелось достаточно оснований, в противном случае МИД вряд ли бы решился заранее настраивать командируемых из Петербурга сотрудников на столь грустную волну.

Как и повсюду, война предъявила к деятельности консульства новые требования, заставив сотрудников сконцентрироваться, в первую очередь, на помощи беженцам84. Работа велась по двум направлениям: оказание конкретной материальной помощи неимущим в целях их возвращения на родину, а также организационное содействие в этой области.

К денежной помощи консульства прибегало сравнительно немного соотечественников, поскольку в Лондоне им уже выдали пособия и билеты для проезда в Норвегию. В Ньюкасле выписывали нуждающимся – в основном рабочим и эмигрантам из Америки – проездные билеты третьего класса до Христиании и выдавали денежное пособие на питание в пути. В некоторых случаях размер пособия увеличивался (больным, женщинам с малолетними детьми), а просителям из интеллигенции вместо билета 3 класса выдавался билет 2 или 1 класса.

При проезде больших групп эмигрантов приходилось устраивать их на ночлег. С этим возникали сложности, так как нередко партии рабочих из Канады превышали сотню человек.

Наиболее обременительным для консульских работников было обязательное личное присутствие на причале при пропуске пассажиров на пароход. Дело в том, что разрешение на посадку давалось устно британским чиновником, просматривавшим документы и подвергавшим, особенно ехавших из Германии или Австро-Венгрии, подробному расспросу о месте, где их застигла война, о времени и месте проживания в Великобритании и на континенте. Ситуация зачастую осложнялась чрезвычайно нервным и возбужденным состоянием пассажиров, мнительных, готовых видеть во всем излишний бюрократизм иностранных чиновников, «оскорбляющих их национальные чувства». Вдобавок многие русские не владели английским языком, и подобная процедура приводила к ненужному обострению отношений с полицией. Для облегчения прохождения указанных формальностей сотрудник консульства дежурил на пристани ежедневно с 21 до 24 час., выполняя функции переводчика и одновременно удостоверяя на основании паспорта подданство пассажиров, ограждая их от излишней придирчивости местных чиновников.

Ежедневно из Ньюкасла отправлялось по 100–150 человек.

В первые недели войны, когда волна беженцев была особенно велика, на небольших пароходах, совершавших рейсы в Берген, не хватало места. Но, несмотря на это, никто не соглашался остаться хотя бы на один день в Ньюкасле, что ставило консульство в затруднительное положение, так как капитаны опасались брать слишком много пассажиров на уже переполненный пароход. Попытки объяснить эти объективные трудности пассажирам успеха не имели, вызывая недовольство и упреки в адрес консульства.

Работа консульства затруднялась неорганизованной и несогласованной деятельностью различных бюро путешествий, продававших билеты на даты, не соответствовавшие действительности, дававших самые фантастические сведения и справки о путешествии, о времени отхода пароходов. Попытки разъяснить эти трудности соотечественникам, ожидавшим отхода строго по расписанию, также успеха не имели.

Хотя консульство имело дело главным образом с отъезжавшими на родину русскими подданными, нередко бывали случаи приезда в Великобританию из России лиц, находившихся в правительственной командировке или приезжавших по коммерческим делам. Обслуживание таких персон требовало особого внимания и представителю консульства приходилось, кроме текущей работы, проводить в день от 6 до 7 часов на пристани в ожидании отбытия или прибытия парохода. Поскольку суда приходили крайне нерегулярно, требовалось в течение всего дня осведомляться о времени их прибытия, которое в результате сообщали лишь за час.

В консульстве в Ливерпуле возникали проблемы лишь с моряками, оставшимися без работы в результате военных действий. Русское консульство здесь было также малочисленно, как в Ньюкасле, и ориентировалось на нотариальную деятельность, связанную с реализацией торговых операций. В уже упоминавшемся мидовском справочнике указывалось, что его функции заключаются «в содействии торговым интересам представителей купечества, как нашего, так и английского. Основная работа – ответы на запросы наших купцов из России и английских коммерсантов, проживающих в районе консульства. Второе место занимает нотариальная и паспортная часть, а затем судоходство и наши матросы. По сравнению с Ньюкаслем-на-Тайне в Ливерпуль заходит русских судов не очень много, но русских матросов, завербованных на иностранные суда, большое количество; матросы дают немало неприятной работы консульству. Иммигранты и ищущие заработка русские и финляндцы также приносят немало проблем»85.

Российские консульские учреждения в Великобритании (в том числе и посольство) подверглись резкой критике депутатов Государственной думы. Выступая в Петрограде на заседании Бюджетной комиссии 17 января 1915 г., депутат П.Н. Милюков обвинил консульских работников в высокомерном отношении к посетителям: «Грубость обращения – это черта, вытекающая из сознания, что русский подданный за границей не имеет права требовать защиты, черта постоянная и которую пора устранить особенно теперь, потому что она теперь особенно ярко проявилась.

Нельзя сказать, что дело нормально поставлено, когда канцелярская работа занимает весь служебный досуг консула. Бывают другие, однако, работы, которые я лично наблюдал, когда консульский состав освобожден от обязанностей заниматься своим естественным делом. Я знаю тип консулов, которые за отсутствием работы, кроме канцелярской, занимались нумизматикой, были большими специалистами в этой части, ботанистами хорошими. Одного я знаю, который содержал большой великолепный погреб вин и считался специалистом в этом деле. Я думаю, что такого рода кабинетная работа является результатом того, что, кроме канцелярской переписки, консулы за границей не имеют никаких других обязанностей, а между тем, на них лежат другие, весьма серьезные обязанности. Я считаю это второй чертой – занятие этого рода кабинетной работой. Далее консулы наши оказываются недостаточно осведомленными во всем том, в чем они должны быть осведомлены, и эта черта постоянная, и в данном случае она проявилась особенно ярко. Я знаю ряд случаев, о которых мне рассказывали лица, испытавшие это на себе, когда они обращались к консулам в том или другом месте за деловыми сведениями. Человеку нужно узнать, какие есть маршруты, куда и откуда идут пароходы, в какое время, какое расписание, а у консула не было средств самых элементарных, чтобы удовлетворить эту потребность. Консулы, которые чувствовали, что они должны дать ответ и что они настоящего ответа не имеют, начинали выдумывать и давать неверные справки, которые людей, нуждающихся в деловых справках, вводили в заблуждение. Вот это есть третья черта, которая вызывается предыдущими двумя, – это неосведомленность чисто техническая, так сказать, в деловой стороне той работы, которая должна вестись, и неудовлетворительность, таким образом, справок и показаний, которые нужны в нормальном ходе работы. Я считаю, что все это должно теперь обратить на себя внимание более чем когда-нибудь, потому что ярче, чем когда-нибудь, обнаружились отрицательные результаты»86.