Книга Стерва на десерт - Ольга Володарская

— Э-хе, — горько вздохнул Лева.

— Но как же! Мы же с тобой еще на следующий деньобсуждали один сюжет, и ты мне рассказывал, как он тебя поразил!

— Я врал, — скорбно сообщил Блохин.

На Швейцера было жалко смотреть. И без того бледный, теперьон казался похожим на чистый лист бумаги, из-за того, что обычно яркие глазапотухли, оказавшись без всегдашнего блеска, не черными, как нам казалось, асветло карими.

— Ты мне больше не друг, — изрек Сулейман и,развернувшись, ушел.

Мы, пораженные, молчали. Наконец, Геркулесов отмер.

— Ну что, на это раз мы можем идти? — спросил онэто, обращаясь к Зорину. — Больше адвокатов не будет?

— Мы уступаем грубой силе, — выкрикнулпрограммист-революционер, уходя. — Но не сдаемся!

Когда его внушительная спина скрылась в темноте коридора,рассосались и остальные, в том числе и милиционеры, придерживающиеподозреваемого за локти.

— Дурдом, — устало резюмировал Геркулесов. —Не НИИ, а психбольница. — Потом он обратился ко мне. — А вы чтостоите?

— Спросить хочу.

— И я даже догадываюсь, о чем. Вас интересует, провелили мы экспертизу его синего халата и нашли ли на нем следы фекалий?

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы установить, он ли подглядывал завами в женском туалете.

Вы бы слышали, какой издевательский тон был у этогоЛестрейда. Вы бы слышали… Мне стало так обидно.

— Вы дурак, — обыденным тоном сказала я. Что я ещемогла сказать?

— Я? И это говорит мне работница «Нихлора», где каждыйпервый сотрудник кандидат в психбольные.

— Я может и психбольная, но вы дурак. А это хуже.Психов лечат, а если человек дурак, он им так и останется.

— А я вам сейчас как вкачу 15 суток за оскорблениястража правопорядка…

— А я вам сейчас как дам в глаз, и тогда вам ещепридется мне вкатить за нанесение этому стражу телесных повреждений…

— А я…— тут он осекся. Замолчал. Потом испытывающе наменя посмотрел. — А о чем вы хотели тогда спросить?

— Это был поджег?

— Бесспорно.

— А…

— Больше ничего вам сказать не могу.

Не очень и надо. Я развернулась и, не удостоив его вежливым«до свидания» удалилась. Рабочий день в ту пятницу я закончила в 12-30. Ну ее,эту работу.

Спокойные выходные

Субботнее утро началось, не в пример, предыдущим, прекрасно.Я поздно встала, поела тостов с сыром, умылась, посмотрела свой любимый мультик«Симпсоны», и только после этого распахнула шторы, а уж когда распахнула, ковсем приятностям дня прибавилась еще одна — солнце. Оно так щедро лилось снебес, так по-летнему грело, так весело озаряло улицу.

С какой-то детской радостью я наблюдала с высоты 6 этажа зажизнью двора. И на этот раз мне нравилось все: и изломанные качели, и«Запорожец», практически вросший в газон, и пустующая в это утро беседка. Дажеваляющийся под лавкой Колян мне не казался отталкивающим. Вот она, волшебнаясила ультрафиолета!

С глупым смехом я отбежала от окна. Почему глупым? Да потомучто никакого повода для радости у меня не было, к тому же, я прекрасноосознавала, что жизнь далеко не прекрасна, что скоро я вновь столкнусь с бедойи что самое страшное, может быть, столкнусь вплотную (ведь кто-то пыталсязатащить меня в кусты шиповника, и не факт, что это не тот самый маньяк). Но вто золотое утро я решила побыть глупо-счастливой и забыть хоть на денек обовсех несчастьях.

Вот в таком по истине радужном настроении я вышла изквартиры и поднялась на 7 этаж. В квартире 66, что прямо надо мной, проживаламоя подружка Сонечка.

Я вошла бесприпятственно, ибо квартира Аниськиных никогда незакрывалась, и даже беззвучно, это уже потому, что меня в их доме принимали,как родную и впускали без стука . В самой дальней комнате я обнаружила своюподружку.

Сонька сидела на полу, заваленном ворохом газет, всярастрепанная, заспанная, но веселая.

— Лелик, я нашла! — выкрикнула она, как только япереступила порог.

— Клад?

— Лучше!

— Два клада?

— Достойного мужика!

— Где?

— Вот! — и она сунула мне под нос газету. —Смотри. 30 лет, рост 175, ч/ю, в/о, без ж/п и м/п.

— А это что? — я недоуменно сощурилась.

— Где? — Сонька склонила свой обесцвеченныйзатылок к самой газете, она, как и я, страдала близорукостью. — Есть с/д.С/д, — она задумалась. — Может, сад с домом.

— А, может, синдром Дауна.

— Дурочка, что ли? Это, скорее, всего что-то, чем можногордиться. Например, степень доктора, — мечтательно протянула Соня.

— Или наличие сына и дочки. С/д и получается.

— Ну уж нет! — Соня обиженно запыхтела.

— А что? Разве это не повод для гордости.

— Да куда мне его с/д? У меня своя «Дэ», да такая, чтохожу «Сэ»!

— Значит, он нам не нужен?

— Даже с садом и докторской степенью, — фыркнуламоя подружка.

— Тогда давай дальше смотреть, — предложила явоодушевленно. Но Соня сникала, отпихнула ногой газету, подперла щеку рукой изадумалась. По ее сдвинутым бровям я поняла, что на долго.

Здесь стоит рассказать, как о самой Сонечке, потому, как выеще встретитесь с ней на страницах этой повести, так и о ее газетныхзнакомствах, хотя бы по тому, что кому-то это может послужить уроком.

Итак, Соне, как и мне, 25. От природы она миниатюрнаяшатенка приятной внешности, но по прихоти, блондинка эффектной наружности.Красится Соня ярко, одевается броско, говорит громко, смеется заразительно, аесли напивается, то до полной потери человеческого облика.

Развелась Соня со своим благоверным в 20. Не удивляйтесь,вышла за него она 18, а так как всегда считала, что в браке год идет за два, топрожила она с мужем не так уж и мало. После развода подруге достался шкаф схолодильником да дочь Алена, но зато последняя так походила характером на отца,что память о надоевшем муже, останется с Сонькой на всю жизнь.

В личной жизни девушке не везло еще до замужества.Влюблялась она постоянно, но не в тех, в кого следовало бы. То ей хулиганприглянется, то пьяница или и то и другое в одном, как говорится, флаконе.После развода и того хуже. Косяком поперли «женатики», в которых Сонька отбезысходности влюблялась, но не сильно. Ей, видите ли, нужен был мужчина,который бы на ней женился, а ее ухажеры на такой подвиг, как мена шила на мыло,были не способны.