Книга Глина - Дэвид Алмонд

Потом, когда все вышли в коридор, я просто попытался сбежать. Но за спиной у меня в коридоре хихикали девчонки. Джорди их подзуживал. Я обернулся, зыркнул на них. Джорди пискнул — ой, как, мол, страшно.

— Пошел ты, — говорю.

Попытался посмотреть Марии в глаза. Хотелось сказать ей: «Ты вспомни, как мы вместе сидели в каменоломне». Хотелось сказать Джорди: «Ведь ты всегда был моим лучшим другом». Но Мария только хихикала и в глаза не смотрела. Джорди осклабился. Я сжал кулаки. Джорди махнул рукой — ну, поехали.

— Давай, — говорит. — Поглядим, кто кого.

Я заколебался.

— Давай-давай, — говорит. — Или чего? Струсил?

Я бросился на него, и началась драка, и вокруг собралась целая толпа, они орали и скандировали:

— Бей его! Бей! Бей его! Бей!

Джорди двинул мне в солнечное сплетение, дыхание перехватило, но я устоял. Выбросил кулак, попал ему по носу, хлынула кровь. Он пискнул и ринулся на меня. Я схватил его за горло. Мы рухнули на пол, кряхтим, кричим, ругаемся.

— Падла! — выкрикиваем по очереди. — Змея подколодная!

Тут примчался Трёп — орет, чтобы мы прекратили. Я высвободился, встал. Нагнулся к Джорди, проревел:

— Ненавижу тебя!

И бегом прочь.

29

Выходя из школы, я плюнул на землю. Проклял их всех. Череп сидел на скамейке у кладбища, неподалеку от «Лебедя». Пьяный, полусонный — беспомощный ком. Я подошел ближе. Он глянул на меня остекленелыми глазами. Похоже, не признал.

— Рыборожий, — прошипел я. Сжал кулаки. — Думаешь, я тебя боюсь?

Он что-то пробурчал. Я наклонился ближе:

— Рыборожий. Рыборожий.

Он качнулся вперед, попытался встать, рухнул обратно на скамью.

— Рыборожий жирный тюфяк, — говорю.

Ухмыльнулся и дальше пошел. Прямо мимо него. Вдохнул его запах — ненавижу его.

— Свинья, — говорю. — Думаешь, я тебя боюсь?

Взял камень, взвесил на руке, представил, как он шмякает Черепу в висок, услышал его стон, увидел, как он оседает на землю и корчится, увидел, как из виска хлещет кровь. Искушение прошло. Я осторожно выпустил камень.

Постучал в дверь Дурковатой Мэри. Впустил меня Стивен.

— Достал, — говорю.

— Молодчина!

И обнял меня. Я отстранился.

— Ну, показывай, — сказал Стивен.

— У меня не с собой.

Он повел меня в кухню. Дурковатая Мэри сидит за столом с чашкой чая.

— Здравствуйте, мисс Дунан, — говорю.

Она молчит. Стивен ухмыльнулся.

— Привет, дурында старая, — говорит.

Мэри сидит как мертвая. Молчит.

— Сделаем все в выходные, — говорит Стивен. Ухмыляется. — В эти выходные мы, Дейви, создадим монстра, — говорит. — Следующей ночью. Да?

Взял мое лицо в ладони.

— Да? — говорит.

— Да!

Я глянул на Мэри. Разобрала она чего из наших слов?

Стивен хихикнул.

— Гляди! — говорит.

Джинсы расстегнул, они съехали. Повернулся к Мэри голой задницей. Она сидит. Он подтянул штаны на место.

— И ты попробуй! — говорит. — Давай! Сбрасывай штаны, покажи ей! — И расхохотался мне в лицо: — Это фокус такой, дружище. Гляди.

Он вытянул руку к ее лицу, щелкнул пальцами и сказал:

— Пять, четыре, три, два, один. Мэри, проснись!

Дурковатая Мэри моргнула, дернулась.

— Глядите-ка, — говорит Стивен. — А у нас гость, тетя Мэри.

Она на меня смотрит.

— Мой приятель Дейви, — говорит Стивен.

Мэри разулыбалась:

— Славный он служка. И мамочка у него славная. Хочешь хлеба с вареньем, лапушка? — Потрясла головой. — А я и не слышала, как он вошел.

— Вы задремали, тетя Мэри, — подсказывает Стивен.

— Да, — говорит. — Да, похоже. — Уставилась на племянника, потом на меня и спрашивает: — Как ты думаешь, Господь нас оберегает, когда мы крепко спим?

— Верное дело, — кивает Стивен. — Он смотрит на каждого из нас и каждого оберегает. Работа у Него такая.

— Такое мой мальчик для меня утешение, — говорит Мэри.

Она достала нож, принялась кромсать буханку. Отрезала пару ломтей. Подняла к небу.

— Все на этой земле — Твое, — говорит.

Стивен застонал:

— Во ахинея. Придется ее усыпить обратно. Тетя Мэри!

Она обернулась. Он провел рукой у нее перед глазами.

— Хлеб положи, — говорит.

Она положила.

— Садись.

Она села.

— Ты сейчас заснешь, тетя Мэри, — говорит. — И не проснешься, пока я тебе не скажу.

Глаза у нее хоть и не закрылись, а свет в них погас.

Стивен ухмыльнулся.

— Фокус такой, — говорит. — Некоторые лучше поддаются, некоторые хуже. Она — просто шелковая.

Смотрит на меня.

— Хочешь, и тебя научу. — Подошел ближе, взмахнул руками, заговорил загробным голосом: — Спи-и-и-и… Спи-и-и-и-и…

Потом рассмеялся и щелкнул Мэри по носу.

— Давай, — говорит. — Попробуй, приятель.

— Отстань от нее, — говорю.

— «Отстань от нее», — пропищал он, как маленький. Подошел ко мне. — Я и с тобой так могу, и с любым, — говорит. — Захочу — и тебя усыплю тоже. И думать ты будешь то, что я тебе скажу.

Таращимся друг на друга. Я кулаки сжал — опять готов драться.

— А может, я уже так и сделал, — сказал Стивен, — просто ты сам этого не знаешь. Может, ты сидишь на стуле, прямо как Дурка, и видишь сон, и ты у меня в руках будто тесто. Спи-и-и-и… Спи-и-и-и…

— Да пошел ты, Стивен, — говорю. И хвать его за воротник: — Только попробуй — убью.

Он попытался улыбнуться. Покачал головой.

— Не буду, — говорит. — Не буду, Дейви. Честное слово.

Тогда я спросил:

— Что случилось с твоими родителями?

— Это-то при чем?

— Не знаю. При том.

Он плюнул на пол.

— Отца я убил, а мать довел до психушки, — говорит. — Ты это хотел услышать?

— Не знаю.

— Не знаю, не знаю… Сам себя послушай!

Я отпустил его. Отвернулся было, но он ухватил меня за локоть:

— Ты мне нужен, Дейви.