Книга Ничейная земля - Илья Бушмин

К горлу подкатил комок. Отложив брошюру в сторону, Катя сказала:

— Мам. Папа умер десять лет назад.

Мама ее уже не слышала. Она принялась резать засохший бисквитный рулет, с потерянной улыбкой поглядывая на дочь и бормоча:

— Он до зарплаты у Ананьева тысячу рублей перехватил. Лишь бы зарплату не задержали, а то с чего отдавать? Ох, что делается-то, что делается… Куда катимся… А тут ведь еще и Валя просила обувь новую. Зимние сапоги ее совсем расклеились. И в ремонт ведь не отдашь, разваливаются на ходу… Ну ничего. Как-нибудь протянем. Живы будем, не помрем. Дочка, ты угощайся, угощайся! Как в школе-то дела?

Катя почувствовала, что сейчас расплачется. Она вскочила и обняла маму, прижав ее пахнущее характерным запахом старой плоти, но такое родное тело к груди и уткнувшись лицом в ее седые волосы.

— Все хорошо, мам. Все хорошо. У меня все хорошо.

4

18 лет назад

Грузовик посигналил в тот самый момент, когда Катя уже была готова плюнуть на то, как это будет выглядеть, и пуститься бегом к жилым домам.

Она возвращалась со школы. Простенькое платьице, доставшееся ей, как обычно, от Вали, и тонкая вязаная кофточка, висящая на руке — ранним утром было достаточно прохладно, и мать заставила ее накинуть что-нибудь потеплее. К груди Катя прижимала пакет с тетрадями и ручками. Она добиралась домой обычным путем, через окаймленную сухими и корявыми деревьями лесопосадки гравийную дорогу. Все было, как обычно. С другой стороны — все было по-другому. Что-то неуловимое висело в воздухе, напевая с порывами горячего полуденного солнца о грядущих переменах. Катя чувствовала их всем сердцем, но не могла объяснить.

А все было просто.

В воздухе, пропитав его фибры, поселился страх.

Вот и сейчас Катя, бредя в родной поселок от затерявшейся далеко позади, среди хрущевок и заводских конструкций, школы, вдруг осознала, что она здесь совершенно одна. Ни впереди, ни позади не было никого. Катя непроизвольно увеличила скорость, перебирая своими жмущими уже пыльными школьными туфлями по плавно уходящей вниз гравийной дорожке. Ей было не по себе.

Странное чувство чьего-то присутствия проснулось где-то в груди и уже не затихало — наоборот, раскручивалось, как спираль. Катя почувствовала холодок страха и, не выдержав, обернулась.

На дорожке никого не было.

Ругая себя, трусиху, Катя продолжила движение. Держа голову ровно, она одними глазами, чтобы не выдать возможному наблюдателю своего страха, косилась по сторонам. Высохший кустарник и деревья с голыми, пропитанными ядовитыми парами выхлопных газов и валявшихся посреди лесопосадок помоев, тянулись слева и справа от нее бесконечным коридором. Катя вздрогнула, когда на секунду ей показалось, что за одним из кривых карагачей что-то мелькнуло. Быстрый взгляд. Никакого движения не было.

Это просто кошка. Или ветер.

Но Катя не могла отделаться от гнетущего и пугающего ее чувства, что кто-то следит за ней, мирно шагающей по дороге.

И в этот момент где-то позади раздался сигнал. Вздрогнув, Катя обернулась.

Синий открытый «ЗИЛ» полз по дорожке, шурша широкими толстыми шинами по гравию. За пыльным лобовым стеклом Катя разглядела знакомое лицо, и ее сердце радостно забилось.

Грузовик, скрипнув, затормозил рядом. Окно было открыто. Высунувшись из него, Сергей кивнул:

— Залезай, подвезу.

В кабине пахло раскаленным дермантином, бензином и сигаретным дымом. Сергей тронулся, когда Катя робко захлопнула дверцу, и девушка с непривычки дернулась назад, тихонько взвизгнув.

— Да не бойся ты. Что, на машинах не ездила?

Катя внезапно разозлилась.

— А вот и не ездила! Сам, что ли, не знаешь.

— Да ладно, Катюх, ты чего.

Она не ответила, сразу же устыдившись своего всплеска. Катя уже устала ругать себя за все ее детские выходки. Ты выпускница, тебе скоро 18. Пора взрослеть!

— Экзамен, что ли, завалила? — не унимался Сергей.

— Не завалила я ничего. Все сделала. Даже списать дала, — отозвалась она смущенно. Чтобы как-то перевести разговор, Катя вспомнила о главном: — Кстати. Поздравляю тебя, что ли.

Поздравить Сергея было с чем. Вчера Валя похвалилась, что он устроился водителем на автобазу. А это значит, теперь у Сергея будет не только стабильная зарплата, но и транспорт. По меркам Ямы он стремительно приближался к элите.

— Спасибо, — вздохнул Сергей. — Хотя какие тут поздравления. Сегодня второй день, вон, а уже приходится отпрашиваться на работе…

— Зачем?

Он поколебался. Сергей не хотел отвечать, но все же ответил.

— Похороны.

— Машу?

— Да. Сейчас к ним еду. У них там поминки как раз, все такое… Сейчас загрузим гроб и на кладбище наше…

Убийство. Тема номер один в Яме. Начиная с позавчерашнего вечера, когда жители поселка обнаружили труп девушки в одном из оврагов, здесь говорили только об этом. Катя плохо знала убитую, но часто ее видела. Помнила, что ее звали Маша.

— Мы с Машкой в параллельных классах учились, — угрюмо сказал Сергей. — Она тихоня всегда была. Все одна, да одна. Над ней наши пацаны подшучивали. Особенно, когда со школы назад в Яму шли. Она в сторонке держалась, а наши не унимались. Один подбежит и обнимет, второй ляпнет что-нибудь, чтоб заржали все… Так до старших классов и посмеивались над Машкой. Потом, наверное, отстали.

Катя не знала, что ответить.

— Жуть.

— Я же ее после того, как меня призвали, и не видел ни разу, — буркнул Сергей. Его было едва слышно из-за грохота и рева двигателя, доносившегося из-под капота. — Тогда впервые за два года и увидел. В овраге…

Сергей сплюнул в окно и угрюмо потянулся в карман за сигаретами. Катя поймала себя на мысли, что сейчас он уже не похож на того беззаботного и счастливого румяного паренька в дембельском костюме, которого они с Валей встретили на их улице чуть больше недели назад.

— Дальше я не проеду, сама знаешь, колдобины какие. Да и мне на Грязную надо.

— Спасибо, Сереж, — желая как-то ему помочь, искренне сказала Катя и дотронулась до его руки. И снова ей овладело смущение, и Катя, быстро выпрыгнув из грузовика, двинулась по изрытой рытвинами дорожке к их дому.

Что-то случилось. Это Катя поняла сразу, увидев перед воротами папу. Сегодня был обычный рабочий день, и его просто не должно было быть здесь. Он, напряженный, мрачный, встревоженный, курил папиросу и о чем-то говорил с каким-то мужиком. Подойдя ближе, Катя узнала его собеседника. Пархомов. Коллега папы на заводе и отец ее одноклассницы Риты. Пархомовы жили на их же улице, через 10–12 домов от Мазуровых.

Увидев Катю, папа на секунду прикрыл глаза, словно успокаиваясь. Катя, наоборот, сжалась, окончательно убедившись — что-то произошло.