Книга Телепат - Алексей Хапров

Кондратий Степанович развернул чертежи и положил их передо мной.

— Я не считаю их бесперспективными, поэтому и пришел к Вам.

Предложения Кондратия Степановича оказались интересными. Чтобы не вдаваться в технические подробности, скажу только, что это были достаточно простые изделия, которые периодически требовались на любом машиностроительном предприятии, но которые крупные заводы изготавливать давно перестали по причине их невысокой прибыльности. Их теперь завозили из-за границы и продавали по космическим ценам. Таким образом, имелась свободная ниша, которую наше предприятие могло бы занять.

Я поблагодарил Кондратия Степановича за чертежи, и пообещал ему показать их Генеральному директору. Кондратий Степанович ушел. Его визит оставил у меня приятное впечатление. Если бы все приходили с конкретными предложениями, а не с доносами, глядишь, и завод быстро пошел бы в гору. Чтобы предотвратить дальнейшую инициативу «общественных контролеров», я решил повесить объявление. Взял чистый лист бумаги, и написал на нем черным маркером «С доносами не входить», после чего прикрепил листок кнопками на двери кабинета. Больше «доброжелатели» меня не беспокоили, и я наконец смог продумать свое завтрашнее выступление в политехническом институте.

— 10 —

— Ты уже здесь? — крикнул я, отперев дверь квартиры.

— Да, — отозвалась Таня из глубины комнаты, и выглянула в прихожую. Она была вся покрыта мелом. Ее чумазый вид свидетельствовал о том, что она смывала побелку с потолка.

Мы обняли друг друга и поцеловались.

— Ужин на плите, — сказала она. — Пять минут назад разогрела.

Я стал разуваться. Таня уже неделю как переселилась ко мне, и все свое свободное время, остававшееся после работы, мы с ней теперь отдавали ремонту моей квартиры. «Гнездо», в котором нам предстояло вести семейную жизнь, должно было приобрести шикарный вид. Нам обоим этого хотелось.

Из комнаты неспешным, прогулочным шагом вышел Маркиз. Он потерся о мою ногу и мяукнул, что, по всей видимости, означало «добрый вечер». Маркиз последнее время жил в беспокойстве. Изменения в привычном укладе жизни сыпались на него один за другим. Ему явно не нравилось, что квартира, в которой он прожил всю свою жизнь, вдруг подверглась стихийному бедствию. Увы, я не знал кошачьего языка, и поэтому не мог объяснить ему, что все это — временное явление, и что весь этот бардак придется немного потерпеть ради будущего уюта. Что касается Тани, то Маркиз поначалу принял ее в штыки. Он немилосердно на нее шипел, видимо воспринимая ее как конкурентку за съестные ресурсы, и за внимание хозяина. Но Таня любила животных, и довольно быстро нашла с моим котом общий язык. Каждый ее приход домой приносил Маркизу то кусок ливерки, то порцию «Ките-кэта», то еще что-нибудь вкусненькое. И Маркиз своим прагматичным кошачьим умом быстро уловил, что присутствие Тани в доме для него очень даже выгодно. Он больше на нее не фыркал, не уворачивался от ее руки, и милостиво позволял себя гладить.

Я переоделся в домашнюю одежду, прошел на кухню и стал ужинать.

— Ой, Илюша, совсем забыла, — крикнула мне Таня. — Тебе звонил какой-то Павел. Очень просил ему перезвонить. Телефон я записала. Посмотри на холодильнике белый листок бумаги.

Я вздохнул. Опять этот Павел. И не иначе снова с каким-нибудь жуликом, которого милиция своими силами не может вывести на чистую воду. Нашел себе консультанта. Сейчас, когда я строил свою семейную жизнь, мне меньше всего хотелось отвлекаться на борьбу с преступностью.

Я доел ужин, помыл посуду, и набрал номер Павла.

— Привет, старик! — раздался в трубке его голос. — Слушай, нам опять нужна твоя помощь.

— Что случилось? — недовольно спросил я.

— Да, понимаешь, взяли одного типа, фанатика, из этих самых «воинов джихада». Мы точно знаем, что он где-то заложил мину. Но никак не можем его расколоть. Уже и мы с ним работали, и ГБэшники, а он все молчит, как будто немой. Старик, ты пойми, ни дай бог ночью в городе где-то шарахнет. Ты представляешь, сколько людей может погибнуть? Кто его знает, может он мину именно в твоем доме заложил. Подсобишь?

Я озабоченно нахмурился. Ситуация действительно вырисовывалась серьезная. Не помочь в таком деле было нельзя.

— Ладно, заезжай, — сказал я.

— Сейчас буду, — обрадовался Павел. — Я мигом.

Я положил трубку и прошел в комнату.

— Что-нибудь случилось? — спросила Таня, с беспокойством глядя на меня.

Я махнул рукой.

— Да так, ребятам нужно немного помочь. Ты не обидишься, если я отъеду на часок-другой?

— Пожалуйста, — пожала плечами Таня. — Надо, так надо.

Я был ей благодарен за то, что она не стала задавать других вопросов. Вопросов, на которые мне пока не хотелось ей отвечать.

В милиции меня встретили, как родного. Сам начальник отделения, высокий, грузный подполковник, с большими пышными усами, как у Тараса Бульбы, почтительно пожал мне руку, и самолично проводил в камеру, где происходил допрос.

Орешек, который мне предстояло в этот раз расколоть, оказался угрюмым субъектом с восточными чертами лица и с безумным блеском в глазах. Это был чеченец. Как сообщил мне Павел, они уже несколько часов всеми возможными способами пытались заставить его заговорить, но безуспешно. «Воин джихада» стойко вынес все примененные к нему приемы оперативно-следственной работы, но не проронил ни слова. Видимо, он чувствовал себя героем, и был готов умереть.

Оперативники были вне себя от злости. Фанатик был бледен, как мел, но сохранял на лице ледяное спокойствие. После того, как мы с Павлом зашли в камеру, оперативники с багровыми от ярости лицами вышли в коридор, а возле допрашиваемого остался только интеллигентного вида старичок в очках, больше похожий на профессора, чем на сотрудника карающих органов.

— В «психушке» работает, — шепнул мне Павел, показывая на него глазами.

— Меня зовут Иван Максимович, — негромко обратился к задержанному старичок. — Я врач. Вы можете назвать свое имя?

Задержанный не ответил, продолжая сидеть, крепко сжав кулаки. Я напрягся, пытаясь настроиться на его мысли.

— Ну, не хотите себя называть — не надо, — миролюбиво сказал психиатр после некоторой паузы. — У Вас есть семья? Жена, дети?

«Погибла вся моя семья», — отчетливо донеслось до меня. Но на лице фанатика не дрогнул ни один мускул.

— А вот у меня есть, — продолжал психиатр. — У меня есть жена, с которой мы живем вместе уже тридцать лет. У меня есть два взрослых сына, которые пошли по моим стопам, и тоже стали врачами. Я считаю себя счастливым человеком. У меня есть те, кто мне близок, и кому близок я. У меня есть те, о ком я забочусь, и кто заботится обо мне.

В мыслях задержанного всплыли образы. Я увидел какую-то женщину, а также мальчика и девочку. Очевидно, это были его жена и дети.