Книга Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945 - Петер Гостони

Гиммлер уже не был таким самоуверенным, как раньше. Он колебался: «Я не могу сказать это фюреру. Он не разрешит мне сделать это». Я решил не упустить свой шанс: «Тогда разрешите мне сказать фюреру об этом». Гиммлеру оставалось только согласиться с моим предложением. В тот же вечер я предложил Гитлеру освободить перегруженного Гиммлера от командования группой армий «Висла» и назначить на его место генерал-полковника Хейнрици, который до сих пор командовал 1-й танковой армией в Карпатах. Недовольно ворча, Гитлер согласился. 20 марта Хейнрици был назначен командующим группой армий «Висла».

Генерал-полковник Готтхард Хейнрици, профессиональный военный, в семье которого со стороны матери было уже несколько поколений военных, представлялся именно тем человеком, который был способен принять фронт, находящийся в хаотическом состоянии. Он знал русских: с 1941 года постоянно находился на Восточном фронте. 22 марта 1945 года он встретился с Гудерианом.

«Дорога из Цоссена сюда, в Вюнсдорф, местами все еще была усыпана щебнем, комьями земли и кусками асфальта, которые оставил после себя последний воздушный налет. Меня встретили очень тепло. Гудериан сказал, что он сам предложил мою кандидатуру, так как у Гиммлера совсем ничего не получалось.

Я попросил его ввести меня в курс дела и дать краткий обзор общей обстановки. Гудериан помедлил с ответом; положение крайне тяжелое, заметил он, и если и есть какой-то выход из него, то, по-видимому, только во взаимодействии с Западом. Но Гудериан не стал распространяться на эту тему. Поэтому и я больше ее не касался. Я спросил у Гудериана, какие тактические цели преследуются на Востоке. Например, почему все еще удерживается Курляндия? Гудериан сразу же разволновался. По его словам, всему причиной Гитлер, который как одержимый настаивает на том, чтобы оставаться в Курляндии. В конце концов, Гудериан откровенно выразил свое мнение о взаимодействии с Гитлером. Вне себя от ярости, он бросил в сердцах, что его, Гудериана, как мальчишку постоянно вызывают в Берлин. Потом он перечислил, какие ошибки совершил Гитлер в качестве Верховного главнокомандующего.

Я терпеливо слушал его. Наконец я прервал генерал-полковника: «Что, собственно говоря, происходит на Одере?»

Гудериан описал сложившееся там положение: Гиммлер располагает на Одере двумя армиями, которые должны защищать Берлин, – слева занимает позиции генерал Мантейфель со своей 3-й танковой армией, а справа, позади Кюстрина и Франкфурта, держит фронт 9-я армия генерала Теодора Буссе. Более точной информацией он сам не располагает, извинившись, сказал Гудериан. Характерно, что даже на прямые вопросы Гиммлер дает уклончивые ответы. Насколько ему известно, заметил Гудериан, на следующий день намечен мощный контрудар южнее Кюстрина. Самым опасным из трех русских плацдармов, продолжал Гудериан, является плацдарм между Кюстрином и Франкфуртом. Этот плацдарм при глубине 5 километров достигает в ширину почти 25 километров, и Жуков сосредоточил там большое количество артиллерии. Хотя самолеты люфтваффе неоднократно наносили бомбовые удары по этому плацдарму, однако из-за мощной противовоздушной обороны им не удалось добиться большого успеха. Видимо, Жуков собирается наступать на Берлин именно с этого плацдарма, поэтому Гитлер и хочет его ликвидировать. План фюрера заключается в том, чтобы перебросить пять дивизий за Одер на плацдарм под Франкфуртом и потом наступать на Кюстрин: отрезанный от подвоза боеприпасов русский плацдарм на западном берегу Одера будет ликвидирован. Генерал Колл ер, начальник Генерального штаба люфтваффе, проверил этот план на местности и одобрил его.

Я крайне удивился. Любой здравомыслящий военный мог заметить, что это была дилетантская идея. Например, во Франкфурте в нашем распоряжении имелся всего лишь один мост. Как можно было достаточно быстро перебросить по нему пять дивизий?

Гудериан пояснил, что сейчас саперы заняты наведением понтонного моста, но по его лицу было видно, что и он невысокого мнения об этой операции. Дело в том, что оба моста находились в пределах досягаемости русской артиллерии. Это же было чистое безумие!

Гудериан понял мои возражения. Он предложил сопровождать его во время очередной поездки в Берлин с докладом в ставку Гитлера. Однако, с учетом предстоящего сражения, я посчитал целесообразным как можно быстрее отправиться к моей группе армий и отказался от поездки к Гитлеру с докладом. Я выехал в штаб-квартиру группы армий «Висла», которая находилась под Пренцлау, в 100 километрах севернее Берлина. Уже смеркалось, когда я прибыл на командный пункт Гиммлера, разместившийся в нескольких деревянных коттеджах».

Гиммлер вежливо приветствовал Хейнрици, которого видел впервые в жизни, и вызвал начальника своего штаба, генерала Эберхарда Кинцеля, а также подполковника Ганса Георга Айсмана, начальника оперативного отдела. Хейнрици:

«Гиммлер начал перечислять свои подвиги, но вскоре так запутался в деталях, что потерял нить своей речи. Обеспокоенный Кинцель встал; якобы ему надо было срочно решить несколько более важных вопросов. Вскоре исчез и Айсман. Почти три четверти часа Гиммлер нес всякую чушь, потом зазвонил телефон. Гиммлер несколько секунд слушал, затем, не говоря ни слова, протянул трубку мне. У аппарата был генерал Буссе. Он доложил:

– Русские прорвались и отрезали связь с Кюстрином.

Я вопросительно посмотрел на рейхсфюрера СС, но тот лишь пожал плечами:

– Теперь вы новый главнокомандующий группой армий «Висла». Отдавайте соответствующие приказы!

А ведь я еще ничего не узнал о положении армий. Поэтому я спросил генерала Буссе:

– Что вы предлагаете?

– Надо немедленным контрударом снова восстановить фронт под Кюстрином, – ответил тот.

– Хорошо. Как только смогу, я приеду к вам. Готовьте контрудар!

После того как я положил трубку, Гиммлер сказал:

– Я хочу сообщить вам еще нечто сугубо личное.

Он попросил меня пересесть к нему на диван и приглушенным тоном заговорщика сообщил о своих попытках установить связь с Западом. В этот момент мне стало понятно, на что намекал Гудериан.

– Хорошо, но какие у нас есть возможности и как мы выйдем на них? – спросил я.

– Через нейтральные страны, – заметно нервничая, ответил Гиммлер. Он взял с меня слово никому ничего не говорить об этом».

Чтобы на месте составить представление об истинном положении дел, сразу после разговора с Гиммлером генерал-полковник Хейнрици отправляется в расположение подчиненных ему армий.

«Я увидел армейские корпуса, которые в действительности не были корпусами, и дивизии, которые не были дивизиями. За редким исключением, речь шла о поспешно собранных соединениях, часть которых в феврале в панике отступила за Одер вместе с гражданскими беженцами, а другая часть была в большой спешке сформирована заново. В обеих армиях имелось лишь несколько закаленных в боях фронтовых дивизий. Большинство остальных состояло из остатков германских армий, разгромленных в январе на берегах Вислы, которые на скорую руку были пополнены выздоровевшими ранеными и больными, не имевшими боевого опыта молодыми новобранцами и пожилыми бойцами фольксштурма. Наряду с ротами фольксштурма здесь были отряды таможенной охраны, дежурные батальоны, а также латышские формирования СС и части армии Власова.