Книга Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945 - Петер Гостони

Уже в течение двух недель на Германию с воздуха ежедневно обрушиваются разрушительные волны бомбардировок. Каждый день в авианалетах одновременно участвуют до 8 тысяч тяжелых бомбардировщиков. Число сбитых нашими зенитчиками самолетов колеблется от пяти до двадцати пяти вражеских бомбардировщиков в день. <…>

В ближайшие дни мы вынуждены будем сообщить о резком сокращении норм выдачи продуктов по карточкам».

Чтобы поднять «боевой дух войск», наряду с Геббельсом Восточный фронт посещали такие высокопоставленные лица Третьего рейха, как Роберт Лей, руководитель Германского трудового фронта, и имперский министр иностранных дел фон Риббентроп. Полагаясь на свою харизму, Гитлер тоже выезжал на фронт, чтобы лично убедиться в прохождении линии фронта. Гельмут Зюндерман, заместитель пресс-шефа имперского правительства, записал в своем дневнике 13 марта 1945 года: «В этот день фюрер недолго думая совершил то, что уже несколько дней собирался сделать: в полдень он вызвал к себе своего личного шофера Эриха Кемпку и выехал с небольшой группой сопровождения в сторону Франкфурта-на-Одере на командный пункт одной из дивизий. От нас никто больше не поехал; только для фотографа нашлось еще одно местечко».

Личный шофер Гитлера Эрих Кемпка позже вспоминал:

«Гитлер хотел еще раз лично убедиться в том, где проходила линия фронта, чтобы проконтролировать численность войск и их обеспечение боеприпасами. Ближе к обеду мы выехали из Берлина и направились в сторону Франкфурта-на-Одере. Как только нас узнавали, вокруг нашей машины тотчас собирались толпы людей. Личное присутствие Гитлера вселяло в них новую надежду в той ситуации, которую мы сами уже считали безвыходной.

«Шеф» [Гитлер], беседовал с офицерами и солдатами, разговаривал с их женами и матерями. Его все еще окружала аура великой личности. И часто ему удавалось всего лишь несколькими словами снова подбодрить уже совсем отчаявшихся людей».

Во время своей последней поездки на фронт он посещает CI (101-й) корпус 9-й армии.

«Было объявлено о визите Гитлера. Собрались офицеры штабов армии, корпуса, дивизии и офицеры полков, вместе с ними ждал и командующий армией, генерал пехоты Буссе. Подъехала небольшая колонна из нескольких автомобилей. Из одного из них, сильно сутулясь и опираясь на трость, с трудом выбрался Гитлер. Сразу бросилось в глаза, как же сильно он постарел за последнее время. От неожиданности у нас перехватило дыхание. Неожиданным был сам визит, неожиданным оказался и его внешний вид. Никто не ожидал ничего подобного, в особенности что касалось его внешнего вида. Неужели это был тот же самый человек, которого мы когда-то давным-давно, еще до 20 июля, встречали и видели? Несмотря на безупречность строя замерших по команде «смирно» офицеров, по рядам собравшихся вполне ощутимо пронеслись испуг и сочувствие. Все собравшиеся здесь офицеры хорошо знали свое дело. Благодаря своему богатому боевому опыту, испытаниям, пережитым на Восточном фронте, и школе суровой профессии они уже давно лишились иллюзий. Они ощущали на своих плечах груз ответственности или же были настроены скептически. Они ощущали в душе противоречивые чувства недоверия и веры. <…>

Потом заговорил Гитлер. Он стоял, ссутулившись, подавшись вперед, придерживая здоровой рукой другую, свисавшую плетью. Но его поведение, его слова, его взгляд были ясными, взвешенными, пронизанными мудростью и симпатией, которые, казалось, уже вышли за рамки личной ограниченности. Никто из нас никогда не видел этого человека таким, никогда не слышал, чтобы он говорил так, как сегодня: спокойно, выдержанно, как человек, который руководит своими друзьями, уже давно выходя за границы своего материального бытия. <…>

Мы чувствовали огромную угрозу предстоящего для всего и для самого последнего, что мы должны были защитить. И мы знали также, что это было неизбежно и что речь шла о действительно самом последнем, ни больше и ни меньше. Мы знали, что то оружие, которое мы сейчас держали в руках, и те боеприпасы, которые мы получили, действительно были самыми последними из того, что имелось. Мы прекрасно понимали, что этого было совершенно недостаточно по сравнению с тем, чем располагал противник как в отношении живой силы, так и техники. Между нами и решающим часом не было ничего, что могло бы его отсрочить, – несколько дней, капризная закономерность весны, которая вернет небольшую реку Одер в ее привычные берега и тем самым откроет шлюзы судьбы. <…>

Гитлер говорил о том, о чем думали и мы сами. Он не приуменьшал грозящую нам опасность, наоборот, он откровенно говорил об уже существующей, но пока еще скрытой угрозе. Он сказал: «Здесь у вас все и решится, вы должны это знать. Вы должны получить все, что у нас еще осталось, так как я тоже знаю это. Но подумайте о том, что находится в ваших руках. – И он добавил коротко и ясно: – Речь идет о каждом дне, о каждом часе, о каждом метре. У нас есть еще кое-что, что необходимо как можно быстрее доделать, и когда мы это сделаем, то сможем повернуть судьбу. Вот в чем заключается главный смысл предстоящей битвы».

Перед картой он обсудил с командирами и с командующим позиции, обсудил вооружение, обеспечение боеприпасами, он знал о каждой значимой мелочи всего участка фронта и структуры соединений. Командир артиллеристов показал позиции, которые заняла его артиллерия. Гитлер сказал: «Расположите орудия эшелонированно. Вы же знаете артиллерийскую тактику противника. Он разобьет ваши батареи первым же массированным ударом, если вы выдвинете их вперед. Но они вам еще понадобятся, когда противник попытается ворваться в пробитую брешь».

Конструктивно, компетентно продолжался разговор, вопросы сменялись ответами. Он не приказывал, он приводил в порядок, систематизировал. Спокойная, бесстрастная, во многом благодаря более чем обоснованным идеям уверенная манера говорить – таким стоял этот человек перед нами, физически постаревший и усталый, но подчиняющий своей воле благодаря природной силе духа, убеждения и решительности».

Шофер Кемпка:

«На обратном пути Гитлер сидел рядом со мной, погруженный в свои мысли. Тяжкие думы омрачали его лицо. Никто не произнес ни слова. После этой поездки Адольф Гитлер больше ни разу не воспользовался автомобилем. Все время вплоть до своей смерти он проводил дни и ночи в своем бункере».

И без того уже катастрофическое положение на Восточном фронте из-за дилетантизма командующего группой армий «Висла» Генриха Гиммлера с каждым днем становилось только хуже. Гудериан понимал, что необходимо сменить рейхсфюрера СС на его посту, чтобы можно было использовать минимальный шанс для стабилизации положения на этом участке Восточного фронта. В своих мемуарах Гудериан пишет:

«После того как генерал Венк выбыл из строя [по пути на фронт он попал в дорожно-транспортное происшествие], Гиммлер обнаружил свою полную несостоятельность при наступлении в районе Арнсвальде [Хошно]. Положение дел в его штабе становилось все хуже. Я не получал соответствующим образом составленных донесений с его фронта и никогда не мог гарантировать, что приказы главного командования сухопутных войск исполнялись. Поэтому в середине марта я поехал в его штаб-квартиру под Пренцлау, чтобы самому войти в курс дела. Начальник штаба Гиммлера Ламмердинг встретил меня у входа в штаб-квартиру словами: «Не могли бы вы избавить нас от нашего главнокомандующего?» Я сказал Ламмердингу, что, в сущности, это внутреннее дело СС. На мой вопрос, где сейчас рейхсфюрер, я узнал, что Гиммлер заболел гриппом и сейчас находится в санатории «Хоенлихен» под наблюдением своего личного врача, профессора Гебхардта. Я немедленно отправился туда, нашел Гиммлера в неплохом самочувствии и подумал, что легкий насморк не заставил бы меня оставить вверенные мне войска при таком напряженном положении на фронте. Тогда я попытался объяснить всемогущему главе СС, что он в своем лице объединил целый ряд высших постов рейха: пост рейхсфюрера СС, шефа германской полиции, имперского министра внутренних дел, командующего Резервной армией и, наконец, командующего группой армий «Висла». Каждый из этих постов требует от человека напряжения всех его сил, особенно в тяжелое военное время. Я заверил Гиммлера, что хотя и считаю его способным на многое, однако он так перегружен высшими постами, что подобное превосходит силы любого человека. Тем временем он и сам, видимо, убедился, как нелегко командовать войсками на фронте. Поэтому я предложил Гиммлеру отказаться от командования группой армий «Висла» и сосредоточиться на исполнении своих других обязанностей.