Книга Шифр Джефферсона - Стив Берри

– Потому что, – ответил президент, – Эндрю Джексон сделал это невозможным.

Глава 19

Нью-Йорк

Уайетту не понравилось напоминание о его увольнении. В самом деле, обвинения против него выдвинул Малоун, состоялось слушание, и трое бюрократов от среднего до высшего уровня, не оперативники, решили, что его действия были неоправданными.

– Я должен был отстреливаться вдвоем с Малоуном? – спросил он у трибунала. – Он и я, в надежде, что нам удастся спастись, а трое агентов тем временем ждали бы снаружи?

Уайетт счел этот вопрос справедливым и почти ничего больше не говорил на протяжении всего слушания, но трибунал принял суждение Малоуна, что эти люди были использованы как мишени, а не как защита. Он знал о полудюжине агентов, которые пожертвовали собой по менее значительной причине. Неудивительно, что разведывательное сообщество изобилует проблемами. Создается впечатление, что все стараются быть скорее правыми, чем эффективными.

Не имея выбора, он принял увольнение и ушел.

Но это не значило, что он забыл о своем обвинителе. Да, эти люди правы. У него есть счет к Малоуну.

И сегодня он пытался свести с ним этот счет.

– Ты понимаешь, что с Карбонель, можно сказать, покончено? – спросил нацбез. – От НРА никакого проку. Они больше никому не нужны.

– Содружество тоже сходит со сцены, – объяснил церэушник. – Наши современные пираты будут доживать свои дни в федеральной тюрьме, где им самое место. А ты так и не ответил на вопрос. Были пираты повинны в том, что произошло сегодня?

Досье, составленное Карбонель на Содружество, содержало краткие сведения о четырех капитанах, при этом отмечалось, что они последние из племени авантюристов восемнадцатого века, прямые потомки пиратов и каперов. Выдержка из их психологических профилей объясняла, что моряк военного флота уходил в море, зная, что в случае победы его ждут награды в форме похвалы и продвижения по службе. Даже в случае гибели история увековечит его подвиги. Однако требовалось необычайное мужество для встречи с опасностью, когда человек понимал, что никто не узнает о его геройстве. А если потерпит неудачу, большинство будет посмеиваться над его бедой.

Каперы действовали в тех и других условиях.

При удаче наградой становилась часть добычи. Если они отклонялись от своего каперского свидетельства, то становились пиратами, и их вешали. Капер мог захватить самый грозный крейсер короля Англии, и об этом вряд ли стало бы известно. Если его настигали смерть или увечье – не повезло.

Они были предоставлены сами себе.

Легко понять, подводился в документе итог, почему они так вольно обходились с правилами.

Нацбез подошел ближе.

– Ты вызвал Малоуна, затем повел его прямо в ловушку. Ты знал, что именно там произойдет. Хотел, чтобы кто-нибудь застрелил его, так ведь? Что случилось, Уайетт, потерял вкус к убийству?

Сохраняя спокойствие, он спросил:

– Мы закончили?

– Да. С тобой закончено, – сказал церэушник. – Здесь. Но раз ты не хочешь ничего нам говорить, у нас есть люди, более удачливые в получении ответов.

Уайетт наблюдал, как они переминаются с ноги на ногу, желая, чтобы он признал их преимущество. Может, угроза более сурового допроса должна была испугать его. Интересно, почему они решили, что такая тактика сработает. К счастью, он положил в иностранные банки достаточно не облагаемых налогом денег, чтобы жить безбедно до самой смерти. И от этих людей ему ничего не требовалось. В этом было преимущество получения денег из черного бюджета – не по платежной ведомости.

Поэтому он обдумывал свои возможности.

Уайетт полагал, что те, кто привел его сюда, находятся за дверью. За окном с противоположной стороны комнаты наверняка была пожарная лестница. Они есть во всех старых зданиях.

Убрать тихо этих двоих или поднять шум и уложить всех четверых?

– Ты пойдешь с нами, – сказал нацбез. – Карбонель придется многое объяснять, а ты станешь главным свидетелем обвинения. Человек, который может противоречить ей, лжет.

– Думаете, я действительно это сделаю?

– Сделаешь все необходимое, чтобы спасти свою шкуру.

Странно, как плохо они его знают.

Какой-то механизм глубоко внутри брал над ним власть, и он не стал сопротивляться.

Поворот корпуса, и его правый кулак угодил в горло цэрэушнику. Потом он ударом ноги в грудь заставил нацбеза согнуться, стараясь не потерять равновесия. Пока один силился сделать вдох, он коротко рубанул нацбеза ребром ладони по шее, остановил руками его падение и мягко уложил потерявшего сознание на пол.

Потом зашел за спину церэушнику и взял в обхват его шею.

– Могу задушить тебя насмерть, – прошептал Уайетт ему на ухо.

И, скрипнув зубами, усилил нажим на дыхательное горло.

– Будет приятно видеть, как ты сделаешь последний вдох.

Крепче.

– Слушай меня, – сказал Уайетт. – Не вставай. На моем. Пути.

Церэушник потянулся к его руке.

Он усилил захват.

– Слышишь меня?

Наконец этот человек кивнул, потом нехватка кислорода лишила сил его мышцы.

Уайетт разжал захват.

Тело почти беззвучно опустилось на пол.

Уайетт проверил пульс у обоих. Слабо, но бился. Дыхание было неглубоким, но постоянным.

Он подошел к окну, открыл его и вылез.

* * *

Малоун ждал, чтобы Дэниелс с Дэвисом объяснили, что случилось со Стефани. Но при этом понимал, что президенту нужно многое сказать. Поскольку они находились на высоте тридцать тысяч футов и уйти было некуда, он решил сидеть и слушать рассказ Дэниелса о том, что произошло весной 1835 года.

– Из-за попытки убийства Джексон пришел в ярость, – говорил президент. – Открыто обвинил сенатора Пойндекстера от штата Миссисипи, назвал все произошедшее заговором нуллификаторов. Он ненавидел Джона Кэлхуна. Называл его предателем Союза штатов. Понять это я могу.

Кэлхун был вице-президентом при Джексоне, поначалу активно поддерживал его. Но, видя все возрастающую симпатию к южным штатам, отвернулся от своего благодетеля и создал партию нуллификаторов, защищающую права штатов, особенно южных. Дэниелс тоже испытал на себе предательства вице-президентов.

– Джексон уже имел дело с пиратами, – продолжал Дэниелс. – Жан Лафит понравился ему в Новом Орлеане. Они вместе спасли этот город в восемьсот пятнадцатом году.

– Почему вы называете этих людей пиратами? – спросила Кассиопея. – Почему не каперами? Уполномоченными Америкой нападать на ее врагов?

– Они были каперами, и, если бы ограничивались только этим, наверно, все было бы хорошо. Но когда они получали бессрочное каперское свидетельство, то становились ужасом на воде.