Книга Я плюс все - Карен Арутюнянц

Стояло жаркое лето. И, наверное, мы ехали на море. Раньше мы часто отдыхали на море.

Мы ужасно торопились, потому что опаздывали на поезд. До отхода поезда оставалось минут пять.

И вдруг у входа на вокзал мама увидела апельсины. Мама обожает апельсины. Когда она видит апельсины, у неё загораются глаза. Ни о чём другом она уже больше не может думать. Только об апельсинах.

Мама подскочила к ларьку и крикнула продавщице:

– Пять кило апельсинов!

Продавщица, не торопясь, взвесила пять килограммов оранжевых апельсинов. И пересыпала их в пакет.

– Спасибо! – завопила мама.

Она схватила апельсины и скомандовала мне:

– Скорее! Бегом! За мной!

Мы выбежали на перрон. Поезд ещё стоял.

Мы помчались к своему вагону. Маме было ужасно неудобно бежать. К животу она прижимала пакет с апельсинами, а сзади, по спине, её била сумка с вещами. Да и я к тому же всё время отставал.

И вдруг, когда мы уже почти добежали до своего вагона, пакет с апельсинами разорвался прямо у мамы в руках! Поезд в это время тронулся с места, а апельсины покатились по перрону – такие оранжевые мячики. – Они катились, и провожающие бросились подбирать и совать их маме. А пассажиры и проводницы смеялись.

Мама бегала и ловила свои апельсины.

Они снова падали.

И поезд ушёл.

И вот почему, когда бабушка говорит об ушедшем поезде, мне становится одновременно и грустно, и спокойно, и весело на душе. Мама сказала мне тогда:

– Как весело катились апельсины! Как грустно, что ушёл поезд! Но как мне спокойно, что ты – рядом! И я с тобой!

ПЖВ

Федю Федотова вызвали к доске.

Роза Максудовна сказала:

– Федотов, читай задачу вслух! Потом решай! На доске!

Быстро!

Роза Максудовна толстая, но очень энергичная женщина.

Федя Федотов панически боится Розы Максудовны.

А когда боится, начинает заикаться.

Запинаясь, он читает:

– В а-автобусе б-было н-несколько п-пассажиров. На п-первой ос-становке…

– Федотов! Верни учебник!

Роза Максудовна сердито читает вслух задачу, причём обращаясь именно к Феде Федотову:

– Федотов! Ты слышишь? Итак! В автобусе было несколько пассажиров! На первой остановке вышло 8 и вошло 5, а на второй вышло 9 и вошло 16! Кого, Федотов?!

– К-кого?

– Пассажиров! Сколько пассажиров было в автобусе до первой остановки, если после второй остановки их стало 35?

Федотов закатывает глаза и через три секунды сообщает:

– Т-тридцать один…

У Феди Федотова исключительная способность – он поразительно быстро считает в уме.

Я как-то раз спросил у него:

– Федул! Как это у тебя получается?

– Не знаю, – ответил Федя. – Как-то так… само…

Мне стало ужасно завидно. А потом я успокоился. Это же необъяснимое явление. Чему тут завидовать?

– Федотов! – раздражённо произносит Роза Максудовна. – Я у тебя не ответ спрашиваю, а решение задачи! Бери мел и пиши!

Федотов берёт мел и начинает писать: «Было – неизвестно сколько. Вышло 8 пс. Вошло 5 па. Вышло 9 пр. Вошла 16 пж. Стало – 35. Значит, было – 31 пжв».

– Федотов! Ты можешь быстрее? – спрашивает Роза Максудовна и смотрит на доску.

Класс умирает со смеху.

– Федотов! – кричит Роза Максудовна. – Где уравнение?! Что такое «пс», «па», «пр»? Что такое «пж», «пжв»?!!

– Ой, – ойкает Федя, стирая «в» у «пжв». – Это п-пассажиры…

– Садись, Федотов! – красная Роза Максудовна пододвигает к себе классный журнал и берёт ручку. – Жалко мне тебя, Федя… Гений ты наш… Садись, садись… Три с минусом…

Честно говоря, всю эту историю я слушаю вполуха. Меня больше заинтересовывает то, что написал Федотов. И даже не что, а как! То есть Федин почерк.

На перемене я подошёл к нему и сказал:

– Федул, ты нормальный человек?

– Ч-что? – спросил всё ещё заикающийся Федя.

Я достал из кармана сложенное письмо от «А.О.», развернул его и показал Федотову.

– Это твоё? – спросил я. – Признавайся, если ты нормальный!

Федотов покраснел.

– Ну?! – сказал я.

– М-моё… – промямлил Федотов.

– А за что я должен тебя простить? – спросил я.

– М-меня? – переспросил Федотов.

– Ну а кого! – сказал я. – Это ты писал: «Ты никогда меня не простишь… Пожалуйста, прости меня»? Или не ты?!

– Я… – сник Федотов.

– А что такое «А. О.»? – спросил я. – Ты же «Ф. Ф.»!

– Это н-не я… – Федотов старался на меня не смотреть.

– А кто? – спросил я.

– Она… – ответил Федотов.

– Да кто – она?! – громко и зло сказал я.

Проходившая мимо нас девчонка испуганно отпрыгнула в сторону.

– Ира… – ответил Федотов.

Я, конечно, подозревал, но всё равно для меня это было ударом. Ниже пояса.

– А поч-чему «А. О.»? – заикаясь, проговорил я.

– Потому что, – тихо сказал Федотов, – её имя и фамилия заканчиваются на эти буквы… Вот почему…

Мне стало тоскливо.

– Оно, – я показал на письмо, – пришло только вчера.

– Жаль, – сказал Федотов.

– Тебе, что, правда, жалко? – изумился я.

– Да, – сказал Федотов. – Она ведь меня уже не любит… Разлюбила ещё тогда, зимой…

– Ну и что теперь? – спросил я.

– Не знаю… – ответил Федотов.

– Ладно, – сказал я. – Ладно…

Федя Федотов смотрел на меня такими глазами, словно провожал на войну, и больше никогда не увидит.

– Ты меня не жалей, Федул, – сказал я.

У меня в жизни всё чудесно.

– Да, – ответил Федотов. – Хорошо. Конечно.

– И себя не жалей, – сказал я.

И тут мы заметили Иру Демьяненко. Мы увидели, что она хочет к нам подойти.