Книга Побег на рывок. Книга 1. Клинки Ойкумены - Генри Лайон Олди

Что может быть невероятней принесенных извинений? И что правдоподобнее отказа принять их?!

– Я так и думал. Значит, будем стреляться?

– Вы загоняете меня в угол. В конце концов, это смешно. Это тема для анекдота: учитель фехтования, опасаясь заколоть противника, предлагает артиллеристу воспользоваться пистолетом. Я чувствую себя не на дуэли, а в театре, участником дурацкого фарса.

– Сколько вам лет, дон Васко?

– Двадцать шесть. Это имеет значение?

– Да. Я старше вас. И уверяю, что вся жизнь – фарс. Как сын комедиографа, замечу, что Смерть – один из главных персонажей фарса. Может быть, вы все-таки примете мои извинения?

– Нет.

– Тогда, если не возражаете, я заряжу пистолеты. Они мне незнакомы, я ни разу не стрелял из этой пары.

– Я вам верю.

– Двадцать шагов вас устроит?

– Да. Барьеры?

– Вы воткнете в землю вашу шпагу, я – сорванную ветку. Стреляем от барьера, в произвольном порядке. Подайте команду сходиться, прошу вас.

– Хорошо.

– Если кто-то из нас будет ранен или убит…

– На окружной дороге, возле съезда к монастырю, ждет мой слуга с повозкой. Тот, кто уцелеет, приведет его сюда. Если же не уцелеет никто… Мануэлю велено явиться на эту поляну ровно через час. Он – верный малый. И умеет держать язык за зубами. Я не раз имел возможность удостовериться в его преданности и молчаливости.

– Я вижу, вы все предусмотрели.

– Все, кроме ваших проклятых пистолетов!

– Кроме моих проклятых, уже заряженных пистолетов. Срубите шпагой вон ту ветку, она чудесно подойдет для барьера. Да, спасибо. Конец я заточу сам, кинжалом. Втыкайте шпагу!

– Готово.

– Один, два, три… десять… двадцать. Второй барьер отмечен. Отойдите к дубу, я же встану у кустов жимолости. Как только вы скомандуете…

– Сходимся!

Несмотря на всю свою любовь к интриге, Луис Пераль, пожалуй, вымарал бы этот эпизод. Да что там! El Monstruo de Naturaleza без жалости вымарал бы всю сцену поединка, несмотря на выигрышность ее в постановке. Зритель любит дуэли. Зритель аплодирует, вскакивает, полон восторга, швыряет шляпу на подмостки. Браво! А драматург за кулисами вздыхает украдкой. Каждый персонаж для него – родной сын. Будь его воля, он даже диалоги писал бы так, чтобы от них не тянуло пороховым дымом.

Но кто тогда заплатит за билет?

– Вы промахнулись, дон Васко.

– Да, вы правы. У вас на шее кровь, дон Диего. Вы ранены?

– Действительно… Ваша пуля оторвала мне мочку уха.

– Я целил в голову. Как ни крути, чистый промах.

– Вы удовлетворены?

– Нет.

– Я…

– Если вы выстрелите в воздух, дон Диего, вы наживете смертельного врага, уверяю вас. Мы будем драться на шпагах. На саблях; на пушках, черт возьми! День за днем, пока один из нас не сойдет в могилу. Мало того, что вы плюнули мне в лицо, явившись на дуэль без шпаги… Проклятье! Святые угодники!..

– Вы ранены, дон Васко.

– Вы что, целились мне в пах? Мерзавец!

– Если вам так понравится больше, считайте, что я целился вам в пах – и промахнулся. Давайте, я осмотрю ваше бедро. Кость, кажется, цела.

– Дьявол вас раздери!

– Нет, кость не вполне цела. Пожалуй, пуля зацепила ее по касательной. Кровь я остановил, не беспокойтесь. Лежите, я приведу вашего Мануэля. Он отвезет вас домой и вызовет лекаря. Вот мой плащ, перекатитесь на него. Земля стынет к ночи, вы простудитесь.

– Вы не спросите, удовлетворен ли я?

– Вы удовлетворены?

– Идите за Мануэлем. Видеть вас не желаю…

V

Извозчик остановил колымагу у перекрестка. Здесь дорога разделялась на три рукава. Левый уходил в квартал помпилианцев, где над пышно разросшимися садами и башнями из поляризованного плексанола мерцал мыльный пузырь защитного поля. В воздухе по периметру зависли блестящие сферы модулей-истребителей. С той стороны долетала беспорядочная стрельба и крики. Похоже, мятеж успел докатиться до территории рабовладельцев – и разбился о боевое охранение. Справа – воплощенный бред безумца – виднелись нагромождения спиральных конструкций, пчелиных сот и зонтиков-исполинов. Квартал инопланетян с Ларгитаса окутала тишина: ни пальбы, ни воплей. Попросить убежища у ларгов?! Откажут, как пить дать. Энкарна в розыске – ее опознают по ориентировке и под конвоем препроводят к отцу.

– Вперед, любезный. Поезжай прямо.

– Куда именно, сеньор?

– Прямо! Я скажу, когда остановиться.

– Ваше дело. Прямо, значит, прямо…

– Только в пекло не суйся!

– Я похож на идиота, сеньор?

Колеса загрохотали по брусчатке. Хибары окраины вскоре сменились ветхими домами трущоб, а там и зданиями поприличнее. На черепичных крышах вяло держали нос по ветру ржавые флюгера. Улицы вымерли: это было лучше, чем толпы повстанцев или шайки мародеров. Возница обладал отменным чутьем, выбирая самый спокойный маршрут.

– Надо найти гостиницу, – Карни нарушила молчание.

– Гостиницу? Там нас будут искать в первую очередь.

– Предлагаешь сутки напролет колесить по городу?!

Вместо ответа Диего хлопнул извозчика по плечу:

– Стой! Да стой же!

Расплатившись с возницей, маэстро дождался, пока колымага скроется за поворотом. Зачем извозчику видеть, куда направились его пассажиры? Сейчас, когда с ним была Карни, Диего сделался маниакально осторожен. Он не позволил девушке взять сумку: взвалил всю поклажу на себя и быстрым шагом свернул за угол. Донья Энкарна последовала за ним без лишних вопросов. И все же при виде хорошо знакомой постройки – широкие ступени, колонны у входа, фронтон, украшенный резными барельефами – у Карни вырвался возглас изумления:

– Мы идем в театр?!

– Да. Только с черного хода.

Калитка в ограде на задах театра громко заскрипела – точь-в-точь как ее двоюродная сестра, та гадкая калитка, за которой Диего ждали шпаги трех головорезов. Впрочем, разбужен скрипом, вместо наемников перед гостями объявился Анхель Сарагоста – сторож, а при случае билетер. Старик опирался на дубовый посох – отполированный грубыми ладонями, обитый с обоих концов железом. Славное оружие в умелых руках, но руки Анхеля, увы, давно утратили былую сноровку.

– Дон Диего? – сторож подслеповато сощурился. – Какими судьбами?

– Здравствуй, Анхель.

– Доброго вам дня! И вам доброго денечка, сеньорита…

То ли он и впрямь не узнал донью Энкарну, то ли притворился, не желая ставить даму в щекотливое положение. «Что взять с дряхлого маразматика?» – читалось на морщинистом лице сторожа. Диего рассчитывал проскользнуть в театр без свидетелей, но отступать было поздно.