Книга Цветок живой, благоуханный… (сборник) - Валентина Борисова

Себе он оставит только пожелтевшую фотографию молодого курсанта, весело смотрящего на него из военного прошлого, как бы подбадривая перед первым боем: «Не тушуйся, тезка, прорвемся!»

1995 г.

Пепела

(или уроки грузинского)
(рассказ)

Два грузинских мальчика нуждались в русской гувернантке. Их родители потеряли кров в солнечной Абхазии и на правах беженцев поселились в слякотной Москве в прекрасной отдельной квартире. Гувернантка нашлась очень быстро. Коренная москвичка средних лет, педагог по образованию, она отвечала всем требованиям своих новых работодателей. Как ни грустно было после десятка лет преподавательской работы сознавать себя всего лишь нянькой в чужой семье, но изменчивое время диктовало свои законы, с которыми поневоле приходилось считаться. Врачи-педиатры, учителя школ, даже кандидаты наук, страдая от мизерных окладов, устремились в домашние учителя, гувернантки, няньки к детям переселенцев с Кавказа. У беженцев, как правило, водились доллары. Они умудрялись вселяться вне очереди в отдельные квартиры и, проклиная московский климат, быстро приноравливались к ритму столичной жизни.

Чуткая и наблюдательная от природы гувернантка сразу ощутила скрытое биение пульса дружной грузинской семьи. Мужчины занимались коммерцией, успешно осваивая московские рынки. В свободное от бизнеса время они охотно стряпали на кухне грузинские блюда и радушно угощали многочисленных друзей и родных. Женщины, имея возможность не работать, за домашними делами не забывали себя: следили за модой, делали дорогие покупки, посещали кабинеты массажа. Бойкие на язык, они по характеру не уступали мужчинам, но из женской хитрости поддерживали видимость мужского авторитета в семье.

Мать Гоги, большеглазая Марина, была своенравна, как морская волна. Ей очень шло ее звучное имя. Трехлетний Гога унаследовал от матери пылкий нрав и огромные черные глаза. Марина часто называла маленького сына полным именем Георгий, как бы стараясь убедить всех в том, что она произвела на свет не сопливого Гогу а Георгия Победоносца. София, сводная сестра Марины, гибкая, как виноградная лоза, с мягким взглядом бархатисто-темных глаз, ничем не напоминала сестру. В ее жилах грузинская кровь отца смешалась с русской материнской и перелилась в Нику – хрупкого четырехлетнего мальчика.

Ника в отличие от Гоги хорошо говорил по-русски, был спокойнее и рассудительнее своего двоюродного брата, хотя бесенок сидел и в нем и время от времени вырывался наружу. Русской гувернантке добродушный Ника был ближе по характеру, чем вспыльчивый Гога. Она охотнее занималась бы только с ним одним, но Марина, хозяйка квартиры, ревниво следила за тем, чтобы основное внимание уделялось Георгию.

Этот Гога был чистое наказание. Любимым его занятием была стрельба по движущейся мишени. Мишенью, как правило, становилась бедная гувернантка. Неугомонный малыш натягивал маску тигра на ее утомленное лицо и прицеливался. В строгом учительском костюме и в маске свирепого хищника гувернантка выглядела довольно нелепо. Однажды Гогин отец, имевший неосторожность заглянуть в детскую во время занятий, испугался, увидев няню в таком экзотическом виде и, извинившись, мгновенно захлопнул дверь. «Пу – пу!» – открывал огонь Гога из игрушечного пистолета. Гувернантка, жалобно застонав, опускалась на мягкий ковер и замирала в неподвижной позе. Меткий стрелок срывал с нее маску и издавал победный крик. На шум сбегались все взрослые члены семьи и застывали на пороге комнаты, в недоумении глядя на женскую фигуру, распростертую на полу и малолетнего охотника, размахивающего звериной мордой. Гувернантке становилось неловко за переполох, учиненный ее воспитанником. Она вскакивала, словно девочка и, чтобы реабилитировать себя как педагога в глазах встревоженных родителей, торжественно произносила, указывая на Гогу: «Вот настоящий горец! Витязь в тигровой шкуре». Родители, когда-то изучавшие в школе грузинского поэта Шота Руставели, с гордостью смотрели на своего отпрыска и благодарили гувернантку за новаторский метод воспитания. Гувернантка охотно принимала похвалу и причитавшиеся ей доллары, но в глубине души считала подобный метод варварским и ломала голову над тем, как обуздать неистовый Гогин нрав, направив на созидание бьющую через край энергию ребенка.

Решив, что в благородном деле воспитания ей помогут русские народные сказки, няня предложила Нике и Гоге строить теремок. «Те-ре-мок» – четко и внятно повторил Ника. «Те-мок» – невразумительно пролепетал Гога и помчался вооружаться для очередной охоты. Ника проявил живой интерес к строительству теремка. Кто в нем будет жить?» – с любопытством спрашивал он гувернантку. «Лисичка-сестричка, зайчик-побегайчик», перечисляла няня лесных жителей, нуждающихся в приюте. Но рассудительный Ника опроверг саму возможность такого противоестественного сожительства. «Нет, – решительно возразил он, – лисичка и зайчик не живут вместе». «Тогда с лисичкой поселится ежик – ни головы, ни ножек», – уступала гувернантка. «Ни головы, ни ножек», – грустно повторял Ника и, согласно кивая головой, возводил жилье для бездомных зверюшек. А воинственному Гоге больше нравилось разрушать, чем строить. Сказочный теремок, сложенный из кубиков стараниями усердного Ники, рассыпался от одного толчка крепкой Гогиной ножки. «Почему?» – вспыхивал разгневанный Ника и набрасывался на обидчика с кулаками. Сам он не был задирой, но умел постоять за себя. Между двумя кровными братьями завязывался настоящий бой. Глядя на их искаженные злобой лица, гувернантка вспоминала древнюю легенду о двух свирепых царях Гоге и Магоге и теряла веру в свои педагогические способности.

Неожиданно отважный охотник Маугли пришел ей на помощь. Как-то раз, чтобы отвлечься от царящей в детской неразберихи и заглушить вопли дерущихся сорванцов, гувернантка включила телевизор и вздрогнула от звериного рева. С экрана на нее готов был броситься гроза джунглей тигр Шерхан. Ника и Гога, забыв про драку, мгновенно прилипли к телевизору и, затаив дыхание, следили за человеческим детенышем, рискнувшим вступить в бой с самим Шерханом. «Вперед!» – вопил Гога вслед за Маугли и грозил кулачком кровожадному зверю. К неописуемому восторгу малышей Маугли вышел победителем из смертельной схватки, но фильм на этом не закончился. На экране произошла полная смена декораций. Прекрасная бабочка, согретая теплом весеннего солнца, кружилась в танце, перелетая с цветка на цветок. «Пепела, пепела!» – обрадовались юные зрители. «Это бабочка» – поучала гувернантка. «Пепела, пепела», – упрямо твердили Ника и Гога. Музыка незнакомого грузинского слова поразила слух их русской наставницы. «Пепела», – повторила она вполголоса и задумалась: «Может быть, сказочная бабочка сможет примирить враждующих братьев?»

Смастерить прекрасную пепелу гувернантке помогли ученики из школы-интерната, где она вела внеклассную работу. Ей пришлось напрячь воображение и выступить в роли сказочницы. Школьники с неподдельным интересом слушали легенду о доброй фее Пепеле, взмахом своих волшебных крыльев разогнавшей грозовые облака высоко в горах и примирившей враждующих горцев.

Со всем рвением, на которое способны юные души, ребята принялись мастерить из картона и марли волшебную бабочку. Выбрав самую удачную из детских поделок, гувернантка купила воздушные шарики небесного цвета, прикрепила к ним бабочку-игрушку и подарила Нике и Гоге.