Книга Наречия - Дэниэл Хэндлер

Нет, дождь здесь ни при чем. Вино тоже ни при чем. Как и окно с рождественскими рисунками, которые ничего не загораживали. Глэдис взвыла, и из складок ее шали появилось нечто в виде спирали. Спираль состояла из хлопьев или по крайней мере чего-то, похожего на хлопья, на вид белые и серые в тусклом вечернем свете. Спираль становилась все шире и шире, пока наконец не достигла напарника детектива и моментально не накрыла его снежным — наверное, все-таки это был снег, — покрывалом. Было видно, что ему больно. Он оказался весь покрыт снегом и не мог сдвинуться с места. Затем Снежная Королева сделала шаг назад и исчезла — по крайней мере из окна.

— Бред какой-то, — пробормотал Энди. — Что там творится перед входом в мое заведение?

Оказалось, что детектив стоит, прижавшись спиной к самой дальней стене.

— Это был Ледяной Кокон, — сказал он. — Вот уж никогда бы не подумал, что увижу такое собственными глазами.

Никто не обратил внимания, что Майк успел выскользнуть за дверь, хотя Андреа не спускала с мальчишки глаз и потому, увидев то, что увидела, поспешила все списать на выпитое вино. Она не могла сдвинуться с места, эта самая подвыпившая женщина. Вообще все участники истории были печальны. Давайте так и скажем: все до единого здесь потеряли ребенка, эту ношу, которая дается многим персонажам, пока они шагают по небольшому клочку бумаги, облагороженные весом литературного горя. Своего рода бесплатный удар ниже пояса, вот что это такое. Когда Энди сообщили про машину, как ее не просто занесло на льду, а как она перевернулась, так что вся ее начинка — ремни безопасности, сиденье и даже зимняя резина — оказалась не в состоянии спасти жизнь его сына, он подобно боксеру рухнул на ковер, и выл, и катался по полу, пока друзья вновь не подняли его на ноги. Какие, однако, хорошие друзья. А ребенок Андреа умер в детской кроватке, просто взял и умер, что тут еще скажешь. А братик Майка умер потому, что скатился по ступенькам лестницы, только это мягко сказано, что скатился, а «скорая» холодной-прехолодной ночью опоздала, и с тех пор его отец почти всегда молчит и не открывает почту. Препирающейся парочке никогда не увидеть своих детей, а заледеневший напарник детектива на тротуаре до сих пор как наяву слышал булькающий предсмертный кашель дочурки, когда та металась, словно пытаясь вырваться из рук рыдающей матери, а когда все было кончено, ее мать убежала из дома. Лишь повар не догадывался, что в этот момент его подружка заходится криком после того, что ей сообщили в холодных, белых стенах больницы, а детектив застегивал пальто и все еще думал о себе как об отце юной фигуристки, у которой не слишком хорошо получаются простейшие элементы. Она спотыкалась на льду и больно ударяла щиколотки, отчего по щекам у нее катились слезы. И все это время она представляла себе, как выписывает идеальные восьмерки, все эти повороты и пируэты, и детектив встал, расплатился за вафли, застегнул пальто, перед тем как выйти на улицу, и тоже представил себе эту картину. Все люди в кафе застыли, потому что судьба обошлась с ними так жестоко. У них в синяках были не только щиколотки, но и ступни, а во рту остался вкус каждого кусочка скверной пищи, да и в ушах тоже было мерзкое «послевкусие». Песни, которые они слышали, все это время резали их сердца как по живому. Какой-нибудь радиостанции достаточно было проиграть одну из старых песен, ту самую, в припеве которой поется «да-да, любовь моя, да-да», как все присутствующие в кафе моментально расплакались бы. Им казалось, они больше не в состоянии любить, а в состоянии лишь пить, наливать кофе и выгонять людей под дождь. Они жили, оледенев душой, словно в Ледяном Коконе. Так что, наверное, был некий смысл в том, что дети так рано покинули их, чтобы они поняли, о чем я говорю. Впрочем, что мне вам говорить, вы и сами все знаете. Но разве не могли они что-то вернуть назад — не одно, так другое? Любовь — можем ли мы научиться ей вновь, а если да, то когда же настанет то время? А если настанет, то пусть в этот день льет дождь. Интересно, чувствуем ли мы, как нечто такое настало, нечто такое, что изменит нас? Именно такие мысли роились в голове у подвыпившей женщины по имени Андреа, а кроме них — мысли про очередной коктейль, когда она увидела, что замерзшая фигура напарника детектива повалилась на тротуар, а мимо по улице пронеслась фигурка Майка. Интересно, когда же нам становится понятно, что мир, подобно этой кафешке, открыт двадцать четыре часа в сутки?

Сейчас. Майк со всех ног бежал за ней сквозь хлопья снега, падавшего на тротуар. В Сан-Франциско никогда не бывает снега. Никогда, никогда. Ну ладно, один раз был, когда я ходил в первый класс. Ну, может, еще от силы пару раз, вот только когда точно, я не помню. Это и есть любовь — нечто невозможное, навсегда изменяющее вашу заледеневшую жизнь. Майк был уверен, что именно это и происходит в данную минуту, и со всех ног несся за ней сквозь темноту.

К тому времени, когда детектив вышел на улицу под дождь, он уже ничего не увидел и потому вернулся внутрь.

— В какую сторону она пошла? — спросил он и вспомнил про свою шляпу. — В какую сторону пошла Снежная Королева?

— Не знаю, — ответил Энди. — Я бы на вашем месте не стал выходить под дождь. Я бы вообще не стал выяснять подобные вещи. Особенно на вашем месте.

— Не верю собственным глазам, — сказала Андреа. — Мне точно придется обратиться к психоаналитику. Черт, мне в срочном порядке нужно протрезветь, а чтобы как-то выжить, пойду работать шофером такси. Каких людей только не встретишь, крутя баранку. Глядишь, и свершится чудо, и я вновь увижу Снежную Королеву.

Детектив бросил взгляд в разрисованное окно и что было сил стукнул шляпой по стеклу.

— Она скрылась в южном направлении, — сокрушенно произнес он. — И я не знаю, в каком направлении податься мне.

И это тоже любовь. Стоит только упустить свою Снежную Королеву, как вам уже больше не появиться в рассказе на тему любви. «Женщины увядают, мужчины остывают, — поется в одной песне. — Женщины увядают, мужчины остывают, и в конце концов мы все теряем юношеский пыл».

Это история про любовь, и ее никак нельзя проворонить. Майк со всех ног несся по улице сквозь дождь и снег. На нем был один лишь свитер, и он набряк водой. Майк бежал за ней, чувствуя, как его пробирает дрожь, и понимая, что это тоже любовь. Чем ближе вы к ней, тем сильнее вас пробирает дрожь, но вы все равно несетесь со всех ног до тех пор, пока не поскользнетесь в какой-нибудь луже — «Ой!» — и тогда Снежная Королева непременно обернется.

— О боже, — сказала она. — Ты тот самый мальчуган из кафе. Смотри простудишься. Тебе надо срочно согреться.

— Верно, — согласился Майк, и она помогла ему подняться на ноги. — Я видел, что вы совершили, и это настоящее чудо.

— Ты промок до нитки, — сказала Снежная Королева. — Свитер хоть выжимай. Я не на шутку беспокоюсь за тебя.

А где же живет Снежная Королева? Как выясняется, в маленькой тесной квартирке на третьем этаже соседнего дома на углу Семнадцатой и Черч-стрит. Когда любовь является нам, это из разряда сверхъестественного, как поется в одной песне, однако в конечном итоге даже в холодный-прехолодный день приходится встать из постели и заплатить за проживание. Снежная Королева придержала для Майка дверь.