Книга Пятнадцатый камень - Елена Стринадкина

— Понятия не имею. И что, это важно? — Клим саркастически приподнял бровь, — Я, признаться, не мыслил в таком ключе…

— Но, кажется, это вместе с отпечатками определяют, разве нет?

Не думаю. И, пойми, я ведь не сыщик, — легкомысленно напомнил Клим, уже попривыкнув к кособокому амплуа "некомпетентного пинкертона". — Отпечатков на шаре вообще не нашли. Убийца его вытер и положил аккуратно… Он лежал рядом с телом. А остальные шары — на них кто ни попадя отметился. Впрочем, вам же Силя все рассказал, наверное?

— Я ничего не знаю, — недовольно вскинулась Эля. — Да и остальные. Маргариту окучивали отдельно… а как же еще отпечатки на бокалах? Или тоже, как ты выразился, кем ни попадя захватаны… Слушай, а ведь если определить, что бросал, к примеру, левша, то круг подозреваемых сразу сузится, ведь так?

Буров до этого момент все гадал, что значат перепады внутренних течений Эльвиры Федоровны: то она как норвежское озеро, то как африканская река. То издевка, то кручина, то детективный пыл. Но ключевое слово «левша» звякнуло ассоциативной цепочкой, и Клима затянуло в дебри его отрывочных сведений о перекосах психики, и где-то в этом месиве, промеж постулатов и забытых понятий, как куриные волокна в зубах, застряли подопытные несчастные психопаты, чье свойство в момент приступа и обострения — филигранная четкость моторики, она же меткость движений. Где-то это вычитано или услышано, и есть в том обаятельная логика: ведь ходят же лунатики по краю крыши и не падают — пока их не окликнуть…

— А ты знаешь, что Маргарита ждет ребенка? — Клим думал, что невежливым вопросом на вопрос он затевает игру-ловушку (кто с шарами мастак, а кто со словами), но просчитался. Эля включила четвертую передачу и «подрезала» все его риторические потуги.

— …боже мой! Ты в курсе, что у беременных иногда руки меняются ролями! Я краем глаза одну научную передачу смотрела, название, кажется, "Тело как феномен" или я ошибаюсь… неважно! Слушай, я думаю, что теперь картина прояснилась, — Эльвира хищно просветлела, словно отыскала способ обезвредить как минимум наркобарона, — Бедняга Марго! И как мы раньше, идиоты, не поняли! Не пойми меня превратно, но ваша задача с Сильвестром — выдать все это за несчастный случай. Мне лично Маргариту жалко. Тимурчик был крут, а с возрастом у него тем более перекосы начались. И если вы хотите сделать доброе дело среди этого кошмара…

— Элечка, опомнись, где логика?! Никто еще не доказал принадлежности убийцы к левшам или правшам, и Маргариту, заметь, на сей счет не тестировали…

— Между тем, как ты помнишь, она практически созналась сама. И, в конце концов, больше некому убивать!

Последняя фраза прозвучала с прямо-таки крестьянским прямодушием и упорством. "Хитроумный идальго" чувствовал себя посрамленным. Расчет Бурова был тривиален: известие о грядущем прибавлении тимурова потомства должно было вызвать у Эльки определенную реакцию. И Клим, наивный, предполагал, что реакция непременно прольет свет на предполагаемое завещание. О, эта участь мнимого психолога! Ему так легко оступиться…

-…и у нее был мотив, — задумчиво бубнила Эля, тут же оправдываясь. — Но я ее не осуждаю! Когда меня доведут, я тоже могу убить. Нечаянно. Ну что ты молчишь? Неужели ты не видишь очевидного!

— У очевидного много граней. Мне, например, известно, что и у тебя был мотив. Что Мунасипов завещал твоему сыну чуть ли не состояние…

Эльвира на мгновение умолкла, переживая «новость» со смесью возмущения и азарта.

— Так… от Марго узнал? Значит, Тимур ее и этим третировал. Что я могу сказать: за такое я не то что шаром засветила бы… — Элька метнулась к бару и стремительно подогрела себя внушительной коньячной дозой. — Вот, заруби себе на носу: никакого завещания, естественно, не было и быть не могло. Тимур только заикнулся об этом как-то: что, мол, если я бы дала сыну его фамилию, тогда бы он ему отписал заводик-другой. Ну сболтнул и никогда больше не вспоминал об этом при мне. А чего мне вспоминать, если я только в страшном сне могла представить, чтоб Данила пошел в «заводчики»! И фамилии Мунасипов нам, конечно, для полного счастья не хватало…

Клим внимательно следил за "правдой по глазам". Следил до одурения, пока не понял, что кроме правды там еще целая "Сага о Форсайтах", а в героических буднях сильных женщин он мало что смыслил. Ваша правда, Эльвира Федоровна, Даниле не идут тимуровы доспехи… нечего единственному чаду лезть в большие деньги с малолетства. Не разбежавшись, морду о барьер разбивать. Вот и Тимур Закареевич теперь, наверное, многое понял, да уже не скажет. Кто же по нему, наконец, поплачет, кроме преданной Веры Павловны? Все плачут о себе да о себе… и не хотят его фамилию. Строптивые эмансипе, что с них взять! Хотя одна небезызвестная особа из присутствующих здесь ныне ему говорила как-то, что за хорошие деньги пошла бы в содержанки и к Синей бороде. Еще бы знать, что такое «хорошие»! Деньги — всегдашний мотив. Но если и тут они наследили, то Клим умывает руки. Скорее он поверит, что Эля в сговоре с угнетенной Маргаритой умертвили несчастного, а теперь успешно вошли в роли. Но кто из них «лунатик»? Хотя Буров забыл еще о пьяных, которым море по колено. Лизонька разозлилась на то, что ею пренебрегли, и метнула? Между прочим, в такой бытовухе много доброго народу полегло. А есть еще Собакин, который мог проснуться ранним утром… Представь, Клим, голубчик: мятый мэн со с немилосердного бодуна бредет в… вот интересно, а где в гостиной туалет и присутствует ли он во всех комнатах?! Нонна что-то плела про клозетные свои мытарства на стадии строительства, но Буров все мимо ушей пропустил…

— Санузла нет только в комнате, ближайшей к лестнице. Там как раз Чеганова с Дольской ночевали, — просветила Эля.

— Прости мне мое пошлое любопытство, но неужто у Лизы силиконовая грудь? — вырвался у Клима мучивший его, как камешек в ботинке, вопрос. Его собеседница с видимым удовольствием съехидничала:

— Нет. Не получила финансирования! Можешь себе представить, что, когда Лизхен увольняли, а точнее в мягкой форме объяснили ее профнепригодность в казино, она ничтоже сумняшеся притопала к Сильке и попросила у него компенсации. Давай, говорит, по-дружески оплати мне операцию по увеличению груди, а то хочу на приличное место устроиться, а там требования к внешности строгие. Мило, правда? Просто клуб веселых и находчивых. Гарин наш так обалдел, что воткнул ее в журнал к Маргарите, чтоб она там воздух коптила, а то ведь пропадет девушка в поиске «приличных» мест!

— Интересные тут у вас нравы… а скажи мне, а у Ромы Квасницкого и Нонны роман, что ли?

— Да ты рехнулся, Клим! Чтобы Рома на глазах у шефа разводил шуры-муры с его женой?! Он именно потому и любезничает с Нонной, что между ними ничего быть не может.

— Всегда что-то может быть! — парировал Клим. — Этому нас учит суммарный жизненный опыт. Но раз ты категорически встаешь на защиту осторожной добродетели, тогда скажи, не знаешь ли ты, как звать ту певичку, которую пытается продюссировать наш пропавший преданный герой.

— Кто, Рома? Певичку? Вот новость! — Эля фыркнула. — Об этом мне никто не докладывал. Но я, признаться, думала, что Квас поизобретательнее в своих проектах. Он же вообще парень смышленый, хоть и выглядит, как рязанский гармонист. Ты не смотри, что ростом мал, как говориться… мне известно, что он сам музицирует. Вот если он взялся бы себя раскручивать, то я бы поверила. А откуда у тебя такой компромат?