Книга Уилт - Том Шарп

— Ты уверен? — спросил водитель.

— Уверен? Конечно, уверен, — кричал мастер. — Спроси Барни.

Другой рабочий, по-видимому Барни, кивнул.

— Была она там, внизу, точно. Могу поручиться. И вся такая скрюченная. У нее одна рука была вытянута вверх, а ноги…

— Господи, — сказал явно потрясенный водитель. — А чего теперь-то делать?

Именно этот вопрос волновал Уилта. По-видимому, позвать полицию. Как оказалось, мастер придерживался той же точки зрения.

— Позвоните в полицию. И в «Скорую помощь». И пожарным. Достаньте насос. Бога ради, достаньте насос.

— Насос не поможет, — заметил водитель. — Вы бетон оттуда не выкачаете, как ни старайтесь. Да и какая в том польза? Она наверняка уже померла. Раздавлена насмерть. Тонуть ей не понадобится под двадцатью тоннами. А чего она молчала?

— Много было бы пользы, если бы она что-то сказала, — хрипло промолвил мастер. — Ты бы все равно продолжал лить.

— А вообще, как она туда попала? — спросил водитель, желающий сменить тему.

— Хер ее знает. Упала, наверное…

— И прикрыла за собой дыру фанерой, так, что ли? — спросил Барни, который определенно отличался практическим складом ума. — Кто-то ее кокнул.

— Мы все это знаем, — взвизгнул мастер. — Крис, вот кто. Я велел ему прекратить лить. Вы слышали. Все в радиусе полмили слышали, только не Крис. Нет, Крису надо было продолжать…

— Ее кокнули до того, как она попала в яму, — сказал Барни. — Если бы она свалилась туда сама, эта деревянная покрышка не была бы на месте.

Мастер вытер лицо платком и уставился на фанеру.

— В этом что-то есть, — пробормотал он. — Никто не может сказать, что мы не приняли всех мер предосторожности. Ты прав. Ее, наверное, убили. О, Господи!

— Убийство на почве секса, точно, — сказал Барни. — Изнасиловали и потом задушили. А может, это чья-нибудь благоверная. Попомните мои слова. Вся такая скрюченная, и эта рука… Никогда не забуду эту руку, до конца дней своих.

Мертвецки бледный мастер взглянул на него. Казалось, он не мог найти слова, чтобы выразить свои чувства. Как, впрочем, и Уилт. Он вернулся за свой стол и сидел там, охватив голову руками, пока весь класс, разинув рты, глазел из окна, пытаясь разобраться, в чем дело. Вскоре завыли сирены, вой становился все громче. Прибыли полицейская машина, четыре пожарных и «Скорая помощь». Все больше людей в форме собиралось вокруг того, что когда-то было дырой в земле. Стало совершенно очевидно, что засунуть куклу в яму неизмеримо легче, чем вытащить ее оттуда.

— Бетон схватывается через двадцать минут, — объяснил водитель, когда кто-то в сотый раз заговорил о насосе. Инспектор полиции и начальник пожарной бригады тупо смотрели на яму.

— Вы уверены, что видели тело женщины там, внизу? — спросил инспектор. — Вы уверены?

— Уверен? — завопил мастер. — Еще как уверен. Вы же не думаете… Скажи им, Барни. Ты тоже видел.

Барни рассказал все инспектору с еще более живописными подробностями.

— У нее были такие волосы, и рука вытянута вперед, как будто она просила о помощи, и эти пальцы… Говорю вам, зрелище было кошмарное. Как-то все неестественно.

— Чего уж тут естественного, — сказал инспектор сочувственно. — И вы говорите, что, когда вы пришли утром, яма была закрыта фанерой?

Мастер ответил выразительным жестом, а Барни показал фанерный щит.

— Я на нем сейчас стою, — сказал он. — Все было, как надо, да поможет мне Бог.

— Загвоздка в том, как вытащить ее оттуда, — сказал начальник пожарной бригады. С этим же вопросом обратились к управляющему строительной компании, когда он прибыл на место происшествия.

— Один Бог знает, — ответствовал он. — Вынуть теперь весь этот бетон будет чертовски трудно. Понадобятся буры, чтобы добраться до десятиметровой глубины.

Прошел уже почти час, а решение не было найдено. Механики нехотя оторвались от увлекательного зрелища и потащились на урок черчения, Уилт собрал непрочитанные экземпляры «Шейна» и в полном шоке направился в учительскую. Единственное утешение, что им понадобится два или три дня, чтобы добраться до дна и убедиться, что там не тело убитой женщины, а просто надувная кукла. Правда, Уилт сомневался, что она осталась надутой. Противостоять жидкому бетону казалось делом безнадежным.

8

Противостоять жидкой грязи, в которой застрял катер, тоже было невозможно. В дополнение ко всем их бедам, отказал двигатель. Гаскелл сказал, что все дело в руле.

— Это что, надолго? — спросила Салли.

— Это значит, что нас придется тащить к пристани на буксире.

— И кто же это будет делать? — спросила Салли.

— Какое-нибудь проходящее судно, — ответил Гаскелл.

Салли посмотрела на окружающие их камыши.

— Проходящее? — сказала она. — Мы торчим здесь всю ночь и полутра, и пока ничего не проходило, а если и проходило, то мы бы все равно не заметили из-за этого чертового камыша.

— Мне казалось, камыш тебя возбуждает.

— То было вчера, — резко сказала Салли. — Сегодня он означает, что нас никто не увидит с десяти метров. И ты запорол двигатель. Говорила тебе, не гоняй его так.

— Откуда я мог знать, что из-за этого полетит рулевое управление? — сказал Гаскелл. — Я пытался сняться с этой мели. Хотел бы я знать, как можно это сделать, не заводя двигатель.

— Мог вылезти и подтолкнуть.

Гаскелл посмотрел за борт.

— Я бы вылез и утонул, — заявил он.

— Катеру было бы легче, — заметила Салли. — Все должны идти на жертвы, к тому же ты обещал, что прилив снимет нас с мели.

— Ну, я ошибся. Там вода пресная, а это значит, что прилив сюда не доходит.

— Тебя слушать… Сначала мы на Лягушачьем пляже…

— Плесе, — поправил Гаскелл.

— Лягушачьем, черт знает чем. Потом оказывается, что мы в проливе Фен. А теперь где же мы, наконец, черт побери?

— В грязи, — ответил Гаскелл.

* * *

Ева суетилась в каюте. Там было не слишком много места для суеты, но то, что было, она использовала на сто процентов. Она застелила койки, убрала постельное белье в ящики под ними, поправила занавески и вытряхнула окурки из пепельниц. Подмела пол, протерла стол и окна, стерла пыль с полок и вообще привела все по возможности в порядок. Тем временем мысли ее становились все беспорядочнее и путаннее, и к тому моменту, когда она закончила уборку и все вокруг было на своем месте, а в каюте чисто, она окончательно запуталась и не знала, что ей и думать.

Прингшеймы были такие изысканные и богатые, и интеллектуалы, и говорили постоянно такие умные вещи, но они все время цеплялись друг к другу и ссорились, и, честно говоря, были совсем непрактичными и понятия не имели о гигиене. Гаскелл не мыл руки после туалета, и трудно сказать, когда он в последний раз брился. И еще, как они могли уехать из дома на Росситер Глоув, даже не прибрав после вечеринки, оставив кучу чашек и всякого мусора в гостиной. Ева была просто шокирована. Она бы никогда не уехала из дома, оставив там такую грязь. Она сказала об этом Салли, но Салли ответила, что не надо быть занудой и что дом не их, они сняли его на лето, и что общественная система, в которой доминирует мужчина, всегда ожидает от женщины готовности безропотно выполнять рабский домашний труд. Ева попыталась понять, о чем речь, и почувствовала себя виноватой оттого, что ей это не удалось и оттого, что, по-видимому, считалось ущербным так гордиться своим домом, как это делала она.