Книга Проклятая звезда - Джессика Спотсвуд

Я киваю, и Рори, понурив голову, будто ее ведут в тюрьму, бредет в коридор. Ее зазывной походочки от бедра как не бывало.

Когда за ней закрывается дверь, я усаживаюсь подле сестры Коры на диванчик. Я собираюсь говорить с ней на равных и не хочу, чтоб она видела во мне явившуюся с просьбой ученицу.

— Значит, мисс Эллиот и та девушка, которую вчера арестовали на площади, — сестры? — спрашивает сестра Кора.

— Наполовину. Рори — незаконнорожденная.

— И это она тогда колдовала? И позволила сестре взять вину на себя? — Густые брови Сестры Коры неодобрительно поднимаются.

— Рори пыталась выйти вперед, но я ее удержала. Если бы арестовали их обеих, ничего хорошего не вышло бы, — объясняю я. — Рори вообще нелегко жилось. У нее запойная мать, да она и сама не дура выпить. А эта безумная пророчица, Бренна Эллиот, приходится ей кузиной.

— Интересно. Возможно, мы узнаем от нее что-нибудь полезное о Бренне. — Сестра Кора останавливает на мне взгляд своих синих глаз. — Ты хотела бы отослать ее?

Я возвращаю ей взгляд и вскидываю подбородок:

— Наоборот, я считаю, что ее следует принять.

— Почему? — Пальцы Коры, унизанные почти дюжиной серебряных колец, постукивают по резному подлокотнику красного дерева. — Ты только что излагала доводы, которые свидетельствуют против того, чтобы мы ее приняли.

— Но у нас есть перед ней обязательства. Разве Сестричество существует не для того, чтоб учить ведьм, вроде Рори, контролировать свою магию? Во многом она так безрассудна потому, что не хочет быть ведьмой и не знает, как ей ужиться со своей сущностью. И потому, что она кругом чужая. Лишь с Саши она чувствовала себя в своей тарелке, — говорю я. Раньше я и сама всего этого не понимала, а вот стала объяснять и разобралась. — Мы могли бы помочь ей.

Сестра Кора встает, морщась от боли, и тянется за своей тростью.

— Это рискованно.

— Да, рискованно.

У Рори есть недостатки, но и у меня они тоже есть. И у моих сестер. Собственно говоря, Рори сделала то же самое, что и Маура, когда ту предала Елена, только у Рори аудитория оказалась помногочисленнее. Я хмурюсь, вспоминая, что творила Маура накануне моего отъезда из Чатэма: сердце ее было разбито, и она, словно ураган, разрушала все, что попадалось на ее пути. Мне бы хотелось, чтоб кто-нибудь дал моей сестре еще один шанс.

— Она говорит, что помолвлена, — продолжает сестра Кора. — Если она нарушит свое обещание, это может вызвать изрядный переполох.

Я тоже встаю, колыхнув серыми юбками.

— Брат Уинфрид будет только рад от нее избавиться. Мы можем представить все так, будто арест Саши пробудил в Рори религиозный пыл. Этому поверят, ведь Саши и Рори всегда были не разлей вода.

Кора задумчиво поджимает губы. Из-за ее спины на меня неодобрительно смотрят из золоченых рам три ныне покойных настоятельницы монастыря.

— Ты уверена, что хочешь именно этого?

Я киваю.

— Чего мы будем стоить, если из страха за собственную шкуру станем давать от ворот поворот девушкам, которые в нас отчаянно нуждаются?

Кора улыбается.

— Твое сродство к целительству, твое мнение по этому вопросу, то, как быстро ты решила послать за сестрами, несмотря на то что это может оказаться опасным для тебя, — все это говорит в твою пользу.

Она уже ковыляет к дверям, когда я останавливаю ее, чтоб кое-что уточнить:

— Я вовсе не жертвую собой, посылая за Маурой и Тэсс. Они никогда не причинят мне вреда.

Губы сестры Коры горестно изгибаются.

— Ради твоего благополучия, Кэтрин, я очень на это надеюсь. Действительно надеюсь.

Свернув с наезженной дороги, карета, трясясь, начинает подъем по ухабистой дороге к Харвудской богадельне для умалишенных преступниц. Идет то ли мокрый снег, то ли град, и по стеклу стучат крошечные льдинки. Сдвинув занавеску, я прижимаюсь лицом к запотевшему окошку и смотрю, как снаружи под грохот колес сменяются сельские пейзажи. Вот на грязном пастбище у полузамерзшего пруда лежат коровы, а вот спустя миг Роберт останавливает карету, чтоб пропустить фермера, который гонит через дорогу стадо лохматых коричневых коз. Приятно наконец-то оказаться за пределами города — вернее, было бы приятно, если бы я могла забыть о цели нашего путешествия.

В карете нас пять душ: пять широких бомбазиновых юбок, пять пар рук упрятаны в пять одинаковых черных меховых муфт, пять пар черных сапожек на пуговках упираются в бутылки с горячей водой, лежащие на холодном деревянном полу. Сейчас наша маскировка еще важнее, чем обычно.

Сестра София накидывает капюшон на свои черные кудри, и все остальные следуют ее примеру. Мы уже почти на месте, и от тревоги у меня крутит живот.

— Господи, как же я волнуюсь, — не подумав, говорю я и тут же краснею.

Какой нормальный руководитель признается в своем страхе? Но остальные девушки кивают головами.

Мэй стискивает мою руку, и в ее глазах читается сочувствие.

— Когда я впервые сюда приехала, я была напугана до полусмерти. Тут нечего стыдиться.

— Потом легче будет. — Адди поправляет сидящие на длинном носу очки. — В первый раз я была просто в ярости от того, в каких условиях содержатся эти женщины. Но тут уж ничего не изменить. Теперь я просто стараюсь делать для них что могу.

Даже стеснительная Перл, от которой и слова не дождешься, ободряюще мне улыбается. Она ужасно застенчива из-за непропорционально больших передних зубов, и удивляться этому не приходится: Алиса не упускает случая над ней поглумиться.

Эти три девушки каждую неделю приезжают в Харвуд с сестрой Софией, и я поражаюсь их спокойной отваге. Неужели они не боятся, что, может быть, настанет день, когда их отсюда не выпустят?

Если разобраться, именно эта опасность и пугает меня больше всего. Не страх того, что Зара не захочет со мной разговаривать, не вид страдающих обитательниц богадельни, а то, что, если бы не интересы Сестричества и ментальная магия Тэсс, я могла бы оказаться на их месте. Я боюсь, что, когда карета наконец въедет в уже замаячившие впереди ворота, раздастся вдруг пронзительный сигнал тревоги, и я останусь тут навсегда. Просто безумием было отправиться сюда по собственной воле. Я ничего не могу поделать с безымянным, суеверным ужасом, который расползается по венам и превращает мое тело в лед.

Сестра София кладет на мою ладонь свою теплую руку, и тошнотворный страх слегка отступает.

— Успокойся, Кейт, — приговаривает она. — Ты никому не сможешь помочь, если, еще не добравшись до места, уже находишься в таком состоянии.

Я чувствую себя ужасной трусихой. Стала бы я участвовать в этой миссии, если бы не предложение сестры Коры поговорить с Зарой? Или отговорилась бы тем, что, мол, ведьмой из пророчества рисковать нельзя, и пусть в богадельню едет кто-нибудь другой, хотя мой дар целительства сильнее, чем у остальных учениц? Я много практиковалась в целительстве; и пусть потом я чувствую себя слабой и разбитой, этот вид магии все равно приносит мне наибольшее удовлетворение.