Книга Бог одержимых - Владимир Яценко

Председатель смешно дёргает головой, будто поправляет чёлку, которой у него нет, роняет Глебского и медленно оседает.

У меня темнеет в глазах.

Мне смешно. Я вывалян в грязи, как свинья на скотном подворье. Пытаюсь засмеяться и слышу, как воздух барботирует лужу, в которую погружаюсь.

Никогда не сомневался, что меня застрелят.

Но и в голову не могло придти, что с простреленной задницей буду тонуть в придорожной канаве… унизительно как-то.

Блин…

6

— Тебе бы ещё недельку отлежаться, сынок.

— Всё ок, док, спасибо за палец и вообще… что подлатали.

— Целебные свойства ладиля, парень, живая вода Лютены… а нам нужен новый председатель.

— Это точно! — соглашаюсь я, закидывая за спину новенький вещмешок. — На этот раз будьте внимательней.

— Мы рассчитывали на тебя…

— Людям свойственно ошибаться.

— Сколько бы времени не прошло, — твёрдо говорит начмед, — не забудь о нас, витязь. Как "прижмёт", возвращайся. Мы всегда будем тебе рады. Мы построим тебе дом.

— Ага, — говорю уже через плечо, делая первые шаги прочь от деревни. — И назовёте улицу моим именем.

— Как хоть тебя зовут?

Я смотрю под ноги, вижу свои грязные ботинки и ухмыляюсь. Потом вспоминаю, что так и не выяснил название деревеньки. При найме на почту приходят только координаты и должность нанимателя. Вот только не это имеет значение…

Мне очень хочется остаться.

Мне стоит немалых усилий не оборачиваться.

Они ведь всем селом здесь. Провожают. Меня.

А беда в том, что я точно знаю, — оставшись, испачкаю их будущее. Я не могу оставаться здесь со своим фугасом за пазухой. Необезвреженных мин не оставляю…

На мне выстиранный и выглаженный плащ. Селяне одарили меня новеньким карабином и даже премировали контейнером с ладилем.

Это много.

Теперь я — богач.

Но думать могу только о деревеньке в двух днях пути отсюда. Там тоже на центральной улице лежит жорства. Пожалуй, туда стоит наведаться… и мои мысли возвращаются к привычной колее: нужно бы отыскать лужицу почище…

…И попытаться отмыть эти чёртовы ботинки!

Старик и дети

Потолок заискрился побегами, и Брига приказал отступать.

Замешкавшегося Имрана схватили за пояс и потянули назад. Имран не упал, развернулся и приземлился достойно: на четыре точки — колени-ладони, никого не ранил и сам не порезался о мачете, которым всего секунду назад рубил заросли.

— Кто там спотыкается?! — зашипел Брига. — Через минуту отстрел. Ходу!

— Не успеем, — сказал Ваха. — Справа, карман. Лучше там переждать.

— Надёжней, — поддержала Сашка. — До коллектора не добежим. Глянь, уже фиолетовый. Щас рванёт!

Брига, бежавший впереди, без разговоров повернул вправо. Путь преградили старые, высохшие ветви. Хруст дерева, частые удары серпа… они не прошли — вдавились в узкий проход кармана. Позади уже свистело и щёлкало.

Имран хоть и бежал последним — не оглянулся. Вот ещё! Это поначалу отстрелы корневища в диковинку: потолок набухает синим, идёт сиреневым ворсом — бахромой искрящихся змеек, а через секунду опадает стальными струнами; они вонзаются в грунт, утолщаются, пускают веточки, листья… и вот — старательно прорубленная тропа обращается в непроходимую чащу.

Попасть под отстрел — верная смерть. Аппетит молодой поросли удивителен и ужасен. Побеги переваривают всё: глину, песок, камень… человека выпивают досуха, в самом, что ни на есть, летальном смысле.

Прав Старик — не воевать, но сотрудничать. Подземелье нельзя победить, но можно пережить. Хотелось бы… очень хотелось бы пережить подземелье.

Карман оказался просторной пещерой. Брига тут же перешёл на шаг. Сашка упала, Ваха перешагнул через неё и присел дальше от входа.

Имран, как и Брига, сделал ещё десяток шагов туда и обратно, чтоб восстановить дыхание, и только тогда уселся на твёрдый, прессованный сушью и временем грунт.

— Всё сначала? — с заметной одышкой спросил Ваха. — Или уже после обеда?

Но Брига не ответил — было слышно, как он ощупывает поверхность скалы.

— Что-то нашёл? — насторожилась Сашка.

— Водой пахнет, — сказал Имран. — Может, река?

Ему не ответили, но Имран был уверен, что все глянули в мрачную черноту пещеры. Он легко поднялся и подошёл к Бриге.

— Где?

Брига взял его руку и приложил ладонь к камню. На стене были выцарапаны три креста. В горле стало сухо.

— Это не наши метки, — откашлявшись, проскрипел Имран. — Мы кресты косо ставим, ромбом, а здесь они прямые, квадратом.

Ему показалось, что сказал тихо, чуть ли не шёпотом, но ребята услышали — через мгновение сгрудились возле удивительной находки.

— Выходит, врёт Старик! — выразил общее сомнение Ваха.

— Не обязательно, — заупрямился Брига. — Он может не знать.

— Здесь три креста, — сказал Имран. — Три!

Это было странно. Крест ставили рядом с коридором, в который входили. Если там был тупик или петля, по возвращении царапали второй крест. Но что значит третий?

— Покойник, — шёпотом предположил Имран. — Старик рассказывал, что Там на могилах кресты ставят.

Слово "Там" так и прозвучало, — с большой буквы.

— Нужно посмотреть, — спокойно сказал Брига. — Это может оказаться важным.

— Это может оказаться хренью! — возразила Сашка. — Например, пропастью. Или болотом. Или стаей пауков. Старик дал направление…

— Я не хочу больше слышать про Старика! — закричал Ваха. — Кто он такой? Мы о нём ничего не знаем!

— Будто мы о себе что-то знаем, — проворчал Брига.

— Старик — местный, — миролюбиво сказала Сашка. — Давно здесь. Не вижу причин ему не верить.

— Вот тебе причина, — Ваха шлёпнул ладонью по крестам. — Он нарочно составляет маршруты, чтобы мы не шли по старым меткам.

— Тебя это удивляет? — спросил Брига, отходя дальше и растворяясь в темноте. — Разумеется. Зачем ему отправлять нас по старым меткам, если его группа зашла в тупик и погибла?

— Он-то об этом помалкивает, — успокаиваясь, проворчал Ваха. — Может, они все там лежат?

— Тогда кто царапал кресты? — резонно заметила Сашка. — Старик в это время дежурил в лагере. Откуда ему знать, в каком рукаве полегла группа?

— Ты всё время его защищаешь, — недовольно пробурчал Ваха, — ты спала с ним! Сука!