Книга Бетонный остров - Джеймс Грэм Баллард

— Постарался? — Мейтланд скривился, вспомнив свои страдания под дождем, и потер грудь, прикрытую лишь заляпанной парадной рубашкой. — Холодно здесь.

Молодая женщина протянула к нему руки.

— Ты мог бы уже выбраться, — повторила она. — Проктор этого не понимает, но ты его успокоил. Знаешь, мы оба подумали, что ты наверняка бывал здесь раньше.

Она сквозь дым пристально посмотрела на Мейтланда и обвела пальцем масляное пятно на его рубашке. Он молча за ней наблюдал. Ее тон был ничуть не насмешливым и не враждебным, но в то же время она словно испытывала и его, и себя, выискивая в нем какие-то ошибки собственного прошлого. На чужие пороки глаз у нее был наметан, и она моментально поняла, что Мейтланд примет эту роль.

А вдруг он и в самом деле намеренно застрял на острове? Ему вспомнилось, как он отказался пешком пройти сквозь туннель виадука к аварийному телефону, вспомнилась его детская убежденность, что в часы пик какой-нибудь водитель непременно остановится, чтобы его подвезти, вспомнилось, как он изливал свой гнев… Опять он сидит в той пустой ванне, как в детстве, и рыдает от такой же обиды.

Согласившись на предложенную девушкой игру, Мейтланд сказал:

— Джейн, ты просто обязана уйти отсюда — ради себя самой. Отсиживаясь на острове, ты наказываешь только себя.

— Подумаешь, большое дело — я этого не замечаю. — Ее глаза блеснули на холодном отрешенном лице. — Все равно это легче, чем кое с чем примириться. Я никогда не отличалась умением улаживать ссоры — мне нужно несколько дней, чтобы перекипеть. Только так можно по-настоящему разозлиться…

Она докурила сигарету и положила руку Мейтланду на живот, а потом повернулась и поцеловала его в губы.

— Скажешь, не зацепила? — спросила она.

— Может, и зацепила. — Мейтланд попытался обнять ее за талию, но его тело то и дело содрогалось от лихорадки. — Последние четыре дня были странные — будто зашел в сумасшедший дом и увидел там самого себя, сидящего на скамеечке.

Мейтланд отодвинулся от девушки. Он смутно догадывался, что она раздевается. Закурив вторую сигарету, она осмотрела в походное зеркальце свой живот и груди. Потом надела короткую кроваво-красную юбчонку и люрексную блузку без рукавов. Он уже уснул, когда она прикрутила лампу и вышла из комнаты. По ступеням простучали ее острые каблучки.

Через несколько часов Мейтланд среди ночи услышал, что она вернулась. Шум машин на автостраде стих, и когда Джейн спорила с Проктором, ее резкий голос отчетливо доносился сквозь шорох травы. Бродяга, видимо, что-то у нее выпрашивал и скулил, упрекая ее в том, что она забыла что-то ему принести. Джейн вошла в комнату, зажгла лампу и пьяным взором посмотрела на Мейтланда. Ее растрепанные волосы полыхали ярким светом, как сумасшедшее солнце.

Она прошла, гремя жестянками и кастрюлями и едва разбирая, где что. Мейтланд тревожно за ней наблюдал. Ее поведение убедило его, что она, скорее всего, психически ненормальная, а может, даже сбежала из Бродмуровского института. Может, это сама Джейн, а не ее мать, находилась на лечении в том санатории на фотографии? Слишком слабый, чтобы себя защитить, он прислушивался, как девушка переставляет косметику по ломберному столу. Шатаясь, она заковыляла по комнате и походя смяла рукой плакат на стене, разорвав лицо Мэнсона. Когда она поднесла Мейтланду чашку и приподняла ему голову, он, охваченный лихорадкой, с благодарностью выпил.

Но тут же закашлялся, хватая ртом воздух. В чашке был разбавленный керосин. Мейтланда стошнило прямо на руки Джейн. Давясь спазмами, он растянулся на кровати и попытался оттолкнуть девушку, когда она, шатаясь и смеясь ему в лицо, поднесла к его губам стакан молока.

В этот момент в комнату ворвался Проктор. Начищенные лацканы его смокинга сверкали как зеркало. Оттолкнув Джейн, он склонился над Мейтландом и вытер с его лица керосин. Она закричала на бродягу, размахивая заблеванной камуфляжной курткой, а Проктор взял Мейтланда на руки, поднял по лестнице и положил на мокрую полуночную траву.

ГЛАВА 15подкуп

По автостраде, начиная новую рабочую неделю, двигались на восток утренние машины. Роберт Мейтланд сидел, прислонясь к округлой крыше бомбоубежища, в котором Проктор устроил себе жилище, и смотрел, как солнце играет на полированных поверхностях автомобилей, мчавшихся к центру Лондона. Было начало девятого, и прохладный воздух освежил Мейтланда после ночной лихорадки. Больную ногу он вытянул перед собой. Сустав по-прежнему не двигался, и требовалось хирургическое вмешательство, но глубокие ссадины на бедре начали заживать.

Несмотря на неспособность ходить, Мейтланд чувствовал спокойствие и уверенность. Последние признаки лихорадки прошли. Живот был набит грубым завтраком, который приготовил Проктор, — сладкий чай и на удивление вкусная каша из холодной жареной картошки, кусочков жирного мяса и овощного салата. Все это Мейтланд жадно проглотил. Вкус керосина все еще чувствовался во рту и в легких, но его забивали свежие запахи травяных джунглей.

Мейтланд смотрел, как Проктор прибирается в убежище. Эта глубокая нора, где Мейтланд провел ночь, была немногим просторнее большой собачьей конуры; стены ее были обиты кусками стеганого лоскутного одеяла. Проктор.на своей могучей спине перенес полуобморочного Мейтланда к двери и уложил на матрас, а сам принялся шастать по берлоге, как встревоженное животное. В убежище все было уложено в многочисленные деревянные ящики, накрытые стегаными одеялами и матрасами. Ночью, когда Мейтланда, силившегося исторгнуть из легких керосин, начала мучить сухая рвота, Проктор разволновался и принялся что-то судорожно искать. Он поднимал края одеял и стаскивал их, словно пытался найти какую-то забытую игрушку. Наконец он извлек неглубокий тазик и рулон обтирочного материала. Целый час бродяга сидел рядом с Мейтландом, вытирая ему глаза и рот. В отраженном свете вечерней автострады его широкое, изрезанное мириадами морщин лицо маячило над Мейтландом, словно морда встревоженного зверя. Всю ночь бродяга хлопотал по дому, занимаясь какой-то ерундой. Покрытый стегаными одеялами пол плавно переходил в стены, как будто берлога специально была так спроектирована, чтобы в нее не проникали никакие признаки существования внешнего мира.

Мейтланд наблюдал за движущимися по автостраде машинами. Ему показалось, что расстояние до откосов увеличилось, словно они незаметно отступили по всему периметру. На этом фоне остров, покрытый густой и пышной растительностью, выглядел гораздо больше. Мейтланд дрожал от утренней прохлады. В дверях убежища он увидел свой смокинг, висевший рядом с потертым трико.

Из норы высунулась голова Проктора. Он несколько секунд внимательно рассматривал Мейтланда, потом показалось все тело.

Мейтланд обхватил руками плечи:

— Проктор, мне холодно. У тебя нет пальто? Я не прошу у тебя мой смокинг.

— А-а… пальто нет, — с горестным вздохом ответил Проктор и начал сильными руками растирать Мейтланду плечи. Тот терпеливо его отстранил.