Книга Улицы Севильи - Айгуль Иксанова

Олеся была миловидной шатенкой, веселой, жизнерадостной, излучающей энергию. Галина же — хрупкая, почти прозрачная блондинка, спокойная, молчаливая, повзрослевшая. Она несомненно красивее, хотя и утратила прежнее очарование.

Новая Олеся тихонько помахала той, прежней, улыбавшейся ей со стены.

— Привет, — прошептала она.

— Галочка, ты где? Проходи на кухню! — крикнул Андрей, и она прошла в просторную кухню-столовую, где ее собственная мама уже накрывала стол.

— Садитесь, пожалуйста, — сухо предложила мать, и Олеся опустилась на стул.

«Черт бы побрал это чуткое материнское сердце! — думала она. — Говорят, оно все должно чувствовать, а она ничегошеньки не почувствовала! И это моя мать! Она ненавидит меня — и она не узнала меня! Как же можно? Подумаешь, внешность! Да разве это главное?»

— Простите за вторжение… — начала Олеся, — может быть, я действительно не вовремя…

— Это вы меня простите, — прервала ее мать. — Я не так давно потеряла дочь. Андрей, должно быть, говорил вам. Года не прошло. Не думала, что он захочет жениться так сразу. Хотя этого следовало ожидать!

Олеся улыбнулась. Мама в своем репертуаре — не может удержаться, чтобы не сказать зятю колкость!

— И потом у него тоже есть дочь… А он все время проводит с вами. Как я должна реагировать на это? Ребенку, потерявшему мать, нужно внимание, как вы думаете?

«А большому ребенку, потерявшему мать, дочь, мужа, себя — все, разве не нужно внимание?» — хотела спросить Олеся, еле сдерживая слезы, но вслух сказала только:

— Ребенку прежде всего нужно внимание матери.

— И вы, конечно, готовы Саше его дать? — насмешливо спросила мама.

— А почему бы нет? — тихо ответила Олеся. — У меня нет других детей.

Мать ничего не ответила, но ее взгляд был весьма выразителен.

«Я все понимаю, — говорил этот взгляд, — Андрей — молодой, симпатичный мужчина, он неплохой человек и хорошо зарабатывает, неудивительно, что ты так вцепилась в него! Наверняка у тебя и прописки-то нет! Но только я не позволю тебе обмануть меня, я не позволю тебе испортить жизнь моей Сашеньке, я не позволю тебе проникнуть в нашу квартиру, в наш мир, в нашу жизнь!»

Воцарилось напряженное молчание.

Олеся думала о том, как несправедлива к ней судьба, и безумно злилась на мужа за то, что тот, вместо того чтобы сочувствовать, поддерживать ее, просто сердится на тещу. У него хватает наглости время от времени толкать ее ногой под столом, как бы замечая: «Вот, я же всегда тебе говорил! Да, она такая! А ты твердила, что у тебя самая добрая в мире мама! Моя бы мама так себя не вела!»

А Мария Семеновна с нескрываемой горечью смотрела на зятя, отмечая про себя его взгляды, его слова, его прикосновения, любой его жест, адресованный Галине, расценивая все это как предательство светлой памяти ее дочери и как оскорбление, наносимое ей лично.

«Видела бы его сейчас Олеся! Не прошло и года, а он привел в дом другую женщину. Смотрит на нее так, как будто знает ее всю жизнь, как будто Олеси никогда и не было! Он целиком поглощен ею и о дочери моей даже не вспоминает! А что же будет дальше, когда у них появятся свои дети? Бедная Сашенька… Я так хотела, чтобы Олеся вышла за Димку, всегда хотела… Так нет же, она выбрала Андрея… И вот на тебе!»

И в этот момент на пороге появилась Сашка. Вздрогнув, Олеся уставилась на дочь, не в силах отвести глаз от ее повзрослевшего личика. Как она подросла! Стала такой невыносимо очаровательной! Ее мягкие кудрявые волосы отросли, и на них можно было нацепить уже не две резинки, как раньше, а все четыре, и Сашка была тому рада, Олеся не сомневалась! И какое у нее милое красное платьице! Новое, она ей такого не покупала! Все стало другим, все изменилось. И прежде всего — она сама. «До неузнаваемости, в прямом смысле этого слова», — с горечью думала Олеся.

— Поздоровайся, Саша! — приказал Андрей.

— Здравствуйте, — не глядя на гостью, пробормотала девочка, уткнувшись в плечо отца.

— Здравствуй, Сашенька! — сказала Олеся, улыбаясь. Она не могла скрыть своей нежности, и ей казалось, что сейчас они все поймут, они узнают ее!

«Ничего себе актриса!» — молча возмутилась мать, и Олеся прочла это в ее взгляде.

— Тебе понравилась игрушка, доченька? — спросил Андрей, поднимая за подбородок Сашкину мордочку.

— Нет, — буркнула она и снова уткнулась в его плечо.

— Почему? — Олеся не выдержала и протянула девочке руку.

— Не трогайте меня! — Сашка резко дернулась и с откровенной ненавистью, на которую способны только дети, посмотрела ей в глаза. — Я не хочу!

— Саша… — начал было Андрей.

— Не хочу! — перебила его дочка. — Я не хочу ее видеть, никогда!

И, развернувшись, она стремительно выскочила из кухни, громко всхлипывая.

Олеся закрыла лицо руками, запустив пальцы в густые белые волосы.

— Не могу больше! — прошептала она.

— Пойдем в гостиную, — Андрей обнял ее за плечи.

— Расстроили ребенка, говорила же я! — пробормотала мама им вслед.

— Вы ничего не понимаете! — Андрей возмущенно обернулся.

— Только ты все понимаешь! — парировала теща, собирая посуду со стола.

Олеся с мужем прошли в темную гостиную.

— Может, потанцуем? — предложил он. — Понимаю, это нелепо, но тут у меня твоя любимая песня. Наша песня.

Он включил магнитофон, заиграла медленная мелодия «Nothing gonna change my love to you», Андрей обнял жену, Олеся положила голову ему на плечо и вспомнила, как они танцевали раньше под эту же песню, и она всегда во всех ресторанах просила исполнить ее для них. Это была их песня. Да, Олеся стала другим человеком, но это не изменило его любви к ней.

— Если будет нужно, я уйду к тебе, — сказал он, — так что не бойся. Я на твоей стороне.

— Ты скучаешь по той Олесе? — спросила она, со страхом ожидая ответа.

— Я настолько счастлив сейчас, что не могу скучать. — Он еще крепче прижал ее к себе, и Олеся окончательно успокоилась и закрыла глаза, прислушиваясь к любимой мелодии.

И тут песня оборвалась, зажегся свет.

Вздрогнув, Олеся открыла глаза. Мама стояла рядом со штепселем в руке.

— Как же тебе не стыдно? — Она с осуждением смотрела на зятя. — Неужели ничего святого нет? Это же была любимая песня Олесеньки, здесь висит ее портрет, а ты… И года ведь не прошло!

— Простите, — прошептала Олеся, выбежала в коридор и, накинув куртку, отперла входную дверь. Отперла мгновенно, ведь она знала эти замки, но никто не обратил на это внимания, — и выскочила на лестничную площадку. Андрей выбежал следом.

Он догнал ее уже у машины, Олеся не могла сдерживать слезы, она горько рыдала, облокотившись на дверь.