Книга Царьград. Битва за империю - Андрей Посняков

– Господи, Господи, – счастливо шептал палач. – Друже!

– Лезем! Сначала я, затем – ты. Ап!

Выбрались один за другим, ловко, быстро и почти что бесшумно. Спрятались за деревьями.

– Стой здесь, – тихо скомандовал протокуратор. – Я отвлеку сторожу, а ты беги к трясине, только сразу туда не лезь, схоронись где-нибудь до рассвета. Потом иди – помни, держись четко прямо – сначала на старый пень, а потом – на высокую сосну, ты ее увидишь. Осторожнее будь – чуть влево-вправо – не вылезешь. Ну, с Богом!

– Храни тя Бог, друже!

Если б кату не грозила лютая смерть, Алексей вряд ли стал бы его выручать, даже несмотря на близкое знакомство, если так можно было обозначить их отношения. Да, конечно, палач приехал в деревню не пряники раздавать, однако он же и помог – спас многих людей от татарского плена. Баш на баш. И смерти, по разумению протокуратора, уж никак не заслуживал.

– На свой ножик, – Алексей подошел к костру и, вдруг повернувшись к лесу, настороженно прислушался.

– Эй! – сидевшие у костра дружно повернули к нему головы. – Чего там?

– А сами послушайте! Да нет, не здесь… Вон, к деревам отойдите.

Гулкая тишина леса не была такой уж полной – где-то крался какой-то зверь, где-то била крыльями ночная птица… А вот с треском упала сухая ветка.

– Ничего не слышите?

– Нет… Хотя… Постойте-ка! – Один из сторожей поднял вверх руку. – Там, у мостика-то, что-то уж больно тихо!

– Так на то и ночь, чтобы тихо.

– А филин?! Вспомните, он каждую ночь там охотится, ухает – ух-ух!!!

– Да, ухает. Страшно так, ровно покойник.

– Покойники не ухают, Никодиме!

– Не о покойниках посейчас речь – о филине.

Парни замолкли и с минуту вслушивались в темноту.

– А ведь и впрямь, не ухает!

– Значит, спугнул кто-то!

– Поглядеть бы надо… Пошли-ка, затаимся. Никодим, рог при тебе?

– При мне.

– А ты, Проша, с Олексием тут оставайтесь.

Так и порешили: Алексей и тот круглолицый парень, что давал ему ножик, – Проша – пошли обратно к костру, остальные же бесшумно скрылись в чаще.

Интересно, успел ли проскользнуть Емельян? Должен бы успеть – парень ловкий.

– Чу! – едва присев, Прохор вдруг вскинулся и настороженно посмотрел в сторону гати.

Протокуратор тоже вскочил на ноги:

– Что? Что там?

– Кажись, крадется кто-то! – обернувшись, взволнованно прошептал сторож. – Слышь, трясина булькнула. Видать сорвался с гати, шагнул не туда… О! Слышишь? Снова! Плохое дело! Придется наших будить – Епифан наказывал, чтоб, ежели что – немедленно…

Рука парня потянулась к висевшему на поясе рогу…

– Постой. – Алексей решительно толкнул сторожа в бок. – А вдруг – поблазнилось? Посмешищем будем! Пойдем-ка сперва сами проверим.

– Но ведь Епифан…

– Он же первым и смеяться будет! Идем, идем… В рог свой всегда протрубить успеешь.

– Это верно.

Вдвоем они побежали к болоту, и протокуратор лихорадочно соображал, что делать с этим парнем. Лучше всего, конечно, было бы продержать его у края болота как можно дольше. Как можно дольше… Лишь бы Емельян оказался поосторожнее – ведь уже светало, и желто-красное солнце вот-вот должно было вылезти из дальнего леса.

– Вон он! – резко останавливаясь, Прохор показал вперед, в трясину, где маячила размытая реденьким желтоватым туманом фигура. Палач! – Гляди-ко! Один! И, кажись, от нас… Точно – от нас! Господи, никак пленник сбежал!

Прохор рванул рог… Но затрубить не успел. И вовсе не потому, что Алексей – как рассчитывал – ударил его ребром ладони в шею…

Где-то в лесу, со стороны мосточка, истошно разорвав тишину, затрубил другой рог! Тревога!

– Господи! – перекрестился Прохор. – Видать, и впрямь, беда!

Лесные люди Епифана, надо отдать им должное, поднялись быстро – не прошло и пяти минут, как все уже собрались у костра, оружные и одетые, внимательно слушая приказания старосты.

– Вы двое – к гати, вы – к ручью, остальные – за мной, к мосточку. Вперед!

Все – в том числе, естественно, и Алексей – подались в лес и рассредоточились за деревьями вдоль ведущей к мосту тропы.

Небо светлело уже, было прохладно, зябко, как и всегда по утрам осенью. Вот-вот должно было подняться солнышко, судя по зябкости и по чистому светлому небу денек нынче выдастся солнечным, летним…

– Епифане! – Словно тень, вынырнул из травы один из сторожи.

– Что там, Никодим? – шепотом спросил староста.

Стоявший невдалеке протокуратор навострил уши.

– Войско. Похоже – московиты. Идут ходко, дорогу знают – видать, продал кто-то.

– Сколько их?

– Десятка три пеших, и конница у моста – дюжина.

– Не так уж и много… Ничего, справимся. Тсс!

Из мерцающего утреннего тумана, за папоротниками, показались остроконечные шлемы. Негромко звякнула кольчуга. Блеснул наконечник короткого копья-сулицы. Вот кто-то споткнулся, выругался злым шепотом…

– Пора! – подпустив врагов ближе, Епифан махнул лучникам.

Веселым разбойничьим посвистом вспенили тишину стрелы, каждая из которых нашла свою цель!

Со стоном повалились в траву ратники, из-за деревьев с криками выскочили люди старосты Епифана.

– Бей ворогов, бей!

Встретившись, звякнули мечи и сабли – началась сеча.

Перед Алексеем внезапно оказалось сразу двое – один, похоже, опытный воин, в байдане – доспехе из крупных плоско раскованных колец – и шлеме с золоченой полумаской. Этот был с мечом, а в левой руке держал круглый ярко-красный щит с большим медным умбоном. По умбону-то и пришелся первый удар сабли протокуратора. Противник успел среагировать сразу – поставил, и в свою очередь нанес удар. Хэк!

Тут же рванулся вперед и второй – совсем еще зеленый юнец с едва пробивающимся пушком над верхней губой. Этот был в короткой кольчуге и круглом арабском шлеме – мисюрке, правда, без бармицы, видать, приобретенным по случаю или в качестве военной добычи – уж что досталось. В левой руке юноша сжимал саблю, в правой держал такой же, как у старшего, щит.

– Слева! – отскочив назад после очередного удара, быстро распорядился опытный воин.

Молодой хорошо понял его, резко отскочив в сторону, так, что теперь они оба наседали на Алексея с двух сторон, не мешая друг другу. Ай, скверно, скверно!

По всему лесу раздавался звон, слышались крики, сопенье, ругательства – ничего этого протокуратор сейчас не слышал, полностью поглощенный собственным поединком. Поединком, хм… Двое на одного! Вернее – полтора, юнца можно не считать за настоящего лихого рубаку! Впрочем, и недооценивать врага – тоже плохо. Пусть уж будет – двое на одного.