Книга Адский дом - Ричард Матесон

Флоренс вскрикнула и отпрянула. И тут же простыня опала — в постели никого не было. В воздухе снова прозвенел издевательский смех. Флоренс напряглась от негодования.

— Очень смешно, — проговорила она.

Смех стал визгливым, в нем послышались нотки безумия. Флоренс сцепила руки.

— Если вас интересуют лишь розыгрыши, не подходите ко мне! — велела она.

Почти двадцать секунд в комнате стояла гробовая тишина. Флоренс ощутила, как мышцы живота потихоньку напрягаются. И вдруг китайский светильник полетел на пол, лампочка разбилась, и теперь темноту нарушал лишь свет из ванной. Флоренс резко обернулась, услышав за спиной шаги по ковру. Дверь в коридор распахнулась с такой силой, что хлопнула по стене.

Флоренс подождала, а потом подошла к двери, чтобы закрыть. Включив верхний свет, она подошла к упавшей лампе и подняла ее. «Такая злоба!» — подумала она Но ей было ясно, что тут не одна лишь злоба.

Здесь была также и мольба.

* * *

18 ч. 21 мин.

Флоренс вошла в обеденный зал.

— Добрый вечер, — поздоровалась она.

Улыбка Фишера была неискренней. Флоренс села.

— Этой пары еще не было? — спросила она, мотнув головой в сторону накрытого к ужину стола.

— Нет.

Она улыбнулась.

— Было бы забавно, если бы ни одна пара не пришла.

Фишер не выказал признаков веселья, и Флоренс оглядела большой зал.

— Интересно, где же пропадают Барретты. — Она взглянула на него. — Ну а вы чем занимались?

— Разведкой.

Фишер поднял крышку на одном из блюд и, посмотрев на отбивные из молодого барашка, опустил обратно.

— Вам нужно поесть, — сказала Флоренс.

Он пододвинул блюдо ей.

— Может быть, нам лучше подождать, — сказала она.

— Начинайте.

Выждав несколько секунд, Флоренс проговорила:

— Я возьму немного салата. — Она положила себе и взглянула на Фишера.

Он покачал головой.

— Немножко?

Фишер снова покачал головой.

Флоренс поела салата, прежде чем заговорить вновь:

— Когда были здесь раньше, вы входили в контакт с сыном Беласко?

— Единственное, с чем я входил в контакт, — это оголенный провод.

Звук шагов заставил их обернуться.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался Барретт; Эдит просто кивнула. — Вам лучше? — спросил он.

Флоренс кивнула.

— Да, я чувствую себя прекрасно.

— Хорошо.

Барретт с женой сели, наполнили себе тарелки и стали есть.

— Мы говорили о сыне Беласко, — сказала Флоренс.

— Ах да, сын Беласко.

Что-то в его тоне рассердило Флоренс. Воспоминание о том, как он подверг ее унижению физического досмотра, вдруг вызвало обиду. Этот костюм, эти смехотворные предосторожности — веревки, сетки, инфракрасные лампы, подключенные к лампочкам ручные и ножные пластины, фотокамеры. Она пыталась подавить подкатившую злость, но не могла. Как он смел обращаться с ней таким образом? Ее роль в данном проекте так же важна и необходима, как и его.

— Это когда-нибудь кончится? — сказала Флоренс.

Остальные посмотрели на нее.

— Вы это мне? — спросил Барретт.

— Вам.

И снова она попыталась подавить злость, но снова в голове вспыхнула картина физического досмотра — костюм, нелепые предосторожности против мошенничества.

— Что кончится? — спросил он.

— Эти сомнения по отношению ко мне. Недоверие.

— Недоверие?

— Почему от медиумов ожидают, что они могут вступить в контакт с потусторонними силами только в условиях, продиктованных наукой? Мы не машины. Эти жесткие, непреклонные требования науки приносят парапсихологии больше вреда, чем пользы.

— Мисс Таннер... — Барретт с видимым замешательством посмотрел на нее. — Чем это вызвано? Или я...

— Знаете, я не из тех медиумов, над которыми можно смеяться, — перебила его Флоренс, и чем больше она говорила, тем больше входила в раж. — Часто это больно, и часто это неблагодарный труд.

— Вам не кажется...

— Просто так получается, и я верю, что в медиумах проявляется Божественное начало. — Она уже не могла остановиться. — «А когда Я буду говорить с тобою, — сердито процитировала она, — тогда открою уста твои, и ты будешь говорить им: „Так говорит Господь Бог!“»[6].

— Мисс Таннер...

— В Библии нет ничего, ни одного зафиксированного явления, которое бы не случалось сегодня, будь то видения или звуки, сотрясение дома или прохождение сквозь закрытую дверь: стремительный ветер, левитация, самописание или говорение на иных языках.

Повисло тяжелое молчание. Флоренс свирепо глядела на Барретта, сознавая, что Фишер и Эдит смотрят на нее. Где-то в глубине души ей послышался предостерегающий крик, но ярость заглушила его. Флоренс смотрела, как Барретт налил себе кофе. Он взглянул на нее.

— Мисс Таннер, не знаю, что вас беспокоит, но...

Он замолк, так как чашка в его руке взорвалась. Эдит, вскрикнув, откинулась назад. Барретт, окаменев, с разинутым ртом уставился на оставшуюся в руке ручку. Из пореза в большом пальце закапала кровь. Флоренс ощутила тяжелые удары в висках. Фишер испуганно озирался.

— Ради Бога, что здесь... — начал Барретт, но замолк, когда стакан рядом с его тарелкой тоже разлетелся и стол усыпали осколки.

Эдит всплеснула руками, увидев, что ее тарелка подскочила и быстро закувыркалась, разбрасывая по полу еду, а потом упала и разбилась. Она содрогнулась, когда верхняя часть стакана с треском отломилась и поскакала по столу к ее мужу. Барретт, вытащив носовой платок, уклонился в сторону. Верхняя часть стакана отскочила от его руки и опрокинулась на пол. Стакан Фишера взорвался, и сам он откинулся назад, заслонившись рукой.

Тарелка Флоренс сделала сальто, рассыпав салат по столу. Флоренс протянула руку, чтобы схватить ее, но отпрянула назад, увидев, как тарелка полетела через стол. Барретт отдернул голову в сторону. Тарелка пронеслась рядом с ухом, потом приземлилась, встала на край и быстро покатилась по полу, пока не разбилась, ударившись о стену. Эдит закричала, увидев, как большое блюдо заскользило по столу по направлению к мужу. Барретт вскочил, опрокинув стул. Он едва не упал и прислонился к столу. Блюдо соскользнуло с края стола и, рухнув на пол, заляпало ему туфли и отвороты брюк картофельным пюре.

Фишер уже вскочил на ноги. Он попытался вылезти из-за стола, но ткнулся в него, когда стул сзади наклонился и крепко ударил по ногам. Фишер увидел, как чашка соскочила со стола и облила Барретта кофе, ударив его в середину груди. Крик замер в горле у Эдит, когда тарелка Фишера, как из катапульты, вылетела со стола и пролетела прямо у нее над головой. Стул выехал из-под Фишера, и он, с потрясением на лице, упал на колени.