Книга Георгиевский крест - Виктор Точинов

Неожиданно в голове зазвучал третий голос. Дожил… Так вот ты какая, шизофрения…

Пока он тут плел логические кружева, делающие Юлию Закревскую ответственной за все беды мира, слово взял Крестоносец: сделай шаг в сторону, и пусть случится все, что должно, и она получит то, за что боролась. Крестоносец был молод, появился на свет после того, как Егор расстался с Юлей. И ни малейших чувств к ней не испытывал.

Заткнись, сука!!! — мысленно рявкнул на него Егор.

Альтер эго куда-то забилось и притихло.

Значит так… Все ее анчоусы и дельфины — слова. И все остальное, что она делает, — слова. Против слова борются словом. Только им. Точка. Обсуждению не подлежит. Выходите в эфир, пишите книги, выставляйте против ее правды свою. Убеждайте ее, Егор не сумел, но есть же другие, не чета ему, самоучке, университетов не кончавшему. Убеждайте читателей и слушателей Юли. А тот, кто сунулся с эту словесную борьбу со снайперской винтовкой, тот сам себя поставил вне всех правил. И долго не проживет.

Все разложилось по полочкам. И он пошел спать. Поздно уже планы составлять, утро вечера мудренее.

Да и сигареты подвели… Раз затянулся и отложил.

12. Близка аллигатора хищная пасть, спасайся, несчастный, ты можешь пропасть

Проничев ничему не поверил… Поначалу. Но Кружилин выкладывал аргумент за аргументом, один к одному, как кирпичи в стену. Двумя последними кирпичиками стали пистолет киллера и фотография в парадной форме.

Конструкция получилась основательная. Проничев это признал, но тут же попытался разрушить:

— Нестыковка у тебя торчит… Аллигатор в супермаркете — каким он тут боком?

— А вот он единственная случайность во всей истории. Прикинь — ты сука в больших погонах, сидишь высоко, сам мараться не будешь. Надо срочно гасить три источника информации. Очень срочно, чтобы информация не пошла дальше. Ты профи и понимаешь — чем быстрее акцию готовят, тем меньше у нее шансов на успех. И опять-таки, ты сам с киллерами не контактируешь, и пока еще все шестеренки, все звенья цепочки сработают… Короче, ты ломаешь голову, а тут в сводке — сбрендивший аллигатор. А ты до того момента просто забыл, что у тебя под рукой кайманы-киллеры. Не вспомнил, иначе привык работать. Инерция мышления. Возможен такой вариант?

— Возможен… А по радио говорили, что возможен дождь. Да только не пошел… Проверить надо.

— Можешь проверить. Отправляйся сейчас домой. Если позвонишь мне из квартиры, живой и невредимый, — вся моя версия бред сивой кобылы.

— Х-хе… Давай, пожалуй, как-то иначе проверим.

Помолчали, подумали…

— Сглупил я там, на охоте… — признал Проничев. — Надо было всей толпой на макаку наваливаться, и каждый шаг, каждое слово снимать, хоть на мобилу… А раз уж только втроем там были…

— Подожди, подожди… — поднял руку Кружилин. — Хозяин участка… Мы трое и он… Больше никто бандерлога услышать не мог.

— Его ж запаковали… в смысле, хозяина…

— Что ему по закону пришьют? Проникновение в зону спецоперации, так? Три часа в отделении, штраф, — и домой с песнями. Но если я прав, то…

— Поехали в Тярлево, — решительно перебил майор. — И если он сидит дома и чай пьет, — бензин за твой счет. И водка, что я дома выпью. Потому что после твоих рассказов без стакана не уснуть. Едем прямо сейчас, вон как раз мою таратайку с подъемника спускают.

— На твоей нельзя, оставим тут.

— Чего ради?

— Я у тебя про «Русский дом» один лишь раз спросил. В машине, у перекрестка. Сучонок Спицын знал про этот вопрос.

Майор помрачнел.

«Скаут» Кружилина отпадал по тем же причинам.

— И как же мы? — спросил Проничев. — Поездом? Я угоном заниматься не буду.

— Придумаем что-нибудь…

Машина нашлась здесь же, в маленькой автомастерской. Принадлежавшая лично хозяину «хонда» десятилетней давности, неказистая, но вполне на ходу.

За разумную компенсацию хозяин тут же накропал «рукописку», вновь введенную в прошлом году, вручил ключи и документы. Залогом послужила «шкода» Проничева. Майор тяжело вздохнул, но возражать не стал. Понимал, что с клиентами из Управления без крайней нужды здесь отношения портить не будут.

…В Тярлево приехали ближе к полуночи, многие дома уже стояли неосвещенные. Машину оставили за несколько кварталов, причем на другой улице, в глубине поселка.

— Не нравится мне та аллея, — сказал Проничев. — Не подойти к дому скрытно.

— Уверовал? Засады опасаешься.

— Нет, логично мыслю. Допустим, нас сейчас ловят и ищут. «Перехват» мы на дороге не видели, правильно? Значит, общей тревоги нет. Значит, засады в местах вероятного появления.

— Думаешь, допетрили, что мы тут можем появиться?

— А ты знаешь, скольких я на засадах повязал, кто такого не думал?

— Ладно, сделаем круг через парк… Посмотрим на дом из-за ограды.

…Ночь выдалась безлунная. Удачно. Хотя с какой стороны взглянуть — перебежали луговину незаметно, но до того начертыхались, пробираясь между деревьями и продираясь сквозь подлесок.

Не промахнулись, вышли точно к особнячку. Дом стоял темный, ни одного светящегося окна. Наблюдали полчаса. Ничего. Никакого шевеления. Никакого мелькнувшего огонька. Надо идти.

— Давай-ка, Сергеич, разделимся, — предложил Кружилин. — Я к дому схожу, а ты меня отсюда прикроешь. Если засады нет, свистну. Тогда подходи спокойно.

— Немощным считаешь? Старым? Вместе пойдем.

— Не кипятись… Если в доме несколько человек, я один их не положу. И вдвоем мы тоже. И вообще стрелять первыми нельзя… Вдруг там пацанов с райотдела посадили матерых урок ловить? Придется их прощупать, потом отрываться. Обратно в парк, иначе никак. По участкам через заборы скакать — не вариант. Но и до ограды чтобы добежать, кто-то прикрыть огнем должен. Стрелять по окнам, не давать прицелиться.

— Ну если так… Ладно, разделимся. Но почему ты к дому?

— Хорошо. Иди ты. Но на ограду подсаживать не буду.

Проничев поднял голову, посмотрел на вершины железных прутьев… Тяжело вздохнул.

— Э-хе-хе-хе… вот она, старость… Иди. Только не рискуй зря и не геройствуй дуриком.

— Не буду. Но запомни — пока я на участке, не стреляй. Что бы там ни происходило, что бы тебе ни показалось, — не стреляй. Меня здесь не жди, я вернусь в другом месте. Отстреляешься и отходи вон к тем деревьям, там встретимся. Все понял?

— Да не дурак… Давай уж, Кутузов, двигай. Замерз я без дела стоять.

Он мягко спрыгнул с ограды, пересек аллею, зашел на участок, держась так, чтобы кипарис прикрывал от взглядов, направленных из окон. Постоял, подождал. Быстро поднялся на невысокое крыльцо.