Книга Таня Гроттер и посох волхвов - Дмитрий Емец

– А-а! Они мне в ухо дуют! Эй, отойдите от меня!Я психованный! Меня в детстве гарпии украли и с башни уронили! –вопил Ягун.

Пифон постепенно выходил из себя. Стоило ему открыть рот,как оттуда вместе с языками пламени вырывался то хохот Ягуна, то его истошныевопли. Это злило дракона. Пифон, озабоченный происходившим у него в желудке,несколько раз свернулся и развернулся, надеясь усмирить этим маневромнавязчивого играющего комментатора. Но добился он строго противоположного.Перегревшийся, защекотанный да вдобавок еще и укачанный Ягун разбуянился и сталдурить.

Воспользовавшись тем, что Попугаева и муза во время одногоиз драконьих кувырков были отброшены в сторону, он приколол рупор на прежнееместо и дикторским голосом произнес:

– Настройте свои зудильнички, проклятики мои! С вамиГрызианчик Припятский и его новая передача «Потусторонний глас»… Тэк-с, что унас сегодня? Распечатываю первое письмецо. В нем недавно сожранная дракономВерка Попугаева передает привет своей подруге Дусе Пупсиковой, желает ейдушевного здоровья, долгих лет жизни и просит поставить для нее частушку музыЭрато: «У Маланьи есть милок…» Присоединяюсь к ее пожеланиям и с удовольствиемвыполняю просьбу! Эраточка, прошу вас!..

Слышно было, как Ягун и Эрато зашептались, а потом муза,наигрывая на кифаре, зачастила:

У Маланьи есть милок,

Неуклюжий, как телок.

Даром что хромой, горбатый,

Голова как котелок…

Поразительно было, что рафинированная греческая муза моглатак проникнуться духом русской культуры и отстреливать частушки, как вятскаяили ярославская крестьянка. Но недаром говорят, что музы интернациональны иодинаково часто посещают как большие города, так и маленькие, затерянные накартах деревни.

Несчастный Пифон завыл, завязался морским узлом и сталбиться головой о магический барьер. Барьер трещал, искрил и расползался пошвам. Составлявшая его магия разваливалась на ходу. Сказывались обычныенедоработки. Магические заплаты не выдерживали. Ангарные джинны суетливозабегали по полю. Циклопы перехватили дубинки и трусцой побежали в сектор,откуда уже в панике спасались зрители.

– Вот такие вот штуки с драконами происходят. Я чегоговорю: драконы, они только с виду такие страшные. На самом деле они жуткоранимые, их беречь надо и лелеять. Недаром лопухоиды их, почитай, всехперебили. Вон, глядите, совсем Пифошка обезумел. Скажете, одуряющая магия? Такона давно уж кончилась! Это он от пения! – принялся рассуждать Тарарах.

Питекантроп никогда не упускал случая сесть на свою любимуюлошадку и пораспространяться об охране драконьего здоровья.

– Да что же это? ЯГУН! Прекрати немедленно петь! Не мучайбедное животное! На темное отделение отправлю! Это я тебе как главный судьяговорю! – закричал Сарданапал.

Разумеется, играющий комментатор его не услышал. Да и какможно было – через толстую драконью шкуру да еще на таком расстоянии!

– Академик, думаю, мальчик тут ни при чем! Его простоукачало, да и поставьте себя на его место: темно, жарко, тесно! Надо отметить,он ведет себя достойно! – сказала Медузия.

Прыгавшие усы Сарданапала вначале умерили свой пыл, а послемирно обвисли. Он был вспыльчив, но отходчив.

– Ты права, Меди. Что мы можем сделать? Применять любуюмагию и вмешиваться в происходящее на поле противоречит правилам… Будь любезна,попроси Поклепа подлатать купол!

Драконбольный поединок продолжился. Музы устремились заобездвиживающим мячом, загоняя его все ближе к куполу, где его проще былоперехватить. Жора Жикин попытался было опередить их на своей скоростной швабре,но не рассчитал скорости, пронесся мимо мяча и потерял драгоценные секунды.

Демьян Горьянов столкнулся с грузной Мельпоменой. Та явноподставилась, но очень корректно и в рамках правил. Пылесос Горьяновараскрылся. Вместе с дождем мусора Демьян обрушился точно на носилки санитарныхджиннов. Те были очень довольны. Это был едва ли не первый случай, когда имудалось кого-то поймать. Правда, уже спустя полминуты они вытряхнули Демьяна износилок и помчались ловить Каллиопу, неосторожно подвернувшуюся под хвостГоярыну.

– Это снова Грызианчик Припятский! – проснулсяБаб-Ягун. – Еще одно письмецо, недорогие немои! От кого, интересно, наэтот раз? О, снова от Верки Попугаевой! Должно быть, однофамилица той первой,хе-хе. Она поздравляет с днем варенья своего любимого учителя Поклеп Поклепычаи просит исполнить для него частушку своей любимой певицы Эрато «Увела русалкамужа».

– Что? – прохрипел Поклеп, глаза у которого полезли налоб. – Что? Какого мужа? Сглажу на месте!

Но Эрато уже схватилась за кифару:

Увела русалка мужа,

Думает – счастливая.

Ну и пусть себе берет

Рожу крокодилью.

Милюля захохотала, ударяя по воде хвостом. Частушечкапришлась аккурат по ее чувству юмора. Поклеп, красный как рак, обстреливалдракона запуками и сглазами. Они убили бы на месте лошадь, но от чешуи Пифонаотлетали, точно горошины. Дракон, и без того завязавшийся уже в узел,страдальчески бодал купол. Из его пасти вместо гневного рычания вырывалось:

– По драконьему желудку шагом марш! Переходим к бегу наместе! И еще одна частушечка! Музыка халявная, слова народные! Эраточка,лапочка! По моей команде запевай! Ать-два! Тоже посвящается Поклепу, кстати…

Как-то раз во время свадьбы

Жениха побили,

Потому что целоваться

Он полез к кобыле.

– Заставьте дракона замолчать! Сбейте его из катапульты! ЭТОПРИКАЗ! – завизжал Поклеп, обращаясь к циклопам. Над ним хохотала уже всятибидохская половина стадиона.

– Успокойся, пупсик! Какая катапульта? Этот дракон и самсейчас упадет! Смотри, как его всего крючит! – замурлыкала Милюля.

– Ну все! Дальше можно не писать. Нам кирдык! – сказалШурасик, отрываясь от блокнотика.

Сидевшая с ним рядом Пупсикова поддакнула. Она всегдаподдакивала, когда общалась с умными мужчинами. Впрочем, если мужчина был глуп,Пупсикова опять-таки не изменяла правилу и тоже на всякий случай поддакивала.

– Что такое «кыр дык»? – озадаченно спросил помещавшийсянеподалеку А. Поллони, обращаясь за переводом к пифии.

Та только руками развела и помчалась узнавать это уШурасика, по которому видно было, что он гуманитарно одарен.

– Лучше вам этого не знать! Это я как лингвистговорю! – авторитетно сказал Шурасик.

Скрестив на груди могучие руки, Тарарах хмуро наблюдал заигрой.