Книга Таня Гроттер и посох волхвов - Дмитрий Емец

– Кххх… Раз, два, три… Слышно меня? Это я, Тарарах… –смущенно сказал питекантроп. – Ягуна проглотили, так что я теперь долженобъяснять, как и чего… Я-то так болтать, как этот парень, не обучен, ну дапопробую. Положение на поле неважнецкое. Теснят наших, чего тут еще скажешь?Просто глаза б мои не глядели. Ритка Шито-Крыто пытается поймать перцовый мяч,но ее жестко отсекают Евтерпа и Клио. Мельпомена на горне давно уже преследуетобездвиживающий мяч – да только разве за ним угонишься? Тот уходит, резко меняянаправление. Сглазили его, что ли? В драконболе всякое бывает… А это чеготакое? Ни в какие ворота не лезет! Обездвиживающий мяч летит точно на ГробынюСклепову, только руку протяни, но Склепова смотрит совсем в другую сторону.Гробынюшке захотелось выяснить отношения с Жорой Жикиным. Оно конечно, до концаигры-то никак нельзя отложить. Пар сойдет – уж не так интересно друг на другаорать будет… Одна Лизка Зализина да Катя Лоткова еще как-то вытягивают, да гдеим? Да, без Таньки Гроттер игра не игра… Да только она и на матч сегодня непришла. Не может бедный ребенок даже игру посмотреть! Сидит Поклепу про мировоедрево доклад строчит. А то без нее Поклеп про древо ничего не знает,несчастный… Можно подумать, не из-за него тогда та история с древом вышла. Неуследил, а теперь детишки вон отдуваются.

Услышав свое имя, завуч Тибидохса зашевелился, словно филин,на которого направили луч света. Кто-то из недовольных болельщиков издалипослал в него запук, но тотчас, позеленев, сам свалился под скамейку ссильнейшей чесоткой.

– Строгость – прежде всего! Это мой девиз! Ястаршеклассников не распускаю! Сегодня им поблажку дашь, а завтра они тебя ссупом съедят! – оправдываясь, сказал Поклеп Милюле.

Русалка, ударив хвостом, плеснула в него гнилой водой.

– Клепа, пупсик, не грузи, а то уплыву от тебя! –пригрозила она, заставив завуча мигом притихнуть.

Стоявшая рядом Великая Зуби отвернулась, пряча улыбку. Еепозабавило, что страшного Поклепа кто-то может называть Клепой-пупсиком да ещеобращаться с ним так небрежно. Клепа и Милюля – чем не звездная пара? В своемроде ничуть не хуже, чем она сама с Готфридом Бульонским.

Таня, слушавшая Тарараха по зудильнику, обозвала себялицемерной дрянью. Сама с собой она церемонилась куда меньше, чем даже с Пипойили Гробыней. Добрый, милый, простодушный Тарарах! Он-то в отличие от Ваньки и,не исключено, Ягуна поверил, что она пропускает матч из-за доклада. Возможно,сейчас нужно было хватать контрабас и мчаться на поле спасать почти потеряннуюигру, но она не могла. Во-первых, из-за упрямого Соловья, с которым была вссоре. Но не только из-за Соловья. Внутри у нее, сжимая ее душу тонкимилапками, отвратительный, как Горбун с Пупырчатым Носом, сидел большой, черный,волосатый паук, которого она никак не могла раздавить, потому что этот паук былчастью ее самой.

Девочка осталась сидеть на полу, стискивая виски. Только чтоей почудилось, что звук зудильника заглушили иные, звучащие у нее внутриголоса.

«Ты тайно влюблена в Пуппера!» – вновь услышала она словаШурасика. И тотчас другой, страшно знакомый, бесплотный голос прошелестел:«Тот, кого по-настоящему полюбит Таня Гроттер, предаст ее!»

– Я не люблю Пуппера! Я люблю Ваньку! Ясно вам? –убеждая непонятно кого, громко сказала Таня.

Безумный Стекольщик захихикал в зеркале. Черные Шторыязвительно зашевелились, высвечивая то Гуню Гломова в купальной шапочке, тоГурия в обнимку с василиском. В этой ненормальной магической школе нигде нельзябыло побыть одной!

Тарарах, не привыкший тарахтеть целые часы напролет, как этос легкостью делал играющий комментатор, вскоре охрип. К тому же с трибун емубыло видно не так хорошо, как Ягуну, который всегда был в гуще событий.

– Терпсихора ловит перцовый мяч… Передача Урании… Та шпоритпикирующий телескоп и мчится к Гоярыну. Тот выдыхает дым и пытается набратьвысоту, да только делает это ужас как медленно. Вон, глядите, на хвост какзаваливается!.. – Тарарах презрительно сплюнул в пространство, малосмущаясь, что прямо под его трибуной сидели А. Поллони с пифией и дюжинакорреспондентов магвостей. – Да, лет сто-двести назад Гоярын был малостьпроворнее. Он и сейчас неплох, да только не дело это, когда драконам запрещаютвзбадривающую смесь перед матчем давать. Тут бы нитроглицеринчику, да пуда тригорчицы, да ртути с красным перчиком, да не из ведра, а из свеженького следочкаСтрефил-птицы… Во бы он как залетал! А сейчас чего: погода вон какая, промозгло,сыро, а драконы – существа капризные. Гоярын не сегодня-завтра в спячку впадет,а тут летать приходится. Вы уж не обижайтесь, академик, что я правду-маткурежу!.. Оно конечно, не по правилам драконов опаивать, да только, когда они ввоздухе засыпают, тоже не дело.

– ЯГУ… ТЬФУ ТЫ! ТАРАРАХ! ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО! –вскричал академик Сарданапал.

Главному судье катастрофически не везло с комментаторами.Первый был болтун, а второй попался обличитель.

– Да молчу я, молчу, если кого от правды моей коробит! Тогдая наперед скажу, что сейчас будет. Вон Урания Гоярына к куполу прижимает.Сейчас Гоярын разъярится и ударит ее хвостом, но промахнется – он, как ящерица,сонный. А как он пасть после разинет, тут Урания или пас даст, или самаатакует… Защитники вон наши суетятся, да только что толку? Им бы самим мячпоймать, да музы небось заговоренный пошлют… Они только с виду все такиепоэтические, а на деле шустрые… Ну, что я говорил? Просто можно и не смотреть –и так все ясно! – с горьким удовлетворением произнес Тарарах.

Нереиды, наяды, дриады и ореады, собирательно окрещенныеЯгуном нимфетками, радостно взревели. Как Тарарах и предсказывал, Гоярынпопытался атаковать хвостом, промахнулся, разинул пасть – и получил перцовыймяч от хихикающей Талии. Урания была под невыгодным для броска углом ипредпочла передать пас подруге.

Полыхнула белая слепящая вспышка. Гоярын, подчинясь магии,выплюнул двух ангарных джиннов и пухлого арбитра. Причем последний был в одномботинке и с оторванным рукавом.

– Десять – один! Чудный счет! – ехидно заметилТарарах. – Всего-то разницы, что в один нолик, а про него всегда можносказать, что он ничего не значит.

– Мамочка моя бабуся! Не щекочите меня, дурищи! Я отщекотки с детства дурею! Уж лучше снова частушки! – вдруг громко, на весьстадион разнесся голос Ягуна.

Тарарах от неожиданности замолк. Даже разбуянившиесянимфетки пораженно притихли.

– Рупор включился! В драконьем брюхе жара, вот магию изамкнуло, – пояснила Готфриду Зубодериха.

– Точно, алмаз короны моей! У нас теперь два комментатора –внутренний и внешний, – с обычной своей витиеватостью выразился господинБульонский.

«Внутренний» комментатор между тем уже упорно брал верх над«внешним».