Книга Неправое дело - Фред Варгас

От опустевшего поселка сохранилась лишь центральная площадь с большим каменным крестом, гостиница, кафе, мэрия и десятка два домишек. Ее окружали беспорядочные постройки – гараж, виллы, супермаркет, отвратительный центр талассотерапии и так далее, раскиданные подобно костяшкам домино, – их соединяли дороги с перекрестками.

Луи больше нравился волшебный фонтан, куда он окунул руку, и изъеденные временем гранитные монстры на распятии. Он сидел под дождем на скале, выступавшей из низкорослой травы. Внизу мельтешились какие-то фигурки, несколько – возле вилл, а одна – рядом с мэрией. Возможно, это был мэр Мишель Шевалье, тип неопределенный, карточка «П» – «прочие». Эти «прочие» всегда ставили его в тупик. Зачастую это были личности слабые, словно полинявшие в круговороте жизни, занимавшие неопределенное место, от которых не знаешь чего ждать. Луи плохо понимал эти нерешительные натуры. Возможно, мэр ежедневно задавался вопросом, блондин он или брюнет, мужчина или женщина, и самые простые вещи вызывали у него сомнения. Но в конце концов, Луи и сам не знал, что ответить, когда его спрашивали, откуда он родом. Не знаю, а какая разница, просто сын Рейна. Люди долгое время отвоевывали Рейн друг у друга и даже поделили его пополам. Делить воду – только человек способен на такую глупость. Рейн нигде и никому не принадлежит, а он был сыном Рейна, так сказал ему отец, национальность его неизвестна, мир предан огню и мечу, и он не станет ломать над этим голову. Когда никому не принадлежишь, можно быть кем угодно. Турком, китайцем, бербером – почему бы и нет, если ему вздумается, индонезийцем, малийцем, уроженцем Огненной Земли, и пусть ему скажут хоть слово, сицилийцем, ирландцем, ну и конечно французом или немцем, кем захочет. А главное, можно придумать себе целый легион предков – знаменитостей или ничтожеств.

Луи вынул руку из фонтана и поглядел на нее. Вытирая ладонь о влажную штанину, он в который раз подумал о том, что уже пятьдесят лет живет во Франции и все это время его называют Немцем. Люди ничего не забывали, а он и подавно. Выпрямляясь, он подумал, что надо бы позвонить старику. Уже месяц он не имел вестей от отца. На том берегу Рейна, в Лёррахе, старик посмеется, узнав, что он сейчас расследует. Стоя у фонтана, Луи окинул взглядом Пор-Николя. Он знал, почему колеблется, с чего начать – с Полины или с более спокойной встречи с мэром?

XIII

К своему приходу в бункер в десять утра Марк Вандузлер подготовил все мыслимые отговорки на возможные предложения Луи Кельвелера. А потому спокойно вошел, поцеловал Марту и удивился, не обнаружив на столе записки. Луи наверняка оставил ему послание с просьбой отправиться с ним за тридевять земель. А может, попросил Марту ему передать. Но Марта ничего не сказала. Ну и ладно, все молчат, и слава богу.

Марку никогда не удавалось придерживаться раз принятого решения – правильного или нет – больше десяти минут. Нетерпение всегда побуждало его отбросить осторожность, и мелкие обиды вмиг исчезали, когда приходилось решать неразрешенные вопросы. Неразрешенные вопросы Марк не мог терпеть больше всего на свете. А потому, поерзав на стуле, поинтересовался у Марты, не велел ли Луи что-нибудь ему передать.

– Нет, – ответила Марта.

– Ну и ладно, – сказал Марк, решив больше не раскрывать рта.

– Представляешь, – снова заговорил он, – Луи хочет заставить меня побегать. Ну уж нет, Марта, это не по моей части. Только не подумай, что я бегать не умею, дело не в этом. Если надо, я бегаю очень быстро, то есть достаточно быстро, а еще лучше лазаю. Только не по горам, они на меня тоску наводят, а по стенам, по деревьям, по заборам. По мне и не скажешь, правда? А ведь это так, Марта, я очень ловкий, не сильный, но очень ловкий. На свете не одни силачи нужны, верно? Ты знаешь, что жена ушла от меня к здоровому детине? Да, силы у него хоть отбавляй, зато на стремянке не устоит, и потом он…

– А ты что, был женат?

– А что такого? Но это дело прошлое, так что не надо об этом, ладно?

– Ты сам начал.

– Да, ты права. Так вот, Марта, армия не для меня, а с Кельвелером так бы и получилось, он вербует втихую, исподтишка. Я подчиняться не способен, приказы меня из себя выводят, раздражают страшно. А уголовные дела вообще тоска, я подозревать не умею. Понять, изучить, сделать вывод – да, но подозревать живых людей не могу. Зато подозреваю покойников, это мое ремесло. Подозреваю, что счетовод сеньора де Пюизе обворовывал своего хозяина, наверняка надувал его на бараньей шерсти. Но он умер, улавливаешь, в чем тут разница? В обычной жизни я редко бываю подозрительным, верю тому, что мне говорят, и доверяю людям. И потом, черт знает почему я вечно болтаю без умолку, рассказываю людям обрывки своей жизни, это и меня утомляет, и надоедает другим. Сказать по правде, в солдаты и ищейки я не гожусь. Я не силач, подозревать не умею, командовать тоже, и вообще я не супергерой, как твой Людвиг. Кельвелер пусть как хочет, а я не поеду в Бретань, чтобы, как охотничий пес, гоняться за другой псиной. Меня это отвлекает от работы.

– Ты какой-то нервный сегодня, – заметила Марта, пожав плечами.

– Ага, ты тоже заметила, что что-то не так.

– Слишком много болтаешь для мужчины, тебе это не идет. Слушай меня, я в мужиках разбираюсь.

– Да ладно, плевать, идет – не идет.

– Тебе плевать, потому что ты по-другому не умеешь.

– Наверно. И что из того?

– Когда-нибудь я тебе расскажу, как не страдать из-за своей болтовни. Ты перебарщиваешь. Слушай, в следующий раз, как надумаешь с кем-нибудь сойтись, сначала покажи ее мне, потому что я в женщинах разбираюсь. А я скажу, годится она для тебя или нет, тогда если ты и наломаешь дров, то хоть не впустую.

Как ни удивительно, эта идея пришлась Марку по вкусу:

– А какая мне годится?

– Тут правил не бывает, не мечтай. Поговорим об этом, когда что-то появится на твоем горизонте. А в остальном не пойму, чего ты сегодня такой дерганый. Битый час о себе болтаешь, а к чему – непонятно.

– Я уже сказал. Я не собираюсь ехать с Людвигом.

– Думаешь, дело того не стоит?

– Да нет же, Марта, черт побери! И вообще мне не впервой.

– Людвиг говорил, тогда у тебя хорошо получилось.

– Я был не один. И вообще дело не в этом. Кругом сплошь продажные экс-легавые да самозваные судьи, и я не хочу, чтобы меня таскали, как телка на веревке, я всю неделю на это убил, с меня хватит.

– Знаешь, когда думаешь только о себе, перестаешь понимать других.

– Знаю. В том-то и штука.

– Ну-ка покажи мне свой нос.

Марк машинально поднял голову.

– Тебе в нос кольцо не вставишь, тонкий больно. Поверь, я разбираюсь в мужчинах. И потом, думаю, мало радости, когда ты без конца путаешься под ногами.

– Вот видишь.