Книга Шпион, выйди вон - Джон Ле Карре

– Аминь, – сказал Гиллем, смотря вслед удаляющейся машине и полностью отдавая себе отчет в том, что по правилам Цирка их дружба – такая, какой она была, – в эту минуту прекратилась. Наследующий день Гиллем узнал, что большинство голов полетело, и что Перси Аллелайн вот-вот должен был возглавить Цирк в должности исполняющего обязанности шефа, и что Билл Хейдон, ко всеобщему радостному изумлению, которое, вероятнее всего, проистекало из устойчивого раздражения по поводу Хозяина, будет служить у него в подчинении или, вернее, как говорили наиболее проницательные, подчинит его себе.

К Рождеству Хозяин был мертв. «Скоро они доберутся и до тебя», – сказала Мэри, которая рассматривала все эти события как второй штурм Зимнего дворца. Она заплакала, когда Гиллем отбывал в брикстонскую ссылку, чтобы, по иронии судьбы, заполнить ячейку Джима Придо.

Поднимаясь по четырем ступенькам к Цирку в тот дождливый полдень в понедельник, всецело поглощенный перспективой тяжкого преступления, которое ему сегодня предстояло совершить, Гиллем прокрутил эти события у себя в мозгу и решил, что сегодняшний день может стать началом его возвращения.

Предыдущую ночь он провел в своей просторной квартире на Итон-Плейс в обществе Камиллы, долговязой студентки консерватории с красивым печальным лицом. Хотя ей было не больше двадцати, ее черные волосы уже успели подернуться сединой, будто она пережила какое-то потрясение, о котором, впрочем, никогда не рассказывала. Другим проявлением все той же скрываемой ею душевной травмы, наверное, было то, что она не ела мяса, не носила кожаных вещей и не пила ничего спиртного; и только в любви, как показалось Гиллему, она освобождалась от этих таинственных оков.

Все утро он просидел в одиночестве в своем чрезвычайно тусклом кабинете в Брикстоне, фотографируя документы Цирка. Перед этим он получил из своего личного оперативного набора миниатюрную фотокамеру; проделывал он это довольно часто, чтобы не потерять сноровки. Кладовщик спросил: «Для дневного света или электрического?» – и они провели дружескую дискуссию о зернистости пленки. Он попросил секретаря, чтобы его не беспокоили, закрыл дверь и принялся за работу, тщательно следуя инструкциям Смайли. Окна располагались довольно высоко. Сидя, он вообще видел только небо и верхушку новой школы в глубине улицы.

Он начал со справочных материалов из своего личного сейфа. Смайли установил очередность. Сначала справочник персонала, предназначенный лишь для старших офицеров, который содержал домашние адреса, номера телефонов, номера и псевдонимы всего «домашнего» персонала Цирка. Затем свод правил и обязанностей сотрудников со вклеенной схемой структуры управления Цирком, реорганизованной под руководством Аллелайна. В центре ее располагалось Лондонское Управление Билла Хейдона, похожее на гигантского паука в собственной паутине. «После провала Придо, – раздраженно заявил во все услышание Билл, – у нас больше не будет этих проклятых частных армий, и так, что левая рука не будет знать, что делает правая». Как заметил Гиллем, Аллелайн значился в списке дважды: один раз в качестве шефа, другой раз в качестве «Директора Службы особых источников информации». По слухам, это были те самые источники, которые поддерживали функционирование Цирка. Ничто больше, по мнению Гиллема, не могло объяснить с такой наглядностью инертность Цирка на рабочем уровне и уважение, которым он пользовался в Уайтхолле. К этим документам, по настоянию Смайли, он добавил измененный устав «головорезов» в форме письма Аллелайна, начинающийся словами «Дорогой Гиллем!» и детально излагающий сокращение его полномочий. В нескольких случаях в выигрыше оказался Тоби Эстсрхейзи, руководитель «фонарщиков» в Эктоне, единственного автономного образования, которое фактически разжирело в условиях латерализма.

Затем Питер переместился к своему столу и, следуя инструкции Смайли, сфотографировал пару-тройку казенных циркуляров, которые могли бы оказаться полезным подручным материалом. Сюда входила кляуза от Эдмина о состоянии явочных квартир в черте Лондона («Аккуратно обращайтесь с ними, как если бы они были вашими собственными») и другая – о злоупотреблении частными звонками по не внесенным в справочник телефонам Цирка. Наконец, он снял очень суровое личное письмо из отдела изготовлений документов, предупреждающее его «в последний раз», что у водительского удостоверения, выписанного на его оперативный псевдоним, истек срок действия и если он не позаботится о егопродлении,"егофамилиюсообщат в административно-хозяйственный отдел для соответствующего дисциплинарного взыскания".

Он отложил фотокамеру и вернулся к сейфу. На нижней полке лежала стопка донесений от «фонарщиков» за подписью Тоби Эстерхейзи с условным штампом «На уничтожение». Они включали в себя имена и должности двухсот или трехсот выявленных офицеров советской разведки, действующих в Лондоне под легальной или полулегальной «крышей»: сотрудники торгпредств, ТАСС, «Аэрофлота», «РадиоМосква», консульских и дипломатических сотрудников. В соответствующих случаях там значились также даты проводимых «фонарщиками» наблюдений и имена «побочных отростков», что на жаргоне обозначало контакты, установленные в ходе слежки, которые можно использовать в перспективе. Донесения подшивались в основном ежегоднике и в ежемесячных приложениях. Он справился сначала по основному ежегоднику, а затем в приложениях. В 11.20 Питер запер сейф, позвонил по прямому телефону в Лондонское Управление и спросил Лодера Стрикленда из Финансового отдела.

– Здравствуйте, Лодер, это Питер из Брикстона, как дела?

– Да, Питер, чем можем вам помочь?

Он проговорил это торопливо и отчужденным тоном. Дескать, у нас, в Лондонском Управлении, есть друзья и поважнее.

Он звонит насчет отмывания некоторой суммы, пояснил Гиллем, насчет субсидирования одной операции с французским дипкурьером, который, кажется, готов кое-что продать. Прикинувшись кроткой овечкой, Гиллем поинтересовался: может быть, Лодер найдет время, чтобы встретиться и обсудить это дело?

– Операция согласована с Управлением? – спросил Лодер.

– Нет. – Но Гиллем уже отослал Биллу документы с «челноком».

Почувствовав, что Стрикленд сбавил тон, Гиллем поспешил этим воспользоваться:

– Здесь есть несколько щекотливых моментов, Лодер, я думаю, мы не обойдемся без ваших мозгов.

Лодер сказал, что, пожалуй, сможет ему уделить полчаса.

По пути в Вест-Энд Гиллем занес свои пленки в неприметную захудалую аптеку под вывеской «Ларк» на Чаринг-Кросс-роуд. Сам Ларк, если это был он, оказался толстяком с огромными кулачищами. Аптека была пустой.

– Это пленки мистера Лэмптона, нужно проявить, – сказал Гиллем.

Ларк унес пакет в подсобку. Через некоторое время вернулся, скрипучим голосом произнес: «Готово» – и выдохнул большую порцию воздуха, как если бы он сейчас курил. Он проводил Гиллема до двери и с грохотом захлопнул ее, когда тот вышел. «Господи, – подумал Питер, – и где только Джордж таких находит?» Перед тем как уйти, он купил упаковку таблеток от ангины. Каждый шаг нужно продумать, предупредил его Смайли: нужно вести себя так, будто ищейки Цирка следят за тобой двадцать четыре часа в сутки. «Ну и что в этом удивительного? – подумал Гиллем. – Тоби Эстерхейзи натравил бы ищеек на собственную мать, если бы мог этим заслужить похвалу Аллелайна».