Книга Человек на балконе - Пер Валё

Рённ вздохнул и высморкался.

XVI

Гюнвальд Ларссон вошел в кабинет. Прошло ровно тридцать семь минут с тех пор как ему позвонили, и он еще держал в руке квитанцию, взятую у таксиста. Он успел побриться и надел чистую рубашку. Гюнвальд Ларссон сел за стол напротив грабителя, сложил квитанцию и положил ее в верхний правый ящик. Теперь он был готов отработать несколько из общей суммы в приблизительно два миллиона четыреста тысяч сверхурочных часов, которые вынуждены ежегодно отрабатывать шведские полицейские. С учетом должности, которую он занимал, было в высшей степени сомнительно, что ему за его работу в последующие часы вообще когда-нибудь заплатят.

Прошло довольно много времени, прежде чем Гюнвальд Ларссон открыл рот. Он подготавливал магнитофон, блокнот, авторучку, карандаш. Очевидно, он делает это с какой-то психологической целью, думал Мартин Бек, наблюдая за своими двумя коллегами. Гюнвальда Ларссона он здорово недолюбливал, а о Рённе просто был не очень высокого мнения. Впрочем, о себе он тоже был не очень высокого мнения. Если говорить о Колльберге, то тот заявил, что боится, а Хаммар, вне всякого сомнения, был раздражен. Все устали, а Рённ к тому же еще подхватил насморк. Множество полицейских в униформе, пеших патрульных и автопатрульных в штатском, тоже работали сверхурочно и все точно так же устали и выбились из сил. Кое-кто из них боялся, да и Рённ наверняка был не единственным, кто подхватил простуду.

В Стокгольме же и его пригородах в это время было около миллиона человек, и все они испытывали страх.

А охота должна была через минуту вступить в седьмой безуспешный день.

И именно они представляют собой стену против преступности и защищают общество.

Хорошенькая стена, ничего не скажешь.

Рённ высморкался.

— Мм…да, — произнес Гюнвальд Ларссон и положил огромную волосатую ручищу на магнитофон.

— Значит, это вы меня брали, — сказал Лундгрен тоном, выражающим невольное изумление.

— Ага, — подтвердил Гюнвальд Ларссон. — Верно. И не особенно этим горжусь. Это моя работа. Таких бедняг, как вы, я задерживаю ежедневно. Через неделю я уже даже и не вспомню о вас.

Вообще-то это была правда, но до определенной степени, однако столь высокопарное предисловие, как оказалось, сработало. Мужчина по имени Рольф Эверт Лундгрен явно сжался на стуле.

Гюнвальд Ларссон включил магнитофон.

— Как вас зовут?

— Рольф Эверт Лундгрен.

— Родились?

— Ага.

— Так, не наглейте.

— Пятого января тысяча девятьсот сорок четвертого.

— Где?

— Гётеборг.

— Район?

— Лундбю.

— Как зовут родителей?

Не трать на это время, Гюнвальд, мысленно умолял его Мартин Бек. Для этого у тебя еще будет много недель. Нас ведь интересует только одно.

— Уже были когда-нибудь судимы?

— Нет.

— Были в детском приюте?

— Нет.

— Нас всегда интересуют кое-какие подробности, — вмешался в разговор Мартин Бек.

— Черт возьми, разве я не сказал ясно, что буду разговаривать только с ним? — Рольф Эверт Лундгрен показал кивком головы на Гюнвальда Ларссона.

Гюнвальд Ларссон посмотрел на Мартина Бека ничего не выражающим взглядом и сказал:

— Занятие?

— Занятие?

— Ну, чем-то вы ведь занимаетесь, так?

— Ну…

— Как вы сказали?

— Коммерсант.

— И какой же коммерцией вы занимаетесь?

Мартин Бек и Рённ посмотрели друг на друга со смирением в глазах. Значит, это будет продолжаться и дальше в том же духе.

И это продолжалось.

Спустя один час и сорок пять минут Гюнвальд Ларссон сказал:

— Нас прежде всего интересуют кое-какие подробности.

— Это я уже понял.

— Вы признались, что вечером второго июня, то есть в пятницу, находились в парке Ванадислунден?

— Да.

— И что там же в двадцать один час пятнадцать минут совершили нападение с целью ограбления?

— Да.

— На владелицу фруктовой и овощной лавки Хилдур Магнуссон?

— Да.

— Когда вы пришли в парк? — спросил Рённ.

— Заткнись, — сказал Лундгрен.

— Только без хамства, — строго одернул его Гюнвальд Ларссон. — Когда вы пришли в парк?

— Около семи. Может, сразу после семи. Я вышел из дому, когда прекратился дождь.

— И в Ванадислундене вы оставались с девятнадцати часов вплоть до того момента, когда напали на вышеупомянутую Хилдур Магнуссон и ограбили ее?

— Ага. В парке и неподалеку. Осматривался.

— Вы видели в парке в это время еще каких-нибудь лиц?

— Да, люди там были.

— Сколько?

— Приблизительно десять-двенадцать. Скорее всего, десять.

— Полагаю, всех этих людей вы внимательно рассмотрели?

— Ага. Конечно.

— Для того, чтобы удостовериться, можно ли отважиться на них напасть?

— Скорее для того, чтобы удостовериться, стоит ли тратить на них время.

— Вы помните хоть некоторых из тех лиц, которых там видели?

— Некоторых помню.

— Кого?

— Я видел двух легавых.

— Двух полицейских?

— Ага.

— В униформе?

— Нет.

— Как же вы могли знать, что это полицейские?

— Потому что видел их уже по меньшей мере в двадцатый или тридцатый раз. Они из легавника на Сурбрунгатан и ездят в красном «вольво» или зеленом «саабе».

Ради Бога, только не говори сейчас: «Вы хотели сказать, из управления полиции?», мысленно умолял Гюнвальда Ларссона Мартин Бек.

— Вы хотели сказать, из управления полиции девятого полицейского округа? — сказал Гюнвальд Ларссон.

— Ага, если вы имеете в виду то, на Сурбрунгатан.

— Сколько было времени, когда вы увидели этих двух полицейских?

— Около девяти. Когда они приехали.

— И как долго они там были?

— Минут десять, возможно, пятнадцать. Потом они поехали в Лиль-Янскоген.

— Откуда вам это известно?

— Они говорили об этом.

— Говорили… это означает, что вы с ними разговаривали?

— Ага, точно! Я стоял возле них и слышал, что они говорят.