Книга Лондон бульвар - Кен Бруен

В голове вертелась тысяча гадких шуток, но я сказал:

— Будь счастлива, Бри.

— Нашего первенца мы назовем в твою честь.

— Спасибо, Бри.

— Я тебя люблю.

— И я тоже.

Положила трубку.

Если уж говорить серьезно, как после таких звонков можно верить, что в жизни есть какой-то смысл?

К восьми добрался до Ковент-Гарден. У входа в «Браунз» стоял швейцар. Еще прежде, чем он начал свою нацистскую болтовню, я сказал:

— Меня ожидает мистер Гант.

— Проходите, сэр.

Внутри сплошь плюш и эпоха Регентства. У стойки администратора я еще раз проделал номер с Гантом, и меня пригласили пройти в зал.

Всего несколько посетителей. За столиком у окна он сам.

Поднялся, чтобы поздороваться со мной. В сером шерстяном костюме, выглядит как воплощение успеха. Тепло пожал мне руку, сказал:

— Очень приятно, что ты смог прийти. Скажи, пожалуйста, здесь, в Ковент-Гарден, два «Браунза». Как ты догадался, какой тебе нужен?

— Около другого нет вышибалы.

Он негромко рассмеялся, предложил:

— Выпьем перед ужином?

У Денниса Лихейна роман был такой, «Глоток перед битвой».

Я сказал:

— Мартини с водкой.

Помаленьку начал осваиваться. Подошел официант, Гант заказал два мартини. Официанту лет за сорок, на меня едва посмотрел. Тут все понятно. Прямо-таки коктейль из надменности и презрения. И вдобавок ко всему, настоящая образина. В тюрьме таких много… и все — надзиратели.

Принесли напитки, мы пригубили. Гант сказал:

— Я хочу, чтобы ты взял на себя сбор денег в

Брикстоне

Стритэме

и Кеннингтоне.

— Да я не знаю, мистер Гант…

— Называй меня Роб, ладно?

— О'кей. Роб.

— Тебе не нужно будет больше мотаться из квартиры в квартиру. Будешь бригады распределять, смотреть, чтобы они не слишком много сливок снимали. Все мы любим получить немного сверх положенного, но жадных пидоров никто не любит… Этот твой мистер Нортон слишком зарвался, — добавил он.

— Роб, он мой кореш.

Официант принес меню. Роб сказал:

— Рекомендую камбалу.

— Я, наверное, стейк возьму.

— А…

Сделали заказ, Роб заказал пару бутылок вина, названия которого я не смог бы выговорить. Официант произнес их без запинки, я слышал. Принесли еду, мы налегли на овощи и картошку. Роб ел со смаком.

— Тебе стоило попробовать эту рыбу, — заметил он.

— В тюрьме рыбы хватает.

Официант разливал вино, когда я это сказал. Пусть послушает.

Роб спросил:

— Слышал, в Кеннингтоне сегодня стреляли?

— Нет. Пропустил новости.

— Подстрелили молодого футболиста.

— Если посмотреть «Скай Спортс»,[26]так можно диву даться, как их всех не перестреляли.

— Ты туда захаживаешь, а?

— В Кеннингтон?.. Это не мой район.

Роб закончил жевать, уставился на меня, говорит:

— Ты ешь не как зэк — Не понял.

— Еду не охраняешь.

— С тех самых пор, как «Майами блюз» прочитал.

Он заказал десерт: яблочный пирог и два шарика мороженого.

Я отказался. Наконец перешли к кофе, Роб зажег сигару, говорит:

— Кури, не стесняйся.

Мне очень хотелось, чтобы официант посмотрел, как я скручиваю сигаретку. Чтобы весь вечер ему испортить. Роб проговорил:

— Видно, книга избавила тебя не от всех привычек?

Ответа на это не требовалось. Он спрашивает:

— Помнишь, я тебе сказал, что информация — это власть?

— Да.

— Взамен я захочу кое-что получить от тебя… Интересно?

— Конечно.

— Ты отсидел три года за тяжкие телесные.

— Да.

— На тебя затмение нашло.

— Да.

— Это не ты.

— Что?

— Это твой друг Нортон сделал.

— Не может быть.

— У тебя на руках ссадины были?

— Нет… но.

— А у Нортона все руки были искромсаны. Бармен пошел за тобой, он все видел. Ты уже на ногах не держался. Нортон смылся, а копы тебя нашли. Еще кофе хочешь?

— Господи… Я… нет.

— Бренди… от шока помогает.

Официант принес большой такой шаровидный бокал, в таком можно рубашку постирать. Оставил бутылку арманьяка на столе.

Роб щедро плеснул.

Голова кружилась. Я одним глотком выпил бренди. Внутри все зажглось, сильно заболело сердце.

Роб сказал:

— Тебе, наверное, потребуется время… чтобы переварить информацию.

— Зачем ты мне это все рассказываешь?

Роб немного подумал, ответил:

— Я мог бы сказать, что ты мне нравишься, но не думаю, что ты на это купишься. Нортон стал моей головной болью. А теперь он твоя головная боль.

— А что, если я ничего не сделаю?

Он положил руки на скатерть, сказал:

— Тогда я, честно говоря, буду очень удивлен.

Я закурил сигаретку, попытался все это переварить. Спросил:

— Тебе что-то было нужно от меня?

— Да. Как ты думаешь, мои откровения имеют цену?

— Для этого есть только одно слово — да. Чего ты хочешь?

— «Роллс-ройс». «Серебряный призрак».

Я громко рассмеялся.

— Шутишь. Я езжу на автобусе, приятель.

— Но к одному у тебя есть доступ.

Монетка звякнула. Я скрипнул зубами:

— Нортон ублюдок Это он тебе сказал.

Роб улыбнулся, я его спросил:

— А что ты сам его не украдешь? Черт, ты же знаешь, где он стоит!

Он покачал указательным пальцем. Мне это очень понравилось. Говорит:

— Ты ничего не понял, Митч. Я хочу, чтобы ты украл его для меня.

— Да почему, ради всего святого?

— Давай назовем это жестом доброй воли.

Роб извинился и пошел в туалет. Официант появился как из-под земли, насмешливо фыркнул: