Книга Зимний дом - Джудит Леннокс

Его тон изменился. В детстве Майя боялась, когда родители на нее кричали. Вернон не повышал голоса, однако теперь она боялась не меньше. Майя побежала к двери ванной, но едва она схватилась за ручку, как Вернон заставил ее разжать пальцы.

— Сука, — сказал он. — Шлюха.

Жаркое дыхание мужа касалось ее шеи. Он заломил ей руки за спину и начал трясти.

— Французским проституткам не нужно было искать клиентов. Мы, молодые солдаты, просто выстраивались в очередь, и сержант выкликал наши номера. Десять минут на каждого. Конечно, когда я стал офицером, все было по-другому. Тогда у нас появились проститутки рангом повыше. Именно такая ты и есть, правда, Майя? Проститутка высокого ранга.

Майя не могла говорить, на ее глазах проступили слезы. Раньше Вернон только давал ей пощечины и слегка толкал, но теперь боль была такой сильной, что у нее потемнело в глазах. Она едва дышала.

— Отпусти меня, Вернон, — выдавила Майя. — Ты делаешь мне больно. Вывихнешь плечо…

— Не вывихну. Придется вызывать врача, а это мне совсем ни к чему.

Вернон выпустил ее так внезапно, что Майя упала на пол. Все закончилось, с облегчением подумала она. Но тут Мерчант сказал:

— Майя, сними свои цацки.

Она подняла взгляд. Вернон снова сидел в кресле.

— Быстрее, Майя, — негромко сказал он.

Как ни странно, она послушалась. Руки тряслись, одна серьга застряла в мочке, а колье пришлось снять через голову.

— Так лучше. Конечно, одежда никуда не годится. Слишком дорогая. — Вернон встал, поднял Майю и начал расстегивать на ней платье. На полу растеклось озеро из черного шелка. Потом он стащил с нее комбинацию, разорвав тесемки и кружева. — Я куплю тебе обмундирование уличной проститутки. И помады мало. Добавь еще. Как и этих черных штук вокруг глаз.

Обнаженная Майя сидела у туалетного столика и красила губы. Рука дрогнула, и абрис губ изменился. Лицо, смотревшее на Майю из зеркала, принадлежало не ей, а какой-то старой уродине.

— Ложись в постель, Майя.

— Вернон… Пожалуйста…

Он снова улыбнулся и показал мелкие, белые, острые зубки.

— Ради этого я тебя и купил. — Ей уже приходилось видеть этот взгляд. Такие алчные, голодные, довольные глаза были у Вернона, когда он ударил ее в первый раз.

— Ложись в постель, Майя, — повторил Вернон, и она подчинилась.

После катастрофы в ресторане Робин избегала и Фрэнсиса, и Джо. Пророчество Джо о том, что она при первых же трудностях сбежит к родителям, безумно разозлило ее. Ну а Фрэнсис… Мысли о Фрэнсисе доводили ее до исступления. Робин не нравилось, что Клоди флиртовала с ним. Не нравилось сравнивать себя с Клоди. Девушка выходила из себя, считая, что и Фрэнсис, и Джо обращаются с ней так, будто ей не девятнадцать, а двенадцать. Робин не давала покоя мысль, что она ушла из дома почти год назад, но до сих пор не нашла интересной работы, не съездила за границу и не лишилась невинности. А ей так хотелось написать Майе и Элен и пригласить их отпраздновать по крайней мере одну веху женской жизни. Впрочем, Майя, у которой был огромный дом и богатый муж, стала самодовольной и противной.

Робин скучала по собраниям лейбористской ячейки и импровизированным вечеринкам в полуподвале дома в Хакни. Робин приказала себе перестать киснуть и начала просматривать объявления в газетах, подыскивая что-нибудь более интересное. Записалась на курсы машинописи и через две недели могла с закрытыми глазами напечатать фразу «В чащах юга жил-был цитрус, да, но фальшивый экземпляр». Доктор Макензи попросил ее помогать в клинике дважды в неделю. Она согласилась и привела в порядок заметки и сведения, которые доктор собирал для своего научного исследования проблемы бедности в Ист-Энде. Работа была интересная, и Робин делала ее быстро и толково.

Однажды вечером Робин вернулась к себе и услышала голоса, доносившиеся из гостиной. С младшей мисс Тернер разговаривал какой-то мужчина.

Фрэнсис! Робин взяла со столика в коридоре дожидавшееся ее письмо, сунула в карман и открыла дверь гостиной.

— Робин, дорогая!

В комнате царил полумрак; единственным источником света была маленькая керосиновая лампа, стоявшая в центре стола. Фрэнсис встал и поцеловал ее в обе щеки.

— Эммелина показала мне свой чудесный пансион. Я даже слегка испугался. Решил, что сейчас придут призраки из моего ужасного прошлого и утащат меня с собой. — Он взял Робин за руку. — Я рассказал Эммелине о приеме, который устраивает моя матушка в эти выходные. Дорогая, должно быть, ты забыла об этом. — Он многозначительно стиснул пальцы. — Машина ждет, — добавил Фрэнсис. — Ты собрала вещи?

Робин замешкалась всего на секунду. Что лучше — продолжать верой и правдой выполнять свои добровольные обязанности, одиноко сидеть у себя в комнате или снова стать частью возбуждающего и непредсказуемого мира, в котором живет Фрэнсис Гиффорд?

Она улыбнулась:

— Ты дашь мне пять минут, правда, Фрэнсис?

Через четверть часа они припарковались у «Штурмана» на Даркетт-стрит и стали ждать, когда закончится смена Джо. В сумке Робин лежали помятые платья, чулки и свитеры. Она еще никогда не видела этого автомобиля. Фрэнсис объяснил, что машина принадлежит его приятелю. Она была старая, с открытым верхом, одно крыло болталось и во время езды билось о колесо. Наконец Фрэнсису надоело ждать, и он нажал на клаксон. Из темноты вырос Джо, сунул в багажник сумку и залез на узкое заднее сиденье.

— Перестань давить на эту дурацкую грушу. Поехали.

Они с головокружительной скоростью понеслись по Лондону. Робин смогла перекричать шум мотора и уличного движения лишь тогда, когда они достигли окраины.

— Фрэнсис, мы действительно едем к твоей матери?

Он кивнул.

— Сегодня утром Вивьен прислала мне телеграмму. Мы не видели друг друга целую вечность. — Его светло-серые глаза весело блестели.

— Но как же… Я имею в виду Джо и себя.

Фрэнсис посмотрел на нее и улыбнулся.

— Конечно. Вивьен просто обожает Джо. И тебя тоже будет обожать. Чем больше народу, тем веселее. Она любит, когда в старом доме яблоку негде упасть.

Они ехали среди полей и деревень. Джо свернулся на заднем сиденье калачиком и уснул. Скоро свет уличных фонарей сменился мерцанием звезд на морозном небе.

— Где мы?

— В Суффолке, — ответил Фрэнсис. — Почти приехали.

Над горизонтом поднялся бледный полумесяц. Робин первой заметила серебристый силуэт дома, озаренного лунным светом. Каминные трубы, зубцы, химеры и бельведеры на фоне черного неба казались белыми кружевами. Когда они миновали ворота, Робин успела прочитать название дома: «Лонг-Ферри-холл».

Выйдя из автомобиля, она посмотрела на дом и занервничала.