Книга Дзэн в японской культуре - Дайсэцу Тэйтаро Судзуки

в буддийской доктрине «отсутствия духа-разума».

Почтительность призвана удерживать дух-разум человека от дикости и распущенности. После того как в результате многолетней тренировки цель достигнута, все узы спадают с духа-разума и он может быть предоставлен сам себе. Тогда-то и откроется возможность добиться бодрствования духа-разума без «остановки» на чем-либо одном. Пока дух-разум еще нуждается в ежеминутном наблюдении, он подобен котенку на веревочке: свобода ему недоступна, а не будучи свободным, он не может действовать с полной отдачей. Наша задача – приучить котенка свободно гулять по дому и за его пределами, не причиняя вреда даже домашним птицам.

Если приложить эти рассуждения к искусству меча, то наивысшая степень совершенства будет достигнута лишь тогда, когда ваш дух-разум не будет занят вопросом, как именно лучше поразить врага, но будет знать заранее, что делать мечу в схватке с противником. Наносите удар, забыв, что в руке у вас меч и что кто-то стоит у вас на пути. Нет никаких личностей – одна Пустота: она и есть ваш противник. Более того, следует избавиться и от самой идеи Пустоты. Из абсолютной и безграничной Пустоты родится чудесное действие.

Однажды, когда Букко Всенародный наставник из монастыря Энгаку-дзи еще жил в Китае, на него напали монгольские солдаты, угрожая смертью, и тогда преподобный Букко применил прием «удар молнии, рассекающий надвое вешний ветерок». Меч, занесенный над ним кровожадным юаньским солдатом, представился Букко Кокуси всего лишь вспышкой молнии. Сам он имел отношение к предстоящему убийству не больше, чем легкий весенний бриз. Меч, угрожающий его жизни, был для него ничто, занесший над ним смертоносный клинок тоже был ничто, и сам он, стоящий на пороге гибе-ли, тоже был ничто. В этой игре образов в Пустоте дух-разум не был ни к чему прикован, ему не на чем было останавливаться. Сверкнула молния, повеял ветерок, упал солдат, пораженный своим же мечом, а Пустота осталась такой же, как прежде.

То же можно сказать и об искусстве танца. Вы просто берете в руку веер и двигаетесь, ритмично притопывая. Но стоит вам задуматься, как лучше всего двигать руками и ногами, – и вот уже ваш дух-разум скован, а танец испорчен. Полная самоотдача означает совершенное забвение всего, относящегося к вашей личности».

В дополнение к трактату Такуана приведу одну притчу, иллюстрирующую состояние «отсутствия духа-разума». Как-то раз некий дровосек рубил деревья в горной глуши. Вдруг перед ним появился зверь по имени Сатори. Зверь был очень странный с виду, в окрестных деревнях никто таких и не встречал. Дровосек захотел поймать зверя живьем, но странный зверь прочитал его мысли: «Ты ведь хочешь поймать меня, не так ли?» Пораженный дровосек не знал, что ответить, а зверь между тем продолжал: «Ты, как видно, сильно удивлен моей способностью читать мысли на расстоянии». Вконец ошарашенный дровосек уже хотел было разделаться с не в меру догадливым зверем и приготовился взмахнуть топором, но тут Сатори воскликнул: «Ага, теперь ты хочешь меня убить!» Дровосек совсем смутился, понял, что с загадочным зверем ему все равно не справиться, и решил вернуться к работе. А Сатори все не желал с ним расставаться и шел по пятам, повторяя: «Ну вот, теперь ты меня хочешь бросить!»

Дровосек ума не мог приложить, что же ему делать и как быть с назойливым зверем. Махнув на все рукой, он взялся за топор и стал изо всех сил рубить большое дерево, не обращая внимания на присутствие Сатори. От такого усердия топор слетел с топорища, попал в зверя и убил его наповал. Со всей своей проницательностью Сатори никак не мог предвидеть результат действия, вызванного «отсутствием духа-разума», то есть бессознательным подходом.

На последней стадии обучения искусству меча мастер приобщается к тайному знанию, которое доступно лишь настоящему виртуозу. Одной технической подготовки здесь недостаточно, ибо владение техникой фехтования все еще не выходит за рамки ученичества. Тайное знание среди мастеров известно как принцип «Луны в воде», что, по мнению классиков Дзэн, соответствует состоянию мусин.

Что же означает принцип «Луны в воде»?

Он по-разному толкуется в разных школах фехтования, но главное здесь – уловить, каким образом луна отражается в каждой лужице, в каждой капле воды, пребывая в состоянии «отсутствия духа-разума». Об этом хорошо сказано в стихотворении, сложенном государем у пруда Хиросава:

Не хотела луна

в темном зеркале вод отразиться,

Не стремился и пруд

дать прибежище лунному лику —

Как прекрасна гладь вод Хиросавы!

Это пятистишие позволяет нам проникнуть в загадку мусин – здесь нет и следа искусственности, заданности, все предоставлено самой природе.

Можно еще вспомнить, как одна и та же луна отражается в сотнях ручьев и рек: сам лунный свет не делится на части, но его повсюду отражают частицы воды. Лунный же свет остается неизменным даже там, где вовсе нет воды и нет отражения. Ничего не происходит с лунным светом и там, где воды много и она облечена с разнообразные формы, и там, где вся она вмещается в небольшую лужу. По этой аналогии легче будет разобраться и в загадках духа-разума. Но луна и вода материальны, меж тем как дух-разум не имеет формы и действие его трудно проследить. Иначе говоря, символические образы не передают всей истины, а лишь намекают на нее.

Мне попался в руки номер «Atlantic monthly» со статьей испанского тореадора Хуана Бельмонте, где он делится секретами своего мастерства. В бое быков, очевидно, много общего с японским фехтованием на мечах. Его рассказ полон интересных соображений, и я позволю себе процитировать частично заметки переводчика вместе с описанием поединка, который принес Бельмонте славу лучшего тореро своего времени. В том бою он постиг состояние духа, о котором говорит Такуан в своем послании к Ягю, правителю Тадзимы. Если бы испанский герой проходил подготовку по буддистскому методу, он непременно приобщился бы к Непоколебимому Знанию.

Переводчик комментирует: «Бой быков – не спорт, его нельзя даже сравнивать со спортом. Бой быков – нравится он вам или не нравится, одобряете вы его или не одобряете – есть искусство, такое же как музыка или живопись, и судить о нем можно только как об искусстве. Он пробуждает духовные страсти и затрагивает глубины души подобно тому, как симфонический оркестр под управлением знаменитого дирижера волнует сердце истинного любителя и знатока музыки».

Вот как передает Бельмонте свое психическое состояние в напряженный момент схватки: «Как только бык появился на арене, я направился к нему и, сделав всего три