Книга Путешествия англичанина по России, Крыму, Кавказу и Грузии в XIX веке - Роберт Лайелл

выполнить. Управляющего, непринужденно слонявшегося без дела в своем собственном доме, попросили прийти и поговорить с господином Полтарацким. Он пришел, но ему приказали идти во флигель. Тот поспешил туда и был несколько удивлен, когда вместо хозяина встретил офицера, пригласившего его в другую комнату. Когда они вошли, офицер безапелляционно приказал ему снять одежду, и мужчины мгновенно встали наготове с розгами. Управляющий попытался убежать, но его поймали, сорвали одежду, и он подвергся жестокому бичеванию. Должен признаться, я нисколько не сожалел о его наказании, ибо он вполне заслужил его, но такой способ наказания и искусные маневры мистера П. одновременно удивили и позабавили меня. Хозяин не уволил его, но пригрозил, что за следующий проступок удары будут нанесены с большей жестокостью или его отдадут в солдаты, что считается самым суровым испытанием в России, возможно, даже страшнее, чем ссылка в Сибирь.

Меня удивляет восторженный и героический патриотизм русских крестьян, так высокую степень добродетели можно найти в столь деспотичной стране даже среди многих представителей привилегированной аристократии. Когда происходит новый набор рекрутов, каждая деревня, община или дворянин получают уведомление о количестве новобранцев, которые должны быть предоставлены. Среди тех, кого отдадут в солдаты, иногда это определяется путем голосования, обязательно будут все бесполезные или опасные люди. Дворяне часто с глубоким сожалением вынуждены расставаться с людьми, которых ценят, потому что они овладели какой-либо профессией или ремеслом, как музыканты, портные, кучера, сапожники и т. п. Некоторые работают в поместьях, иногда им предоставляют паспорт, позволяющий заниматься предпринимательством. Стоимость таких людей при продаже вдвое или втрое превышает цену простого крестьянина. Хозяева продают или отдают в солдаты плохих крепостных, если те не исправят свое плохое поведение, и не всегда угроза реализуется. Я видел новобранцев на телегах и санях, окруженных родственниками и друзьями, которые горько оплакивали их судьбу, в то время как рекруты, подавленные и оглушенные горем, сидели как статуи или лежали вытянувшись, подобно мертвецам. Посторонний человек, несомненно, подумал бы, что видит похоронную процессию и слышит причитания и заунывные плачи, какими в России провожают умерших. Действительно, разница была бы небольшой, крестьяне навсегда прощаются со своими детьми, братьями, родственниками, друзьями и рассматривают поступление в армию как моральную смерть. У них нет надежды увидеть или услышать их снова, особенно в отдаленных губерниях империи, и слишком часто их ожидания оказываются верными. Российским солдатам предоставляется мало отпусков, из-за больших расстояний они не могут навещать родных, и редко удается поддерживать связь тем, кто не умеет ни читать, ни писать. Шансы погибнуть в бою или умереть естественной смертью до истечения двадцати пяти лет представляются сомнительными, и солдат понимает, что никогда больше не увидит свой родной дом, что объясняет горе и стенания его родных.

Русский крестьянин. Рисунок Д.О. Аткинсона, 1804

Богополь – маленький городок чрезвычайно убогого вида. Он расположен при слиянии рек Синюха и Южный Буг и населен поляками, русскими и евреями. Ольвиополь, на противоположной стороне Буга, является уездным городом Херсонской губернии, по внешнему виду и населению похож на Богополь. Когда-то это был пограничный город Турции, теперь же ее границы выходят за пределы Бессарабии.

Позавтракав с хозяйкой, мы стали обдумывать, как проложить свой маршрут. Расстояние до Богополя наши еврейские кучера посчитали в девяносто верст, и им заплатили за это полностью, хотя мы все были убеждены в их мошенничестве. Нам уже хотелось переправиться через Буг и проследовать в Вознесенск, но не было лошадей. Мы никак не могли прийти к какому-либо соглашению с евреями и были вынуждены принять предложения тех же вымогателей, которые вывезли нас из Умани. У них хватило наглости попросить семьдесят шесть рублей за тридцать три версты, но после долгих торгов нам пришлось согласиться на это непомерное требование. Опыт последних двух дней заставил нас принять решение никогда больше не сходить с почтовой дороги и конечно же не иметь дело с евреями. От Богополя, после пересечения Синюхи, шла хорошая дорога до небольшой деревни Холта, виды были мрачными и унылыми, деревни лежали в основном в ложбинах и на берегах рек. Мы проехали через Романовку и Зверниву, две небольшие деревни, и снова добрались до Буга, который пересекли на пароме. Поднявшись на холм, нас поразил скальный пейзаж в русле этой реки, наслаждаясь видом, мы подъехали к дому полковника Терпелевского в Константиновке – первом военном поселении в этом направлении. Первоначально это была маленькая и убогая деревня, но ее улицы, дома и сады были отремонтированы и благоустроены, возведено множество новых зданий, таких как просторные конюшни для лошадей всего региона, деревянный манеж приемлемых размеров для тренировки кавалерии, склады, помещения для офицеров, кроме дома их командира. Деревня была преобразована в военное поселение около трех лет назад и с тех пор поддерживалась в наилучшем виде.

Мы предоставили наши рекомендательные письма и были очень любезно приняты полковником Терпелевским и его супругой. Но поскольку они говорили только на русском языке, мне пришлось выступать в качестве переводчика. Обстановка дома полковника с садом за ним, простиравшимся до берегов Буга, была приятной и романтичной. После прогулки по саду и осмотра великолепных жеребцов полковника, любителя лошадей, был объявлен обед. Несколько офицеров, некоторые из них, к счастью, говорили по-французски, приняли участие в прекрасной трапезе.

После обеда нам показали почти сотню кавалерийских лошадей, которые поразили нас своим внешним видом, размерами и отличным состоянием, особенно предназначавшиеся для младших офицеров. Еще больше мы удивлялись, когда спрашивали стоимость лошадей и в ответ слышали одно – двести рублей. Дело в том, что на покупку каждой лошади правительство выделяет всего двести рублей, в то время как некоторые из них стоили тысячу, другие – две тысячи рублей, но ни за одну не заплатили больше двухсот рублей. На вопрос, кто предоставил дополнительные деньги, нам ответили, что это был полковник Терпелевский, и этим все объяснялось.

Годовое жалованье полковников и других офицеров российской армии составляет сущую мелочь, однако большинство из них, независимо от того, имеют ли они личное состояние или нет, поддерживают высокое положение в обществе и имеют экипажи. Дело в том, что каждому полку выплачивается ежегодное пособие на его содержание и износ, если использовать вульгарное выражение. Когда контракты заключаются полковником или офицерами, они получают косвенную прибыль. Когда контракты заключаются главнокомандующим армией, у них все еще есть возможности для получения дополнительного дохода. Они дают ложные отчеты по количеству и качеству изделий, что часто приносит неплохие деньги. Кавалерийские полки особенно востребованы офицерами,