Книга Созвездие Антура - Анатолий Константинович Белозерцев

ВЫСТРЕЛ В ОКЕАНЕ

13 июля

Все вокруг было залито расплавленным июльским солнцем. Вода в океане слепила пронзительными бликами. Стекла иллюминаторов весело играли.

В кубрике Алексея раздался звонок.

«Наверное, опять дельфины резвятся», — и стал готовить кинокамеру.

На палубе его окликнул Василий Михайлович Гилен.

— Алексей Никифорович! Поздравляю со вторым сыном!

«Неужели правда? — пронеслось в голове. — Но почему рано? Не случилось ли что с Люсей?»

Гилен протянул радиограмму.

«ЛЕША ПОЗДРАВЛЯЮ ЕЩЕ ОДНИМ СЫНОМ НАЗВАЛА ЕГО ПАВЛИКОМ ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ХОРОШО ЛЮСЯ»

— Слава богу, — успокоился Белкин. — Только почему сын? Мы ждали дочурку. Я вчера отправил письмо жене: «Интересно, какая будет у Вовки встреча с сестрицей?»

Вечером во Владивосток передавали с борта «Крылатки»:

«СПАСИБО ПАВЛИКА ТЕПЕРЬ ТЕБЕ БУДЕТ ВЕСЕЛЕЕ ВЕДЬ НАС УЖЕ ЧЕТВЕРО ОДИН СЫН ТВОИ ДРУГОЙ МОЙ А ОБА НАШИ»

4 августа

Утром шхуна зашла в бухту. Здесь команда пополнила запасы топлива, питания. Здесь же ее ожидал сюрприз — свежая почта.

Алексей с нетерпением разорвал конверт и стал быстро читать знакомые строчки. Люся жаловалась, что ей трудно одной, что недавно им дали новую квартиру и все хлопоты с переездом выпали на ее плечи, что она подняла что-то тяжелое и случились эти преждевременные роды…

«Неужели не понимает: не из-за собственной же прихоти уехал я из семьи сюда, на край света?.. Но что это со мной? Ведь она такая маленькая, хрупкая и — двое детей. Ей гораздо труднее, чем мне…»

Он поставил на колени чемодан, положил на него пару листов бумаги.

«Милая моя!

На днях дал Косыгину радиограмму, чтоб в день твоего рождения «ластоногие» навестили тебя, подняли за твое здоровье бокал шампанского и преподнесли от меня самый большой букет цветов.

Сделал новые находки. Добыл такие уникальные черепа, какие и во сне никому не снились. Вернусь из экспедиции — положу Серебровского на обе лопатки. Добьюсь, чтобы моего островного непременно занесли в Красную книгу. И не только в советскую, но и в международную.

Теперь к природе совсем иное отношение, чем даже несколько лет назад. Ты обратила внимание, какая жаркая дискуссия разгорается вокруг Байкала. Ученые, писатели в полный голос требуют защитить его от гибели. Думаю, твое «славное море» все-таки будет сохранено. История с Байкалом вселяет в меня оптимизм, и я надеюсь, что мне тоже удастся защитить моего курильского питомца…

Представляешь, в своих бесконечных походах я, наверное, становлюсь взрослым — еще ни разу не видел Павлушку, а так соскучился по нему.

Посмотрел бы Вовка, как тут, в море, воюет папка со зверями. Не узнал бы. Это совсем не тот отец, который подбрасывал его до потолка и бегал по десятку миль за велосипедом…

Ты пишешь, Люся, что Павлик родился на две недели раньше. Не огорчайся. Радоваться надо. Я знаю, почему он поспешил с появлением на свет. Он в папу — также торопится жить!..»

8 августа 1965 года, остров ПАРАМУШИР

Выстрел раздался неожиданно. Перлов оглянулся: на дно бота тяжело сползало тело Белкина. Адольф мгновенно оказался возле друга и успел подхватить его.

— Что с тобой, Леша? — закричал он.

Алексей что-то хотел сказать, но не мог. Глаза его тускнели.

Перлов оторвал лоскут своей рубахи и дрожащими пальцами перевязал пробитый пулей подбородок.

— Полный ход! — крикнул рулевому. — Скорее — к «Крылатке».

До шхуны кабельтовых девять.

«Лишь бы успеть! Лишь бы успеть!»

Алексей, в резиновых сапогах, ватных брюках и штормовке — шлем с байковой подкладкой при выстреле упал в море, — лежал на руках Перлова и, казалось, не ощущал ни режущей боли в голове, ни сочившейся из подбородка горячей крови.

Мотор ревел надрывно, во все десять лошадиных сил. Кружась над ботом, истошно кричали чайки. Разбиваясь о нос бота, внахлест били по его бортам тяжелые пенистые волны. Но Алексей не слышал ни рева мотора, ни крика чаек, ни шума волн.

«Неужели это конец? Не может быть… Не-у-же-ли ко-не-ец?..»

Тело Алексея напряглось, словно собираясь распрямиться, голова чуть-чуть приподнялась.

«Наверно, хочет пить», — догадался Адольф и потянулся за фляжкой.

— Вот вода, братишка! Сделай глоток! Хотя бы один глоток!..

Но воды уже было не надо.

* * *

— Как это случилось? — по щетинистым щекам Политовского медленно сползали слезы. Их видела вся команда, собравшаяся возле тела Белкина, но капитан не смахивал слез, не стыдился. — Как все это произошло, Адольф?

— Даже не знаю, Сергей Аполлинарьевич, — еле слышно ответил Перлов. — Мы подошли на боте к самому острову. Берег там скалистый. Камни скользкие, обросли мхом. А тут — волна разыгралась, никак не давала причалить. Я кричу Леше: «Давай обратно! Волна стихнет — вернемся». Он мне в ответ — кулак: «Надо сейчас высадиться, а то сколько времени уйдет!» И вдруг нас ударило волной. О камень, который под водой скрывался. Слышу: за спиной — выстрел!.. Как подойти к берегу — Леша зарядил винтовку. Когда налетели на камень, видимо, она ударилась…

— Леша будто чувствовал это, — тихо произнес Политовский. — Я заметил: как выходить на боте, он всегда доставал фотографии жены, сынишки и прощался с ними. А возвращался — говорил: «Ну, что, мои «бельчата»? Вот и вернулся ваш папка…»

— Не вернулся… Эх, такого хлопца не сберегли! — тяжело выдохнул капитан и полез в карман за платком. — Приказываю: всем — в ру-жье-е-е!

Над «Крылаткой» грохнули три оглушительных залпа.

Не успело погаснуть эхо — в океане раздались три протяжных гудка. Над шхуной снова закружились чайки. Они пронзительно-жалобно кричали, будто чувствовали, что на судне случилась беда.

Глава 27

ЕСЛИ ЗВЕЗДЫ ЗАЖИГАЮТ…

Совещание открыл бывший директор ТИНРО Кирилл Иванович Панин. После второго приступа инфаркта он ушел с директорского поста и стал заведовать лабораторией ластоногих.

После его короткого вступительного слова на трибуну поднимались директора институтов, руководители ведущих лабораторий, исследовательских групп.

Слово предоставили старшему научному сотруднику ТИНРО Геннадию Косыгину.

— Дорогие коллеги! — начал он. — В сентябре 1963 года на Всесоюзном совещании биологов в Ленинграде старший научный сотрудник нашего института Алексей Никифорович Белкин выступил с сообщением об открытии нового вида тюленей — островного. Вы уже знаете: год назад Алексей Никифорович погиб в научной экспедиции.

Это был талантливый ученый. За последние семь лет он проделал огромнейшую работу — побывал в шести экспедициях, написал че-тыр-на-дцать научных статей. Добыл несколько десятков различных черепов островного, систематизировал их. Чтобы довести до конца исследование, ему оставался год-полтора работы.

В актовом зале было тихо. Ученые, помнившие Белкина по выступлению в Ленинграде, никак не могли поверить, что этого рослого, вихрастого парня с застенчивой