Книга Цена времени. Книга 3 - Роман Шайх

возьмут ваших лошадей. Дозволь спрошать, с какого полку да в каком чине пребываешь?

— Меня зовут Александр, я по приглашению сотника Новгородского Григория. — Писарь пробежался суетливым взглядом по листу, но потом, видимо, переварил полученную информацию и взглянул на меня совсем по-другому. В одно движение упав на колено, он опутсил голову в немом поклоне.

— Господи помилуй, не признал тебя я, господин. — Разразился он искренними оправданиями. — Государь велел тебя, ежели прибудешь, лично к нему сопроводить. — Я спешился и, подойдя к испуганному дьяку, присел рядом с ним.

— Ну ты чего, давай вставай, — Похлопал я его по плечу. — Раз уж сам государь велел, то веди конечно.

Мы проследовали к дальней крепостной стене, вдоль которой были выстроены в несколько этажей деревянные строения с множеством дверей. После этого всей толпой поднялись сначала на стену, а с неё спустились по деревянным переходам и ступенькам к одной из комнат на втором этаже. Здесь, у массивной двери, заметно отличавшейся от других каким-то необычным богатством, стояли по стойке смирно два здоровенных шкафа, по другому этих воинов я бы не назвал. В руках они уверенно сжимали бердыши, а на поясах, в богато украшенных ножнах, как влитые сидели длинные, слабо изогнутые клинки, назвать саблями которые язык не поворачивается. Вычищенные до блеска нагрудники и шлема блестели в тусклом свете небольших окон с другой стороны коридора.

На мгновение остановившись перед входом и взглянув на стражников, писарь выдохнул и, толкнув массивную дверь, растворился в темноте полумрака. С пол минуты ничего не происходило, однако после вытянутая и немного испуганная голова дьяка показалась в проëме приоткрывшейся двери и, призывно мотнув головой, вновь растворилась внутри. Я также глубоко вздохнул и последовал за ним. В итоге охранять мистическую дверь остались и мои гвардейцы, вставшие напротив бердышников и явно заставив их напрячься, хоть видимого оружия у первых и не было.

Сразу за дверью меня встретила тëмная прихожая, которая и создавала ощущение практически полной темноты в помещении. За ней же шла вполне себе светлая комната с непривычно высокими потолками, которые я видел лишь у себя в деревенском поместье. На потолке угрожающе нависала массивная люстра с десятком ярких восковых свечей. На полу, занимая почти всю площадь, лежал странный ковëр, в котором я почти сразу узнал бурую шкуру медведя.

В правой части этой по истине богатой по местным меркам комнаты расположился скромный камин, абсолютно не чадящий и топившийся по-белому. Рядом стояли непривычные для этих широт стулья с обивкой и красивый резной стол, который, впрочем, был сделан с явной широтой русской души и таким же нездоровым размахом. Не думал, что увижу такое в пределах Новгорода. На одном из этих изысканных седалищ, с небольшой чашечкой в руке, держа благородную осанку, восседал немолодой мужчина в отнюдь не бедных, но и не богатых одеяниях. Когда я вошёл, он немного флегматично взглянул на меня и, глотнув какого-то горячего напитка из фарфоровой чашки, аккуратно поставил её на тарелочку.

Только сейчас я заметил целый комплект кольчужно-латной брони, висевший в углу, полуторный меч в украшенных ножнах и, как венец всего этого, облегающий шлем с небольшими глазными прорезями. Ручная работа и особый заказ, не иначе.

— Проходи, Александр, — Как бы пробуя моё имя на вкус, не громко, но чëтко протянул государь. Я сделал пару шагов, как бы невзначай не наступая на медвежью шкуру и осторожно присел к кресле напротив царя. Он долго и задумчиво рассматривал меня. Пару раз мне показалось, что он вот-вот что-то наконец скажет, однако каждый раз он лишь хмыкал и вновь окунался в раздумья.

— Так это ты тот самый немец, что ополчение и полк Новгородский взялся вести, когда воеводу ранили? — Наконец начал он диалог. Честно говоря, я в это время тоже не просто сидел, а анализировал. Повадки моего визави, его мимику и в целом внешность. Конечно, я не психолог и ничего конкретного узнать не получилось, однако и дураку было бы понятно, что Иван Васильевич — человек сдержанный и отнюдь не резкий. Конечно, скорее всего данный факт связан с его откровенно немолодым возрастом, на который недвусмысленно намекали морщины на лице и руках, а так же тяжёлое, глубокое дыхание.

— Я, государь. Хотя, думаю, тебе всё уже доложили. И обо мне и о том, что именно я делал. — Не смотря на изрядный мандраж, говорить я старался как можно более непринуждённо, как о само собой разумеющимся.

— Доложили, то верно. — Резонно заметил он, медленно кивнув и вновь беря чашку с напитком со стола. — Угощайся, Александр, отвар нынче добрый получается.

— Спасибо, но я, пожалуй, откажусь. — Утвердительно, но вежливо ответил я. Царь лишь пожал плечами в стиле «на нет и суда нет» и с большим удовольствием осушил свою чашку.

— Ну, тогда давай сразу к делам. — Он в один момент взглянул на меня совсем иначе, каким-то заинтересованно деловым взглядом, каким опытные ювелиры стараются отсеять шлак от драгоценностей. — Доложили мне и правда вельми много. Однако ж я желаю всё с твоих уст услышать, дабы клеветники, коих, конечно, не мало развелось, честь твою не порочили.

— Ну что ж, тогда слушай, царь-батюшка… — И я стал рассказывать всё с самого начала. Ну, почти с самого, разумеется. Не буду же я говорить, как именно попал в Новгород. И в это время в целом. Я начал с того, как мы вышли в поход. Не упустил и всех моих возмущений по поводу качества армии, рассказал про совершенно никудышную артиллерию и нулевую организацию ополчения как части армии. Царь внимательно слушал и лишь изредка задавал вопросы. Потом я стал говорить про первый контакт со шведами, про то, как мы лишили их трети всех пушек в одном бою, при этом совершенно не стреляя по ним из своих. Царь пару раз удивлённо цокал языком и уже не скупался на вопросы. Когда же речь дошла до моей деятельности на посту фактического воеводы, мой монолог плавно перетёк в диалог, где говорили мы уже поровну.

— Как ты думаешь, почему сотники тогда именно тебя избрали воеводой? — спросил он.

— Честно говоря, я не знаю, — После недолгих раздумий пожал плечами я. — Да и не все сотники хотели видеть меня командиром.

— Но большая часть всё же решила, что ты достоин. — То ли рассуждал, то ли продолжал вопрос царь. — Хорошо, пусть так. А зачем же ты стал ополченцев и людей не ратных на сотни делить?

— В тот момент армии нужна была скорость и организация в движении. До меня