Книга Цена времени. Книга 3 - Роман Шайх

Цена времени. Книга 3

Роман Шайх

Глава 1. «Дом, милый дом»

Темно. Как-то даже слишком. Неужели я умер? Тогда что это, такое тëмное? Рай? Ад? Или вообще чистилище? Хотя нет. Не помню, чтобы в Библии говорилось о противном скрипе колëс, фырканье лошадей и древнерусском мате, несильно отличающимся от мне известного, которые в обязательном порядке должны присутствовать в мире мëртвых. Ой, а запах-то, запах! Если это ад, то мне откровенно жаль дьявола. Нет, такое можно увидеть только в процессе земной жизни.

Хотя, вот как раз-таки с «увидеть» наблюдались чертовски крупные проблемы. Никогда бы не подумал, что испытаю на себе состояние, когда буквально каждая клеточка тела, каждый его сантиметр отзывается тянущей, сковывающей болью. Казалось, что даже такое простое действие, как открытие глаз, вызывало у меня неимоверное желание снова отключиться. А уж когда я осмелился приподняться на локтях, тогда организм и вовсе отказался воспринимать окружающие факторы и самого себя…

В общем, не знаю, сколько я вот так пролежал, размышляя над бренностью бытия, над уязвимостью земной плоти и ещё над десятком других, безусловно, не менее высоких мыслей. Вдруг сквозь привычный монотонный шум окружения, недвусмысленно говорящий о том, что я лежу в активно движущейся повозке, послышались шаги. Я почувствовал, как некто неизвестный застыл буквально в полуметре от меня. Я слышал его дыхание, скрип досок под его весом. Воображение стало рисовать самые страшные картины. А вдруг это убийца, стоит надо мной с ножом в руке и неизвестно от чего медлит? Наконец я набрался сил и смелости приоткрыть один глаз. Помогло это не сильно, поскольку лица разглядеть я по прежнему не мог. Зато, как оказалось, в руках его был вовсе не нож, а небольшая деревянная миска. Силуэт присел на рядом стоящий ящик и я облегченно выдохнул. На поясе мелькнула знакомая кобура, а в лице человека я узнал Максима.

— Макс… — Еле слышно прохрипел я. Только сейчас понял, что во рту и горле царит самая настоящая засуха. Максим же, услышав, что я подаю признаки жизни, вздрогнул и даже подпрыгнул на месте. Когда мой взгляд теперь уже обоих глаз сфокусировался, я увидел, как широко он улыбался и как сверкали его глаза. — Пить… — Вновь просипел я. Максим снова подскочил на месте, пару раз выискивающе обернулся, но после опомнился, что вообще-то его руки не пусты.

— Да-да, сейчас! — Он медленно влил в меня содержимое миски. К счастью, там была такая нужная мне вода, а не какой-нибудь бульон. Я с облегчением почувствовал, как живительная влага растекалась по моему телу. Ещё с пол минуты я прислушивался к своему организму и с удивлением заметил, что двигаться стало заметно легче.

— Как наши дела? — Задал я интересующий меня больше всего вопрос.

— В целом — неплохо. — Уклончиво ответил он. — Армия перешла под командование царя, нас отправили домой. — Я аж приподнялся, силясь возразить о нарастающей несправедливости. — Не бойся, трофеями нас не обделили. — Среагировал Максим на мою реакцию. — За нами тащатся пол дюжины повозок, груженых самым разным железом и пять десятков лошадей. Самых хороших, я сам выбирал. — Он с некой гордостью поднял подбородок.

— А ты у нас, значит, потомственный коневод? — Хохотнул я. Однако стоило мне вспомнить, как чуть было не закончился последний бой, улыбка буквально сползла с моего лица. — Что по потерям? — Макс тоже понурил голову и глубоко вздохнул.

— Проще сказать, кто выжил. — Сухо буркнул он. — Иван, Елисей, Мурат, Бьëрн, Илья, Лаврентий.

— И всё? — Почти шëпотом просипел я. Короткий кивок стал мне ответом.

— Елисею серьёзно досталось, пришлось оперировать. Ну это, конечно, громко сказано. В общем… Ногу мы ему не спасли. — В голове всплыли воспоминания того, как здоровый топорник буквально срубил его одним ударом по ногам. — Слишком многочисленные повреждения, риск заражения… Прости.

— Ничего. — Я стиснул зубы. — Ничего, Макс. Ты сделал всё, что мог. Спасибо тебе. — Я помолчал ещё пол минуты. — Остальные как?

— В основном лëгкие раны и контузии. — Отчитался он.

— Хорошо. В смысле, ничего хорошего, но… Всё равно спасибо. — Ещё минуту мы помолчали, отдавая честь тем пацанам, ещё совсем юным ребятам, которых я хоть и знал совсем недавно, но всё никак не мог принять, что они могут погибнуть. Семь пацанов, от пятнадцати до семнадцати лет. Конечно, по местным меркам и это призывной возраст, однако… Для меня, похоже, местные мерки ещё не являются привычными.

— Слушай, Макс. — Наконец прервал я эту траурную тишину. — Эти ребята… В общем, они погибали не для того, чтобы мы скорбили, понимаешь? Ну не для этого они жизни отдавали. Ради нас, ради родины, но не ради скорби.

— Понимаю. Но к чему это ты?

— Я сейчас даже встать не могу нормально. В общем, просьба у меня к тебе. — Я уже увереннее приподнялся на локтях. — Пока я не оклемаюсь, можешь отряд в тонусе держать? Для них это ещё большая потеря, чем для меня, они ведь, считай, дети. Нельзя их вот так, с этими мыслями оставлять.

— Да не вопрос! Меня даже учили этому, как его… Поддержанию психологического здоровья личного состава в случае потерь. — Он ближе пододвинулся ко мне. — Сань, ты не переживай, всё ровно будет. Лежи, отдыхай, ребята не пропадут. Им, кстати, лейтëха твой уже начал политинформацию зачитывать.

— Серьёзно? Ваня? — Я с сомнением поднял бровь.

— Ну да. Не политрук заправский, конечно, но заливает тоже неплохо. В общем, парень головастый, у тебя таких он, да Лаврентий. Только второй больше теоретик, а первый практик. Но вдвоëм они тебе там такой боевой дух строят! — Максим на эмоциях даже перешёл на активную жестикуляцию, стараясь меня убедить.

— Да ладно? Вот уж не думал. — Я задумчиво отвёл взгляд. — Ну, тогда ладно. — Всё же улыбнулся я. — А где наш французский друг с его чертежами?

— А, этот. — Максим раздражëнно дëрнул щекой. — Оспаривать наше право на пленника никто не стал, но честно говоря, я б его на месте пристрелил.

— Чего так? — Хохотнул я. В грудь кольнула острая боль. Я стиснул зубы и прикрыл глаза.

— Да истеричка, честно говоря, ещё та. Генрих по началу переводил его бред про варварское обхождение русских дикарей с военнопленными, о том, какое отношение он имеет к французской короне и бла-бла-бла… В общем, теперь он катается исключительно в отдельной повозке вместе с фуражом для лошадей.

— Это ты ещё по-божески с ним, — Заметил я. — А что с бумагами?

— А вот чертежи его, возможно, чего-то даже стоят. — Максим порылся в