Книга Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима - Ирина Петровна Бороган

не начиналась. Поэтому в 1950-х гг. Управление активно вербовало среди членов НТС агентов и отправляло их в СССР для проведения секретных операций. НТС даже запускал огромные воздушные шары – метеозонды диаметром 20 метров, сделанные из прозрачного пластика, – чтобы с их помощью разбрасывать за железным занавесом листовки и фальшивые банкноты[110].

Хотя это и напоминало «бурю и натиск», от деятельности НТС было мало толку. Осуществлять секретные операции на территории СССР оказалось почти невозможно. Большинство агентов попадали в руки органов госбезопасности, прежде чем им удавалось вступить в контакт с какой-либо местной группой сопротивления (если о таковых вообще могла идти речь), и ни один из воздушных шаров не долетел до советской территории – ветер упорно относил их обратно в Западную Европу.

Другие операции тоже не увенчались успехом. В начале 1950-х гг. организованные Кеннаном комитеты освобождения основали радиостанции «Свободная Европа» и «Освобождение» (позднее «Радио Свобода»), вещающие на аудиторию в Восточной Европе и СССР соответственно. Но передачи этих радиостанций глушили, и мало кто из жителей Советского Союза мог их слушать, даже если бы хотел. В те годы ни радиовещание, ни секретные агенты, ни метеозонды не могли оказать серьезного влияния на советское общество. Железный занавес надежно работал с обеих сторон, не выпуская почти никого на Запад и не давая западным агентам и «вредным» идеям проникнуть внутрь.

Глава 9

Дочь Сталина

Как и Соединенные Штаты, СССР тоже готовился к полномасштабной войне. Соотечественники, решившие не возвращаться в Советский Союз после Второй мировой, стали новой мишенью сталинской разведки. Лидеров и активистов антисоветской эмиграции убивали ликвидаторы, а радиостанции и НТС жили в постоянном страхе перед угрозой проникновения советских агентов. В советских радиопередачах из Восточной Германии, адресованных беженцам из СССР в Западной Германии, последних призывали вернуться на родину и запугивали, отговаривая от участия в какой бы то ни было антисоветской деятельности.

Но все же времена менялись. После смерти Сталина советский режим, хотя и незначительно, ослабил хватку. Советские граждане стали больше выезжать, число невозвращенцев росло, а органам госбезопасности было все труднее справиться с этой проблемой.

Однако самую важную роль среди «перебежчиков» на Запад сыграли не советские генералы и офицеры, как прогнозировал Фишер, а то, что казалось вполне безобидным, – книги.

Сталин умер в марте 1953 г., и Зарубин, Горская и Эйтингон вдруг снова понадобились руководству. Лаврентий Берия вернул на службу давно вышедших в отставку Зарубина и Горскую и выпустил Эйтингона из тюрьмы. Им троим и еще одному офицеру разведки, причастному к убийству Троцкого[111], было дано новое задание – сформировать особую бригаду, которая должна будет взорвать американские авиабазы в Европе, если между СССР и США начнется военный конфликт. В первый и последний раз эти трое должны были работать вместе.

Когда Эйтингон освоился в новом кабинете на Лубянке, он снова пригласил свою падчерицу Зою Зарубину. Но она отказалась, поскольку уже преподавала в Институте иностранных языков. Это решение, вероятно, спасло Зою от тюрьмы: несколько месяцев спустя Берию арестовали и расстреляли. Эйтингон, как соучастник Берии, снова оказался в тюрьме, теперь на 11 лет. Вместе со своим начальником он был осужден за то, что «они по указанию Берии и его соучастников Абакумова и Меркулова возглавили… специальную группу, на которую возлагались разработка и осуществление планов уничтожения и избиения советских граждан». «…Установлено непосредственное участие Эйтингона в умерщвлении людей путем инъекции яда», – гласил приговор[112].

Однако после ареста Эйтингона советские спецслужбы не отказались от старых методов. На тайные операции Запада они ответили серией политических убийств. Германия, особенно Мюнхен, стали полигоном для советских ликвидаций. В 1957 г. выстрелом из заряженного ядом газового пистолета был убит известный украинский писатель-эмигрант Лев Ребет, через два года жертвой отравления цианидом стал создатель Украинской повстанческой армии Степан Бандера[113]. Председателя НТС планировали отравить в 1954 г., но его потенциальный убийца переметнулся на Запад. Три года спустя сам перебежчик едва пережил отравление таллием. Яд, проверенное средство избавления от врагов, по-прежнему был в моде.

В эфире эмигрантов обрабатывала советская радиопропаганда. В программе одной из радиостанций, вещавшей на Мюнхен из Восточного Берлина под эгидой Советского комитета по репатриации, дикторы зачитывали письма советских граждан, в которых те по именам обращались к своим родным и друзьям и звали их вернуться домой. Эти радиопередачи вряд ли могли склонить к возвращению на родину, но письма в эфире показывали эмигрантам, что им стоит хорошо подумать, прежде чем участвовать в какой бы то ни было антисоветской деятельности, поскольку их близкие уже находятся в заложниках у советских спецслужб[114].

В середине 1950-х гг. эту тактику шантажа начали использовать и в Соединенных Штатах. Графиня Александра Толстая, дочь Льва Толстого, бежала из Советского Союза еще в 1929 г. и через два года переехала в США. Она жила на ферме на севере штата Нью-Йорк и занималась оказанием помощи прибывающим в Америку новым эмигрантам. Выступая на слушаниях в сенате, графиня сообщила, что многие эмигранты из СССР подвергаются давлению со стороны советских спецслужб. В частности, переселенцам приходят письма, «в которых указаны их настоящие русские имена, в то время как они живут по этим адресам под вымышленными именами»[115]. Советские спецслужбы посылали эмигрантам недвусмысленный сигнал: они не спускают глаз со своих бывших соотечественников, как бы те ни прятались.

Между тем амбициозные планы Джорджа Фишера и Кеннана в отношении фонда «Свободная Россия» окончательно провалились[116]. Фонд не нашел среди советских политических эмигрантов того, на кого можно было бы сделать ставку, – ни одного нового Троцкого, у которого бы был реальный шанс свергнуть режим в Москве. Не удалось Фонду обнаружить и подходящие для продвижения исследования русских эмигрантов о советской системе.

Американские военные нашли русским эмигрантам лучшее применение: они создали в маленьком курортном городке Гармиш в Баварских Альпах неподалеку от Мюнхена Русский институт. С 1950-х гг. все американские дипломаты, военнослужащие и шпионы, которым предстояло работать в СССР, проходили здесь годичную программу подготовки. Обучение велось только на русском языке, преподавателями были русские эмигранты первой и второй волны[117].

В то же время Фонд «Свободная Россия» помогал советским эмигрантам переселяться в США и поддерживал грантами эмигрантские организации, такие как Фонд Толстого, которым руководила Александра Толстая.

Было очевидно, что никакого серьезного прорыва не произойдет до тех пор, пока из СССР не сбежит писатель, ученый или партийный бонза – словом, тот, кто хорошо известен на родине.

26 апреля 1967 г. десятки журналистов собрались в роскошном